Передача Радио "Свобода" с участием руководителя
общественного объединения "Сутяжник" Сергея Ивановича
Беляева и юриста ОО "Сутяжник" Анны Деменевой. Ведущая
Марьяна Торочешникова
Марьяна Торочешникова: 17 июня 2003 года Европейский суд по правам человека рассмотрит четвертое дело против Российской Федерации. Дело по жалобе жительницы Екатеринбурга Тамары Ракевич. Она жалуется на принудительное помещение ее в психиатрический стационар, апеллируя к 5-ой и 6-ой статьям Европейской конвенции по правам человека (право на свободу и неприкосновенность и право на справедливое слушание судом в разумный срок).
О перспективах этого процесса и работе Европейского суда по правам человека я беседую с нашими гостями в Екатеринбургской студии Радио Свобода - руководителем общественного объединения "Сутяжник" Сергеем Беляевым и юристом этой организации, законным представителем интересов Тамары Ракевич в Европейском Суде Анной Деменевой. К ней обращен и мой первый вопрос. Анна, расскажите вкратце о том деле, которое стало подоплекой жалобы вашей доверительницы.
Анна Деменева: Дело достаточно сложное. Началось оно давно, то есть если брать период, когда оно рассматривалось национальными судами, это 1999 год. Ситуация связана с тем, что заявительницу против ее воли поместили в психиатрическую больницу и держали там до вопроса рассмотрения ее госпитализации судом в течение 40 дней. Несмотря на то, что этот процесс должен был пройти в течение 5 дней, согласно закону Российской Федерации "О гарантиях прав психически больных" и согласно тем требованиям, которые определяет статья 5 Европейской конвенции.
В процессе было очень много нарушений, вплоть до того, что заявительнице не было предоставлено право ознакомиться с документами, на основании которых она была помещена в психиатрическую больницу, ее представителю также не давали ознакомиться с какими-либо материалами дела и медицинской документацией.
Решение суда, которое санкционировало и признало законным данную госпитализацию, заявительница обжаловала в областном Свердловском суде. Госпитализация все равно была признана законной и обоснованной, и, не добившись справедливости в Российской Федерации, заявительница с нашей помощью обратилась в Европейский суд по правам человека.
Марьяна Торочешникова: Как давно была направлена жалоба в Европейский суд?
Анна Деменева: Жалоба была направлена в Европейский суд ровно три года назад, летом 2000 года.
Марьяна Торочешникова: У меня вопрос к Сергею Беляеву. Можно ли говорить о том, что незаконное принудительное помещение в психиатрические клиники носит в России массовый характер? Или это единичное, действительно прецедентное дело в духе Страсбургского суда?
Сергей Беляев: К сожалению, если анализировать деятельность судов в принципе, то совершенно никого сегодня не удивит, что сроки рассмотрения многочисленных, разных по своему профилю и качеству заявлений очень и очень продолжительны. Соответственно, в 5 дней рассмотривать какое бы то ни было заявление не в традициях нашей Фемиды. А то, что очень много помещается граждан принудительно, без их согласия в психиатрические клиники- очевидно. Лет пять назад по просьбе одного из наших клиентов нам удалось отменить часть Уголовно-процессуального кодекса- пунктик, по которому все граждане, которым назначались принудительные судебные психиатрические экспертизы, даже права обжаловать подобные решения не имели.
Марьяна Торочешникова: Вы тогда обращались в Конституционный суд, насколько я понимаю.
Сергей Беляев: Да.
Марьяна Торочешникова: Анна, вот ваша доверительница обратилась в Страсбург после того, как не смогла восстановить свои права в судебных инстанциях Российской Федерации. Как, по-вашему, почему российские суды проигнорировали ее жалобы?
Анна Деменева: Одним из оснований может служить то, что вообще, в принципе, мне не известно ни одно решение национального суда, которым бы госпитализация, тем более через такой большой срок, была бы признана незаконной и необоснованной. Такое заявление я делаю на основании изучения практики моих же коллег по подобным делам, поэтому я могу это достаточно смело утверждать.
Процесс, в котором вообще все это происходит, весьма формален, и не направлен на то, чтобы смотреть на заявителя, потому что, на самом деле, все решения выносятся на основании тех заключений, которые выносят врачи. Суду не нужно вдаваться в какие-либо подробности, что делала заявительница для того, чтобы ее госпитализировали, достаточно выслушать врачей. Врачи делают большие глаза и машут непонятными документами и говорят: "Это так опасно, это так ужасно, поэтому мы ее здесь и будем лечить".
Сергей Беляев: Дело в том, что практика работы нашего здравоохранения такова: если человек туда попал, к нему очень быстро и оперативно, чтобы он не спорил с ними, с врачами, начинают применять всякого рода психотропные вещества. Естественно, гражданина успокаивают, затормаживают, и последствия для здоровья каждого бывают очень различны. И рассмотреть и отказать в принудительном лечении через 10, 20, 30, 40 дней, когда человека в течение этого срока уже обрабатывают психотропными веществами, - это практически невозможно.
Марьяна Торочешникова: Существует ли какой-то правовой выход из сложившейся ситуации? Ну, не каждый же дойдет до Страсбурга.
Сергей Беляев: Безусловно существует, и на сегодняшний день и международное сообщество, и Российская Федерация нашли этот способ. Уже в наши дни заканчивается мониторинг психиатрических клиник России практически во всех субъектах Федерации. Независимая Психиатрическая ассоциация с помощью своих коллег из регионов, при помощи Московской Хельсинской группы проводит исследование больниц, исследование условий содержания. Анализ, который будет подготовлен в ближайшие дни и недели, покажет: либо нужно принимать какие-то серьезные меры, либо менять законодательство, либо допускать общественный контроль.
С другой точки зрения, в законе прописано очень жестко, как должен действовать врач. Но, к сожалению, человек, который попал в клинику специального характера, под уколами и под таблетками он безволен, бесправен и практически лишен возможности связаться со своими представителями, адвокатами, и этом есть корень зла.
Марьяна Торочешникова: Давайте вернемся к конкретному делу - делу Тамары Ракевич. Анна, на ваш взгляд, каковы ее шансы в Европейском суде по правам человека? Восстановит ли он ее права?
Анна Деменева: Позиции заявители достаточно сильны и обоснованны. Но то, что скажет суд, мы узнаем только тогда, когда он это скажет.
Сергей Беляев: Мы ожидаем всяких неожиданностей. Слушание пройдет, и можно говорить определенно, что наш заявитель выиграет, потому что та практика, которая сложилась уже в Европейском суде, те решения, которые мы анализировали, и та прецедентная система права, которая там принята позволяет нам с большой уверенностью предполагать исход данного спора.
Марьяна Торочешникова: А государственные власти не пытались полюбовно решить этот вопрос? Ведь было же время на размышление.
Анна Деменева: По крайней мере, это не оформлялось официальными документами. И я могу сказать, что наши власти, судя по тем документам, которые они представляют в суд не признают нарушения. Во всяком случае, обосновывают правомерность своих действий.
Марьяна Торочешникова: Насколько я поняла, в данном конкретном деле важнее как раз сам прецедент, нежели сумма компенсации, которую затребовала доверительница. Кстати, каков размер?
Анна Деменева: Размер суммы основан на тех прецедентах, опять же, которые мы изучали по подобным категориям дел- дел, связанных с нарушением 5-ой статьи Европейской конвенции. Поэтому мы считаем его обоснованным, - это 10 тысяч долларов.
Сергей Беляев: Именно суммы, которые может предложить государство заявительнице, именно суммы, которые, возможно, будут в ее пользу присуждены в Европейском суде, они являются очень большим камнем преткновения в сегодняшней ситуации. Потому что, когда обыкновенный гражданин обращается в суд и думает, что, может быть, наконец, там он найдет правду, и когда он практически уверен, что он правду нашел, ему хочется получить еще что-то от государства. А после того, как он помнит, как его кололи, как ему заглядывали в рот, как его заставляли пить таблетки, как его привязывали к кровати и так далее, измерить и сказать, сколько это стоит, для конкретного человека представляется очень сложным.
Марьяна Торочешникова: Сергей, насколько мне известно, под вашим руководством "Сутяжник" направил в Европейский суд по правам человека в Страсбурге запрос о возможности проведения он-лайн трансляции судебного заседания по делу "Тамара Ракевич против России". Что по этому поводу ответили в Европейском суде? Действительно ли такая трансляция возможна?
Сергей Беляев: Вряд ли на данном этапе нам разрешат подобную трансляцию. Но, как нам сообщил уважаемый наш коллега из Европейского суда, уже принято решение об организации интернет-трансляций заседаний Европейского суда с 2004 года. То есть мне кажется, что наши переговоры подтолкнули Европейский суд стать более открытым для общества, особенно такого, как Россия, в котором хочется знать правду и как можно быстрее.
Марьяна Торочешникова: Вашу инициативу, как вы и сами сообщали, можно назвать вполне своевременной еще и потому, что 23 мая Государственная Дума отклонила проект закона "О порядке опубликования в Российской Федерации решений Европейского суда по правам человека". Какая проблема возникает в связи с отсутствием такого закона?
Сергей Беляев: В Российской Федерации существует технология, по которой любой нормативный акт, затрагивающий интересы и права граждан, должен вступать в силу. И, как правило, это официальная публикация. Естественно, на сегодняшний день официальная публикация подобных решений существует только по нормам Европейского суда, то есть на французском и английском языках. Доступность подобных решений и возможность адвокатов, просто заявителей в наших, российских федеральных судах или мировых ссылаться на эти прецеденты, требовать от судей знания этих прецедентов возникнет только тогда, когда появится официальная, установленная законом процедура вступления подобных решений в силу для российских граждан.
Хотя, с точки зрения Европейской конвенции они, естественно, вступают в силу, но для того, чтобы использовать его на себе, необходимо дойти именно до Европейского суда. А мы стремимся - те, выступал с инициативой, - принять подобный законопроект, чтобы нормы европейского права применялись уже в федеральном суде, в мировом суде и Европейский суд не был завален десятками тысяч заявлений от граждан, которые, можно сказать, стонут под гнетом некомпетентности нынешнего нашего состава мировых и федеральных судей.
Марьяна Торочешникова: Анна, а много ли потеряет Россия в случае, если судьи удовлетворят жалобу вашей доверительницы?
Анна Деменева: Я думаю, что мы, имея против Российской Федерации три решения, несколько недооцениваем последствия решений Европейского суда. Потери составят, наверное, не только сумму, которую присудят заявителю, но я бы не назвала это потерями.
Я бы, наверное, сослалась на слова уполномоченного при Европейском суде от Российской Федерации Павла Лаптева. Когда он комментировал решение по делу "Калашников против России", он сказал: "На самом деле Россия выиграла. Это решение вынудит Россию изменить систему в следственных изоляторах, вынудит Российскую Федерацию не издеваться над своими заключенными". Я бы, наверное, сказала то же самое. Россия не столько потеряет, сколько выиграет от данного решения, потому что она наконец может стать полноправным членом Совета Европы. Перейти от советского периода карательной медицины именно в психиатрии, в таком аспекте, что, когда человек лечится, он не защищен и никому нет дела, предоставили ему адвоката в процесс, произошло ли это в течение 5 дней, рассматривалась ли собственно обоснованность госпитализации или нет. Поэтому я считаю, что для России это будет очень перспективно, хотя, конечно, финансовые сложения здесь неизбежны. Но этот путь прошли все страны, включая Восточную и Западную Европу, каждая на своем этапе.
Марьяна Торочешникова: Прежде чем продолжить разговор, я предлагаю послушать сюжет, подготовленный нашим корреспондентом в Ульяновске Сергеем Гогиным.
Сергей Гогин: Ульяновский инженер Сергей Мазанов достоин Книги рекордов Гиннеса: он судится уже четверть века. Эти годы прошли в борьбе сначала - за отмену незаконного увольнения, потом - за компенсацию вынужденного многолетнего прогула. Сегодня он ждет ответа из Европейского суда по правам человека, который принял его жалобу.
В 1978 году инженер Ульяновского конструкторского бюро приборостроения Сергей Мазанов получил авторское свидетельство на очередное изобретение. Вскоре то же изобретение зарегистрировала и группа начальников. Инженер воспротивился присвоению его авторства. По его протесту свидетельство начальников аннулировали. Под предлогом нарушения режима секретности Мазанова уволили из КБ. Областной суд посчитал это решение законным. Проверка по линии Комитета госбезопасности показала, что нарушения секретности не было, но Генпрокуратура СССР и Верховный суд РСФСР не нашли оснований для пересмотра дела. Сергей Мазанов продолжал обивать пороги столичных инстанций, живя на средства жены и детей.
Сергей Мазанов: Большей частью был в Москве, чем дома. В Москве у меня не было ни одного дня свободного, чтобы я не ходил по этим инстанциям, по этим чиновникам. Я прошел все ступени и Министерства юстиции, и прокуратуры, и судов, и ЦК КПСС, и Совета Министров, и Комитета госбезопасности.
Сергей Гогин: С чьей-то подачи милиция водворила Мазанова в психиатрическую больницу, но врачи отказались признавать его больным. Пока в ожидании приема в ЦК КПСС Мазанов жил у дочери в Москве, его обвинили в нарушении паспортного режима и на четыре месяца поместили в следственный изолятор "Матросская тишина". Московский суд приговорил Мазанова за бродяжничество к лишению свободы на те самые четыре месяца, которые он уже отсидел. Через семь лет этот приговор будет отменен.
С приходом гласности история Мазанова вышла на страницы центральных газет и журналов. В его судьбе приняли участие видные ученые, изобретатели, политики, народные депутаты СССР. Наконец в декабре 1990 года, спустя 12 лет после незаконного увольнения, Верховный суд СССР восстановил инженера на работе и взыскал в его пользу с предприятия 643 рубля 50 копеек за три месяца вынужденного прогула - большего не позволял тогдашний Трудовой кодекс.
Мазанов нашел в этом противоречие с Конституцией, которая не накладывает никаких ограничений на возмещение ущерба. Выйдя на пенсию, Мазанов начинает второй раунд борьбы за свои права. Снова хождение по судам и прокуратурам. И снова победа: в 1993 году Конституционный суд признал противоречащими основному закону все временные ограничения на возмещение вреда, причиненного незаконным увольнением.
Но чтобы Мазанов смог получить свои деньги, необходимо было изменить КЗоТ. Госдума внесла такие поправки только спустя 4 года, указав, что сумма ущерба подлежит индексации. Но ульяновские суды вновь отказали Мазанову в компенсации, решив, что поправка в КЗоТ не имеет обратной силы. Начался новый раунд борьбы.
Говорит обозреватель "Народной газеты" Владимир Миронов, много и подробно писавший о деле Мазанова.
Владимир Миронов: Суды у нас пока еще исходят далеко не всегда из законности, а гораздо чаще из целесообразности. В конце концов, даже настроение судьи может сыграть какую-то роль. Закон в данном случае может быть исполнен, а может и не быть исполнен, судья не несет за это никакой ответственности.
Сергей Гогин: Понадобилось еще одно определение Верховного суда, прежде чем в апреле 1999 года Ленинский райсуд Ульяновска постановил взыскать с конструкторского бюро в пользу Сергея Мазанова около миллиона деноминированных рублей. Руководство КБ обжаловало это решение, предложив государству разделить ответственность за незаконное увольнение инженера. Областной суд снизил сумму компенсации до 300 тысяч рублей. Не согласившись с этим, Сергей Мазанов обратился в Европейский суд по правам человека. Борьба продолжается.
Сегодня инженеру 71 год, и он не уверен, что успеет получить причитающуюся ему сумму, часть которой он готов направить на издание книги о своих похождениях.
За годы хождения по судам Мазанов приобрел двоякую репутацию: для одних он - стойкий борец за восстановление законности, для других - профессиональный сутяжник. И все же, стоило ли тратить более трети жизни на хождение по судам? Вот мнение журналиста Владимира Миронова:
Владимир Миронов: К сожалению, 99,9 процента людей, оказавшихся в ситуациях, подобных ситуации, в которой оказался Мазанов, они плюют на все это: пропади оно пропадом, нервы дороже. И в итоге мы имеем суд, который не судит, а ищет какие-то оптимальные выходы из ситуации, чиновничий аппарат, который решает исключительно свои собственные проблемы. Если бы хотя бы треть нашего населения обладала тем же упорством, теми же качествами, которые продемонстрировал Мазанов, я думаю, может быть, этой системе, в том числе и судебной, жилось бы не так вольготно. Поэтому, я думаю, Мазанов достоин всяческих похвал и, может быть, даже памятника, но это со временем.
Марьяна Торочешникова: Сергей, можно ли назвать героя этой истории истинным сутяжником?
Сергей Беляев: Ну, если подходить к пониманию сутяжничества, как стойкости в достижении справедливости, то безусловно. Конечно, этот человек совершил подвиг, в этом нет никаких сомнений.
Марьяна Торочешникова: Не всякий выдержал бы этакий судебный марафон. А теперь вот еще и Европейский суд по правам человека ожидает героя сюжета. Анна, а это дело на ваш взгляд перспективно?
Анна Деменева: Нет стоит рассматривать Европейский суд в качестве панацеи от всех российских бед. Нужно очень хорошо представлять себе, что он компетентен выносить только те решения, которые касаются нарушений прав, предусмотренных "Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод". Например, компенсация, индексация, все вопросы, связанные с какими-либо убытками, причиненными судебным решением, в данном случае могут и не рассматриваться судом, потому что события были до ратификации Европейской конвенции. И очень возможно, что здесь могут существовать проблемы с критерием приемлемости.
Марьяна Торочешникова: Имеет ли смысл вообще отстаивать свои права в суде? Ведь не у каждого достанет сил и времени, чтобы пройти целым и невредимым через вот такие жернова правосудия, как господин Мазанов, который 25 лет пытался бороться с системой, обивал пороги и судов, и чиновничьих кабинетов. Стоит ли овчинка выделки?
Анна Деменева: Ну, это каждый гражданин выбирает для себя, способен ли он бороться с нашей судебной системой. То есть получается, что если на Западе у человека есть процессуальный противник, - это все, с кем он борется. У нас же получается, что гражданин борется, во-первых, с процессуальным противником, а во-вторых, с судебной системой. И тут вопрос состоит в том, что человек для себя выбирает. Что он собирается получить и сколько способен на это затратить.
Сергей Беляев: Тот герой, которого мы сейчас обсуждаем, потратил несколько десятилетий на то, чтобы дойти до того результата, и энтузиазм и уверенность его в своей правоте не угасли. Он сделал огромное дело, потому что если такой человек не будет находиться сейчас в каждом субъекте Федерации, в каждом районе, на территории каждого мирового судьи, то, к великому несчастью, произвол будет продолжаться. Ведь правила, которые установлены для суда в России, будут работать только тогда, когда мы будем знать механизмы, с помощью которых нарушать эти правила будет для судьи небезопасно. Мы должны выбрать их, мы, граждане.
Марьяна Торочешникова: Я напоминаю, что мы продолжаем конкурс на самую успешную победу в суде, одержанную вами, дорогие радиослушатели, над государственными органами, включая силовые структуры, финансовыми объединениями или просто начальниками ЖЭКов. Свои письма с копией решения суда, вступившего в законную силу, присылайте к нам по адресу: 127006, Москва, Старопименовский переулок, дом 13, строение 1, с пометкой "Правосудие". Не забывайте указывать свои координаты и телефоны для связи. О наиболее интересных победах мы расскажем в наших передачах. А в конце года будут подведены итоги конкурса, победители получат призы от Радиостанции Свобода.
