Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
08.01.2007
Лозитский против России (постановление от 14 декабря 2006 г.)
Европейский Суд признал:
- нарушение части 1 статьи 6 Конвенции;
- нарушение статьи 1 Протокола №1 к Конвенции;
- нарушение статьи 13 Конвенции
Европейский Суд присудил справедливую компенсацию в размере:
4 100 евро
Обстоятельства дела:
Заявитель живет в г. Обнинск.
А. Решение в пользу заявителя
Заявитель обратился с иском по гражданскому делу об увеличении
месячной платы компенсации пособия по инвалидности, которое он
получает.
6 марта 2000 г. Обнинский городской суд Калужской области присудил
выплатить заявителю задолженность в размере 244 745 руб. 52 коп. за
период с 1 декабря 1998 г. по 1 апреля 2000 г. и повысить месячную
выплаты до 18 211 руб. 72 коп., начиная с 1 апреля 2000 г. 1 июня 2000
г. Калужский областной суд оставил решение в силе.
Б. Исполнение решения в пользу заявителя
4 августа 2000 г. судебные приставы возбудили исполнительное
производство.
25 сентября 2000 г. судебные приставы направили исполнительные листы в
Обнинское управление федерального казначейства и прекратили
исполнительное производство.
7 декабря 2001 г. Обнинский городской суд дал разъяснение, что
решение, вынесенное в пользу заявителя, должно быть исполнено
Обнинским управлением федерального казначейства.
В июне 2002 г. заявитель получил всю сумму долга в размере 244 745
руб. 52 коп. на основании решения от 6 марта 2000 г.
1 ноября 2002 г. заявитель получил 159 697 руб. 62 коп. в качестве
компенсации за просрочку выплаты от управления г. Обнинска
федерального казначейства в 2000 г. пособия по инвалидности в сумме,
определенной решением 6 марта 2000 г.
2 апреля 2003 г. заявитель получил 211 820 руб. 64 коп. в качестве
компенсации за просрочку выплаты от управления г. Обнинска
федерального казначейства в 2001 г. пособия по инвалидности в сумме,
определенной решением 6 марта 2000 г.
9 апреля 2003 г. заявитель получил 211 820 руб. 64 коп. в качестве
компенсации за просрочку выплаты от управления г. Обнинска
федерального казначейства в 2002 г. пособия по инвалидности в сумме,
определенной решением 6 марта 2000 г.
В октябре 2003 г. заявитель начал получать ежемесячно пособие по
инвалидности в размере, определенном решением от 6 марта 2000 г.
Заявитель жаловался, что решение от 6 марта 2000 г., оставленного в
силе 1 июня 2000 г., не было исполнено своевременно. Суд считает, что
жалоба подпадает под нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола
№1 (см. Бурдов против России). Применимые положения Конвенции гласят
следующее.
Статья 6 1
Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях...имеет
право на справедливое ...разбирательство дела ...судом, созданным на
основании закона...
Статья 1 Протокола №1
Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно
пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего
имущества, иначе как в интересах общества и на условиях,
предусмотренных законом и общими принципами международного права
Суд отмечает, что 6 марта 2000 г. суд вынес решение в пользу
заявителя, которое было оставлено в силе 1 июня 2000 г. Суд присудил
выплатить заявителю задолженность в размере 244 745 руб. 52 коп. и
ежемесячно выплачивать пособие по инвалидности в размере 18 211 руб.
72 коп. Задолженность была выплачена в июне 2002 г. Выплата
компенсации в полном объеме, как указано в решении, началась только в
октябре 2003 г. Соответственно, решение было окончательно исполнено
приблизительно через три года и пять месяцев после вступления в силу.
Суд часто признавал нарушение части 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1
Протокола №1 в делах, касающихся подобных вопросов (см., например,
Бурдов против России).
Изучив материалы дела, Суд отмечает, что Правительство не представило
никаких фактов или аргументов, которые могли бы убедить суд прийти к
другому выводу по настоящему делу.
Относительно данного дела Суд отмечает, что, не исполняя в течение
нескольких лет вступившего в силу решения, вынесенного в пользу
заявителя, национальные власти ухудшили суть его права на суд и лишили
его денег, которые он законно ожидал получить.
Соответственно, имело место нарушения статьи 6 Конвенции и статьи 1
Протокола №1.
Заявитель жаловался на отсутствие эффективных правовых средств защиты
длительного неисполнения решения, вынесенного в его пользу. Суд
считает, что эта жалоба подпадает под нарушение статьи 13 Конвенции,
которая гласит
Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами,
действовавшими в официальном качестве.
Суд повторяет, что статья 13 гарантирует эффективное средство перед
национальным органом власти при предполагаемом нарушении требований п.
1 Статьи 6 о рассмотрении дела в разумный срок (см. Kudla v. Poland, №
30210/96, 156, ECHR 2000-XI) и что право на суд, вытекающее из статьи
6, включает обязанность Государства исполнять вступившие в силу
решения суда (см. Hornsby v. Greece, постановление от 19 марта 1997,
Сборник Постановлений и Решений 1997-II, 40).
Суд ранее в делах, по которым судебные приставы не имели полномочий
заставить государство выплатить долг в соответствии с решением,
постановлял, что у заявителей не было эффективного средства, которое
могло бы ускорить исполнение решения против государственного органа
(см., например, Voytenko v. Ukraine, no. 18966/02, от 29 июня 2004,
30-31 and 46-48).
Что касается фактов по настоящему делу, Суд отмечает, что
правительство не указало ни одного средства, которое могло бы
обеспечить заявителя соответствующим возмещением за продолжительное
неисполнение решения, вынесенного в его пользу. В представленных
сторонами доказательствах Суд не усматривает причин для другого
вывода.
Соответственно, Суд считает, что имело место нарушение статьи 13
Конвенции в связи с отсутствием средства защиты, предусмотренного
национальным законодательством, которое могло бы обеспечить заявителя
возмещением за нарушение его права на исполнение обязательного решение
в разумный срок, как предусмотрено частью 1 статьи 6 Конвенции.
Шабанов и Трен против России (постановление от 14 декабря 2006 г.)
Европейский Суд признал:
- нарушение части 1 статьи 6 Конвенции
Обстоятельства дела:
Заявитель живет в г. Обнинск.
Заявители живут в г. Черняховск, Калининградской области. Они являются
бизнесменами и учредителями газеты Право знать.
А. Иск П. о диффамации
27 апреля 2001 г. газета заявителя опубликовала статью под заголовком
Сколько стоит власть-2. Статья содержала детальный расчет зарплат и
пособий, которые получают средние работники в городском совете.
Соответствующий абзац гласил следующее:
Для полной ясности давайте посмотрим на составляющие заработной платы.
Возьмем, например, руководителя юридического отдела...
Общая сумма... 5 805 рублей.
Неплохо для 20-летнего специалиста, который недавно закончил
педагогический колледж.
Госпожа П., руководитель юридического отдела, обратилась в суд с
исковым заявлением о диффамации в отношении заявителей. Она заявила,
что у нее есть высшее юридическое образование и опыт работы более трех
лет, и что статья причинила вред ее репутации в той части, что вызвала
сомнения относительно ее профессиональной квалификации.
13 июня 2001 г. Черняховский городской суд Калининградской области
рассмотрел иск и вынес решение. Он признал, что заявители знали
личность руководителя юридического отдела и они намеревались публично
разоблачить определенное лицо, а именно г-жу П. Суд установил, что
госпожа П. была назначена на должность в сентябре 2000 г. после
окончания высшего юридического образования.
Суд обязал заявителей опубликовать опровержение и заплатить каждого по
300 рублей (12 евро) г-же П.
20 июня 2001 г. оба заявителя обжаловали решение от 13 июня 2001 г.
Они заявляли, что не было представлено доказательств, что информация
не соответствует действительности и что она не подрывает репутацию
г-жи П. Они также обжаловали процессуальное нарушение, которое
заключалось в том, что дело рассматривалось в составе одного
профессионального судьи и двух народных заседателей, один из которых,
народный заседатель г-жа К., участвовала в предыдущем заседании 5
февраля 2001 г., поскольку народные заседатели могли заседать только
один раз в год в течение не более чем 14 дней.
18 июля 2001 г. Калининградский областной суд оставил в силе решение
от 13 июня 2001 г. Он подтвердил, что г-жа П. закончила педагогический
колледж, но отметил, что это произошло в 1997 г. и что ко времени ее
назначения она также получила высшее юридическое образование. Суд
заключил, что статья была написана с целью бросить тень сомнения на
профессиональную пригодность г-жи П. и таким образом причинила вред ее
репутацию. Что касается процессуального нарушения, суд заявил, что
заявители не доказали, что подразумеваемый народный заседатель заседал
более 14 дней и постановил, что их утверждения основаны на ошибочном
толковании закона о народных заседателях.
Иск г-на К. о диффамации
19 января 2001 г. в газете заявителей была опубликована статью г-на В.
под названием Армия с мокрыми ногами. Статья касалась условий жизни
военнослужащих в воинской части, где практически двести человека
заболели, потому что г-н К., командир части не обеспечил их сухими
портянками и не организовал место, чтобы посушить их ботинки.
Г-н К. обратился в суд с иском к заявителям и г-ну В. о защите чести,
достоинства и деловой репутации и потребовал компенсации морального
вреда. В подтверждение причинения морального вреда г-н К. представил
медицинскую справку от психиатра.
13 июля 2001 г. газета опубликовала в продолжении статью Синдром
синдрому рознь. И без портянок. Статья содержала комментарии в связи с
иском, поданным в суд.
Впоследствии г-н К. добавил к своему иску сведения о публикации
информации о его состоянии здоровья, что, по его мнению, было
неоправданным вмешательством в его права на уважение частной жизни.
25 сентября 2001 г. Черноховский городской суд Калининградской области
вынес решение. Суд установил, что факты относительно массовой вспышки
заболевания среди солдат, описанные в статье от 19 января 2001 г.,
были точными и отказал в этой части иска г-на К. Суд сделал вывод, что
статья от 13 июля 2001 г. нарушала личные права г-на К., а именно:
право на невмешательство в частную, личную и семейную жизнь, что
защищается Конвенцией.
В соответствии со статьей 151 ГК суд присудил первого заявителя
выплатить 1 500 рублей, второго - 1 000 рублей.
24 октября 2001 г. Калининградский областной суд оставил в силе
решение от 13 июля 2001 г. Суд отверг довод заявителей о том, что
общество было знать о состоянии здоровья г-на К., т.к. он был
командиром воинской части.
Заявители жаловались на нарушение статьи 6 Конвенции в связи с тем,
что Черняховский городской суд Калининградской области, вынесший
решение 13 июня 2001 г., не может считаться судом, созданным на
основании закона, так как он был создан в нарушение порядка,
установленного национальным законом.
Суд напоминает, что фраза предусмотрено законом относится не только к
регламентации самого существования суда в силу закона, но также и
законности состава суда (см. Buscarini v. San Marino (dec.),
no. 31657/96, от 4 мая 2000 г.). Поэтому Суд должен проверить
утверждения, такие как в настоящем деле относительно нарушения
законного назначения состава суда. Тот факт, что утверждения касались
народных заседателей не уменьшает важность, поскольку в соответствии
со статьей 6 ГПК, действовавшего на тот момент, народные заседатели
имели те же права, что и судьи.
Суд напоминает, что он признал нарушение части 1 статьи 6 Конвенции в
подобном деле (см. Posokhov v. Russia, no. 63486/00, 40-44, ECHR
2003-IV). Нарушение было признано в связи с несоблюдением требований
закона О народных заседателях, касающихся выбора судей путем
жеребьевки и четырнадцатидневного срока участия в рассмотрении дел и
признанием национальными властями того факта, что до утверждения
списка народных заседателей региональным законодательным собранием
списков народных заседателей не было. Эти обстоятельства повлекли
вывод Суда о том, что районный суд, рассматривающий дело заявителя не
был судом, основанным законом.
Суд отмечает, что подобные обстоятельства встречаются и в настоящем
деле. В своих жалобах заявители утверждали, что народный заседатель
Кр., который был в составе суда 13 июня 2001 г., ранее участвовал в
судебном заседании по другому гражданскому делу 5 февраля 2001 г.
Данное утверждение, которое не оспаривалось ни кассационной
инстанцией, ни правительством, подтверждало заключение, что либо
предусмотренный максимальный четырнадцатидневный срок службы был
превышен либо народный заседатель Кр. Назначался заседателем чаще, чем
один раз в год. В любом случае данный факт нарушил правила отбора
народных заседателей, установленных статьей 9 Закона О народных
заседателях. Более того, Правительство не доказало, что требования
закона о народных заседателях были соблюдены. Фактически правительство
не представило ни одного документа, предусматривающего правовые
основания для участия заседателя К. в осуществлении правосудия.
Вышеуказанное не позволяет Суду сделать вывод, что Черняховский
городской суд, который вынес решение от 13 июня 2001 г., не может
рассматриваться как трибунал, созданный на основании закона.
Калининградский областной суд при рассмотрении дела в кассационной
инстанции ничего не сделал, чтобы исправить вышеуказанные нарушения.
Следовательно, имело место нарушение части 1 статьи 6 Конвенции.
Заявители жаловались, что решения от 13 июня и 25 сентября 2001 г.
нарушали их право на распространение идей и информации на основании
статьи 10 Конвенции.
Оценка Суда
Процедура, возбужденная госпожой П.
Заявители не согласились, что вмешательство было предусмотрено
законом, потому что их ответственность могла возникнуть на основании
статьи 152 Гражданского кодекса только в случае публикации неверных
сведений. Что касается фактов, указанных в статье - такие как возраст
г-жи П. и ее образования, полученного в педагогическом колледже, - не
были признаны неправдой, они не могли быть признаны ответственными.
Заявление заявителей не убедило Суд. Он напоминает, что это, прежде
всего, задача национальных властей применять и толковать национальное
законодательство. Применение национального законодательства о
диффамации в настоящем деле не представляется необоснованным или
непредвидимым. Целью законных положений о диффамации является защита
лиц от ложных заключений, которые могут опорочить их репутацию.
Соответственно, Суд считает, что вмешательство был предусмотрено
законом.
Что касается того факта, было ли вмешательство необходимым в
демократическом обществе, Суд напоминает, что статья 10 Конвенции
защищает право журналистов на распространение информации по вопросам,
являющимися предметом общественного интереса, при условии их
добросовестности, использования проверенных фактов и предоставления
"надежных и точных" данных, в соответствии с требования журналистской
этики (см., в частности, уже упомянутое выше решение по делу Гудвина,
с.500, п. 39; решение по делу "Швабе против Австрии" ("Schwabe v.
Austria") от 29 августа 1992 года, Series А, № 242-В, с.34, п.34,
решение по делу Прагера и Обершлика, с. 18, п. 37).
Опубликовав статью, заявители хотели выразить точку зрения, что г-жа
П., руководитель юридического отдела, зарабатывала высокую заработную
плату, которая не оправдывалась ее образованием и возрастом. Суд
напоминает, что даже в случае, когда суждение сводится к субъективной
оценке, пропорциональность вмешательства может зависеть от того,
существует ли достаточное фактическое основание для опровергаемого
утверждения, поскольку даже субъективная оценка, не имеющая под собой
никакой фактической основы, может быть чрезмерной (см. Jerusalem v.
Austria, no. 26958/95, 43, ECHR 2001-II).
В связи с вышеуказанным Суд считает, что вмешательство, на которое
жаловались заявители, было пропорциональным преследуемой законной цели
и что основания, выдвинутые национальными судами, были достаточными и
приемлемыми для оправдания.
Следовательно, нарушение статьи 10 Конвенции в деле, инициированном
г-жой П., не имело место.
Дело, инициированное г-ном К.
Г-н К., военный офицер, первоначально обратился с исковым заявлением в
отношении заявителей за распространение ложной информации об условиях
службы в воинской части под его командованием. Затем он добавил
требование о компенсации вреда, причиненного опубликованием
заявителями информации о его диагнозе. Поскольку суды отказали в
удовлетворении требования о диффамации, признав информацию правдивой,
они обязали заявителей выплатить компенсацию г-ну К. за вмешательство
в его личную жизнь.
Данное вмешательство в право заявителей на свободу слова было
предусмотрено законодательством, прежде всего статьей 151 Гражданского
кодекса, гарантирующей судебную защиту личных нематериальных прав,
включая право на неприкосновенность частной жизни, и преследовали
законную цель защиты прав других. С точки зрения национальных судов
было также необходимым, чтобы предотвратить разглашение информации,
полученной конфиденциально. Если бы не публикация заявителей,
информация о диагнозе г-на К. не стала доступной для общества.
Оценивая пропорциональность вмешательства в преследуемую законную
цель, Суд напоминает вначале, что г-н К. добровольно представил
историю болезни как доказательство морального вреда, причиненного ему
первой публикацией заявителей. Судебное разбирательство было
публичным, как предусмотрено статьей 6 Конвенции и статьи 9 ГПК РСФСР,
а г-н К. не ходайствовал о проведении закрытого заседания.
Следовательно, настоящее дело отличается от дел, касающихся
разглашения медицинской тайны по основаниям, находящимся вне контроля
заинтересованной стороны (см., среди прочих, Editions Plon v. France,
no. 58148/00, ECHR 2004-IV; Z v. Finland, решение от 25 февраля 1997
г., Reports 1997-I; and M.S. v. Sweden, решение от 27 августа 1997 г.,
Reports 1997-IV).
Учитывая все обстоятельства дела, Суд не находит никаких
необоснованных по своей сути выводов суда первой инстанции, что статья
нарушила права г-на К. Следует отметить, что суды присудили небольшую
компенсацию.
В свете данных соображений нельзя сказать, что постановления
национальных судов превысили допустимые пределы. Таким образом, Суд
считает, что вмешательство не было пропорциональным законной
преследуемой цели и, следовательно, не может рассматриваться
необходимым в демократическом обществе в рамках значения части 2
статьи 10 Конвенции.
Следовательно, нарушение статьи 10 Конвенции в деле, инициированном
г-ном К., не имело место.
Шеглюк против России (постановление от 14 декабря 2006 г.)
Европейский Суд признал:
- нарушение части 3 статьи 5 Конвенции
Европейский Суд присудил справедливую компенсацию в размере:
3 000 евро
Обстоятельства дела:
Заявитель живет в Санкт-Петербурге.
5 июля 1993 г. отдел расследований управления внутренних дел
Санкт-Петербурга возбудил уголовное дело о вымогательстве, совершенном
организованной преступной группой.
5 июля 2000 г. в отношении заявителя был выдан ордер на арест. 12 июля
2000 г. он был включен в список уклонистов от правосудия.
12 декабря 2000 г. заявитель был арестован и помещен под стражу. Его
обвинили в организации и участии в криминальной деятельности и
незаконном хранении оружия (статьи 209, 210 и 222 Уголовного кодекс
РФ).
9 февраля 2001 г. прокурор Приморского района Санкт-Петербурга продлил
срок содержания заявителя под стражей 12 марта 2001 г.
12 февраля 2001 г. представитель заявителя попросил Приморский
районный суд Санкт-Петербурга освободить заявителя под поручительство.
Он утверждал, что у заявителя есть постоянное место жительства и
работу в Санкт-Петербурге, что ему пришлось обеспечивать свою жену и
маленького ребенка, что он никогда не пытался сбегать и что
доказательств для выдачи ордера на его арест недостаточно.
19 февраля 2001 г. Приморский районный суд отказал в удовлетворении
ходатайства об освобождении. Суд признал, что у следователей были
основания выдвигать обвинения против заявителя и поместить его под
стражу, что превентивная мера была законно применена, потому что
заявитель обвинялся в совершении особо тяжкого преступления и потому
что ранее у него уже была судимость за совершение особо тяжкого
преступления. Кроме того, на основании статья 96 УПК РСФСР опасность
вменяемого преступления могла стать единственным основанием для
заключения под стражу. Заявитель обжаловал постановление.
13 марта и 11 апреля 2001 г. прокурор Приморского района продлил меру
пресечения заявителю до 12 и 27 апреля 2001 г.
11 апреля 2001 г. представитель заявителя подал новое ходатайство об
освобождении.
26 апреля 2001 г. Приморский районный суд отказал в ходатайстве об
освобождении. Он установил, что продление содержания под стражей было
законным и обоснованным, поскольку продление имело место во временных
рамках, предусмотренных законом, заявитель был обвинен в совершении
особо тяжких преступлений. Указывая на положительную характеристику с
работы на заявителя и наличия у него иждивенцев - жены и ребенка, суд
заявил, что данные обстоятельства будут приняты во внимание как
смягчающие обстоятельства при рассмотрении дела по существу.
22 мая 2001 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил приговор от
26 апреля 2001 г. в силе.
9 июня 2001 г. Санкт-Петербургский городской суд назначил
предварительное заседание. Он постановил соединить дело заявителя с
другим делом об организации криминальной деятельности в отношении
двадцати обвиняемых. Суд отказал в удовлетворении нового ходатайства
адвоката об освобождении заявителя на том основании, что заявитель был
обвинен в совершении преступлений, представляющих серьезную
общественную опасность.
28 декабря 2001 г. Верховный суд Российской Федерации рассмотрел
жалобы на постановление от 9 июня 2001 г., поданные обвиняемыми, в том
числе и заявителем.
4 марта 2002 г. заявитель обратился с ходатайством об освобождении. Он
сослался о финансовых трудностях, которые испытывает жена и больной
ребенок в связи с отсутствием поддержки заявителя, его ухудшающим
здоровьем и недостаточной доказательственной базой по делу,
возбужденного в отношении него.
13 марта 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд рассмотрел
ходатайство об освобождении и отказал. Заявитель не обжаловал отказ.
1 июля 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд по собственной
инициативе продлил содержание под стражей заявителя и других
обвиняемых до 30 сентября 2002 г. по единственному основанию, что они
были обвинены в совершении особо тяжких преступлений.
16 сентября 2002 г. Верховный суд РФ отменил постановление от 1 июля
2002 г., потому что обвиняемые не были проинформированы о проведении
заседания относительно продления их содержания под стражей, и не был
составлен протокол, дело было направлено на новое рассмотрение.
Верховный Суд также отказал заявителю в ходатайстве об освобождении,
указав, что его аргументы будут учтены в ходе нового разбирательства.
25 сентября 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд вынес два
определения относительно содержания под стражей. Первое определение
продлевало период содержания под стражей заявителей и других
обвиняемых до 30 сентября 2002 г., второе определение продлевало
содержание до 30 декабря 2002 г.
23 декабря 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд освободил
заявителя под подписку о невыезде.
15 июля 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд вынес приговор и
оправдал заявителя по всем пунктам обвинения в связи с отсутствием
доказательств.
17 марта 2005 г. Верховный суд РФ рассмотрел кассационные жалобы лиц,
проходящих по делу вместе с заявителем, но не его жалобу и оставил
приговор в силе.
Заявитель жаловался на нарушение части 3 статьи 5 Конвенции.
Суд признал жалобу приемлемой только в той части, которая касалась
содержания заявителя под стражей в период до 25 сентября 2002 г.
Суд отмечает, что внутренние суды постоянно ссылались на тяжесть
преступлений, совершенных заявителем, как единственный фактор,
оправдывающий лишение свободы. Даже если и существовали обстоятельства
для лишения его свободы, они не были указаны в постановлениях судов.
Устанавливать их вместо внутренних судов, которые выносили
постановление об аресте заявителя, не является задачей Суда (см.
Панченко против России № 45100/98 102 от 8 февраля 2005 г.; Ilijkov
против Болгарии № 33977/96 81 от 26 июля 2001 г.).
Суд неоднократно заявлял что хотя тяжесть обвинения предъявленного в
конкретном деле - уместный элемент в оценке риска скрывания или
воздействия на ход процесса потребность продлевать лишение свободы не
может быть оценена с чисто абстрактной точки зрения с учётом только
серьёзности правонарушения. И при этом содержание под стражей не может
использоваться как предвосхищение наказания в виде лишения свободы
(см. Letellier против Франции Решение от 26 июня 1991 г., порядковый №
207 51; также см. Панченко против России № 45100/98 102 от 8 февраля
2005 г.; Goral против Польши № 38654/97 68 от 30 октября 2003 г.;
Ilijkov против Болгарии № 33977/96 81 от 26 июля 2001 г.).
Суд признает, что суды не указали конкретные применимые факты и
ссылались на тяжесть вменяемых преступлений, тем самым они не
исполнили своей обязанности и не обосновали содержание заявителя под
стражей до суда.
Следовательно, имело место нарушение части 3 статьи 5 Конвенции.
Добавить комментарий: