Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
04.05.2007
Байсаева против России (постановление от 5 апреля 2007 г.)
Заявитель живет в Грозненском районе. Ее муж работал в соседней деревне
механиком в муниципальной транспортной компании. Они были женаты в течение 25
лет, у них было 5 детей.
2 марта 2000 г. муж заявителя ушел на работу в 6.30 утра. Дорога в деревню, в
которой он работал, проходила через блокпост российских войск, рядом с которым
стояла воинская часть.
Около 10 часов утра того же дня заявитель услышала стрельбу и взрывы со
стороны дороги. Она увидела, что колонна военных машин была обстреляна на
дороге. Позже она узнала, что это была колонна ОМОНа из г. Сергиев Посад
Московской области. Перестрелка продолжалась до 13.00. Позже было сообщено,
что на военных ошибочно напали из другого подразделения российских
федеральных сил (ОМОН из Подольска и военные из Свердловской области).
В результате более 20 военных было убито, а более 30 – ранено. После
перестрелки прошла «зачистка» в деревне Подгорное, откуда был открыт огонь.
Во время перестрелки и после нее в течение дня до ночи блокпост № 53 оставался
закрытым, а дорога в Подгорное была заблокирована. Заявитель находилась на
расстоянии 500 м от блокпоста до 8 вечера в тот день, но не смогла пройти в
Подгорное. В тот вечер ее муж не вернулся домой. С тех пор заявитель не видела
больше мужа.
На следующий день и в течение последующих нескольких дней заявитель
расспрашивала многочисленных свидетелей о своем муже. Она не сохранила записи
этих разговоров, поскольку в то время он Ане знала, что ей это может
пригодиться.
Из разговоров со свидетелями заявитель узнала, что в результате «зачистки»
более 50 человек было арестовано. Все они были отправлены в ВОВД г. Грозный.
Один из свидетелей рассказал заявителю, что видел, как ее мужа забирали
военные в Подгорном. Со слов свидетеля ее муж был избит.
4 марта 2000 г. заявитель встретила нескольких человека, которые были
задержаны в Подгорном 2 марта, а потом освобождены. Они узнали мужа заявителя
на фотографии и подтвердили, что его задержали на блокпосту и увели. Они не
видели его в ВОВД, куда их отправили.
Другие свидетели говорили, что ее муж закончил работу в Подгорном и пошел
домой, но его не пропустили через блокпост из-за перестрелки. Он вернулся в
Подгорное и был задержан во время «зачистки». Якобы муж заявителя видел, как
солдаты убивали двух братьев О. и попытался заступиться за них. Солдаты избили
его, надели на его голову мешок и увезли. В сентябре 2000 г. местные власти
деревни Подгорное выдали заявителю свидетельство, подтверждающее, что двое
братьев О. были убиты 2 марта 2000 г. во время «зачистки». Заявитель не нашла
родственников братьев О.
Свидетели рассказывали заявителю, что видели ее мужа на блокпосту №53 во время
перестрелки, он был весь в крови.
Заявитель попыталась узнать на блокпосту, задерживали ли ее мужа. Но солдаты
не знали, поскольку они были переброшены на данный блокпост после перестрелки
2 марта 2000 г.
По информации Правительства в результате зачистки задержанные были отправлены
в ВОВД, но среди них Шахид Байсаев не значился. Не было его фамилии и в
списках других подразделений МВД на Северном Кавказе.
Поиски Шахида Байсаева и расследование
Начиная со 2 марта 2000 г., заявитель несколько раз обращалась в прокуратуры,
МВД, администрацию Чечни, к специальному представителю по правам и свободам
при Президенте России в Чеченской Республике и в другие органы власти и
общественным деяте….Она также лично посещала прокуратуру г. Грозного, ВОВД и
основную российскую военную базу в Ханкале.
Заявитель получила очень мало информации по существу от официальных органов о
расследовании исчезновения ее мужа. Несколько раз заявителю высылали копии
писем о направлении ее запросов в соответствующую прокуратуру.
Видеокассета и фотографии Шахида Байсаева
В неустановленную дату в начале августа 2000 г. около 17.00 заявитель шла
домой. По дороге недалеко от блокпоста №53 около нее остановилась белая
машина «Жигули». Человек в машине, одетый в военную форму и маску, сказал ей
по-русски, без акцента, присесть на колени, прислонившись спиной к машине.
После того как заявитель подчинилась, он сказал ей, что если она хочет узнать,
кто стоит за исчезновением ее мужа, она должна принести ему 5000 рублей на
следующий день.
Заявитель собрала деньги и ей показали сюжет на видеокассете, где она узнала
своего мужа. На экране была указана дата – 2 марта 2000 г. После получения
денег, незнакомец передал ей фотографии, сделанные с видео. Он также отдал ей
карту четырех мест захоронения, включая место захоронения ее мужа. Заявитель
попросила видеокассету, ей предложили выкупить ее за 1 000 долларов. Ей также
сказали, что о видеокассете известно в прокуратуре.
На следующий день следователь подтвердил о видеокассете, которая, по его
мнению, находилась в Чеченской прокуратуре.
Через неделю ей удалось выкупить видеокассету за 1000 долларов.
Дальнейшее расследование
23 августа 2000 г. заявитель вместе со следователем отправилась на место
захоронения, которое было указано на карте. Это место находилось на территории
военной части около блокпоста №53, военные не разрешили им туда пройти.
7 сентября 2000 г. прокуратура г. Грозного проинформировала заявителя, что
лица, ответственные за похищение ее мужа, не могут быть опознаны, но
следственные меры предпринимаются.
С 14 сентября 2000 г. расследование несколько раз приостанавливалось в связи с
невозможностью установить виновных лиц.
В неустановленную дату в конце сентября 2000 г. заявитель вместе со
следователем снова поехали на предполагаемое место захоронения. Их пропустили,
но следователь отказался начать поиск, потому что место было неточно указано,
территория была слишком большая.
8 декабря 2001 г. заявитель со следователем Леушевым и криминалистом из
прокуратуры Грозного прибыли на место предполагаемого захоронения Шахида
Байсаева у блкопоста №53. Там они нашли здание, к которому солдаты вели
Басаева, как записано на видеокассете. Там же они обнаружили кусок материи,
похожий на материю пальто Байсаева. Позже следователи договорились с военными,
что приедут на следующий день с видеокамерой. Заявитель вернулась домой на
маршрутном автобусе.
9 декабря 2001 г. заявителю сообщили, что машина, в котором ехали следователь
Леушев и криминалист, взорвалась по дороге к прокуратуре.
Как представляется, расследование Шахида Басаева приостанавливалось и
возобновлялось более двенадцати раз. Расследование проводилось прокуратурой г.
Грозного, а затем прокуратурой Старопромысловского района. Следствие не
установило ни лиц, ни подразделения, ответственных за похищение, никто не был
привлечен к ответственности за совершение преступлений. Правительство заявило
в последнем меморандуме от 14 марта 2006 г., что следствие продолжается.
Суд напоминает, что на основании статьи 2 Конвенции он разработал ряд основных
принципов при установлении фактов по существу и, в частности, в случаях
обращения с жалобами об исчезновения (см. Базоркина против России,
постановление от 27 июля 2006 г.). В контексте данных принципов Суд
устанавливает определенные важные элементы в настоящем деле, которые следует
учитывать при решении вопроса о том, можно ли считать Шахида Басаева мертвым и
можно ли его смерть связать с действиями власти.
Заявитель утверждает, что ее муж был задержан военными в ходе военной
операции. В подтверждение своей версии событий она ссылается на ряд фактов, ни
один из которых не оспаривался государством. В частности, стороны не
оспаривали тот факт, что Шахид Басаев был задержан 2 марта 2000 г. в деревне
Подгорное вооруженными людьми в камуфляжах. Правительство также не оспаривает,
что после перестрелок 2 марта 2000 г. проходила военная операция в Подгорном.
Далее не оспаривается тот факт, что ряд лиц были задержаны в деревне во время
этой операции, хотя как представляется, не были оформлены документы о
задержании в отношении Шахида Басаева или других задержанных лиц. Следствие
сконцентрировало внимание на данной версии событий и попыталось установить
вовлеченных военнослужащих и частей. Государство не выдвинуло предположений,
что лица, которые задержали Байсаева, принадлежат к незаконным военным
формированиям, и что в Суде нет материалов, которые могли бы поддержать такой
вывод. Следовательно, Суд может считать установленным тот факт, что задержание
Шахида Байсаева совпало со специальной военной операцией, проводимой в
Подгорном 2 марта 2000 г.
Дополнительным существенным доказательством в поддержку жалобы заявителя
является предоставленная ею видеокассета. Представляется, что следствие во
время допросов не задавало вопросов, какому лицу она заплатила значительную
сумму денег, которое также знало о предполагаемом месте захоронения ее мужа.
Хотя имена военных и их воинская часть не установлены, органы власти не
оспорили тот факт, что на видеокассете можно увидеть военных федеральных сил и
мужа заявителя. Два явно установленных подразделения - ОМОН из г. Подольск и
Сергиев Посад – были под подозрением. В связи с этим Суд не мог не сделать
вывод, что Шахида Байсаева последними задержали военные.
Со 2 марта 2000 г. от мужа заявителя не было новостей. Его имя не было найдено
ни в одном из документов мест задержания. Наконец, государство не представило
никакого четкого объяснения о том, что случилось с ним после его
задержания.
Суд отмечает с огромной озабоченностью тот факт, что наличие в Суде большого
количества подобных дел предполагает, что феномен «исчезновения» хорош
известен в Чечне. Ряд международных отчетов указывают к подобному выводу. Суд
согласился с заявителем о том, что в контексте конфликта в Чечне, когда лицо
задерживается неустановленными лицами и не составлены документы о задержании,
это может рассматриваться как угрожающий жизни. Отсутствие Шахида Байсаева или
любых новостей от него в течение 6 месяцев подтверждает данное
предположение.
Более того, позиция прокуратуры и других правоприменительных органов после
того, как информация о его задержании была им передана заявителем,
подтверждает вероятность его исчезновения, поскольку не было принято
необходимых мер в решающие первые дни или недели после его задержания. Их
поведение вызывает сильные сомнения относительно объективности расследования.
В связи с вышеуказанными причинами Суд считает установленным, что Шахида
Байсаева нужно считать мертвым в результате неизвестного задержания военными
федеральных сил. Соответственно, государство-ответчик несет ответственность.
Учитывая, что власти не представляют никаких оправдательных оснований в
отношении применения смертоносной силы их агентами, из этого следует, что
ответственность за его смерть лежит на государстве-ответчике.
Соответственно, имело место нарушение статьи 2 в отношении Шахида Байсаева.
Предполагаемое недостаточное расследование похищение Шахида Байсаева
Во многих случаях Суд заявлял, что обязанность по защите права на жизнь,
предусмотренное статьей 2 Конвенции, также требует проведение эффективного
официального расследования (см., среди прочего, Кайя против Турции, решение от
19 февраля 1998 г.). Суд разработал ряд руководящих принципов, которым
расследование должно соответствовать, чтобы соблюдать конвенционные требования
(см. Базоркина против России).
В настоящем деле расследование было проведено по факту похищения мужа
заявителя. Суд должен проверить, отвечало ли расследование требованиям статьи
2 Конвенции. В этом отношении Суд отмечает, что информация о ведении
уголовного дела по существу ограничивается материалами следствия, выбранными
государством-ответчиком. Поэтому Суд будет оценивать жалобу на основании
имеющихся документов и других доводов, представленных сторонами.
Суд отмечает, что власти были немедленно уведомлены о задержании Шахида
Байсаева, посскольку заявитель лично посещала ВОВД и прокуратуры сразу же
после исчезновения ее мужа 2 марта 2000 г. Однако расследование началось
только 10 мая 2000 г. Заявителя не допрашивали до конца июня 2000 г. Местных
жителей допросили только в феврале и марте 2004 г., а военных из ОМОНа
Московской области – только в июне и декабре 2005 г., после коммуникации
жалобы государству.
Подобные задержки негативно сказались на эффективности расследования. Принимая
во внимание тот факт, что некоторые задержки были связаны с исключительными
обстоятельствами, которые превалировали в Чечне и на которые ссылается
государство, Суд признает, что в настоящем деле они явно превысили любые
приемлемые ограничения, которые можно было бы допустить при таких серьезных
преступлениях.
Другие элементы расследования требуют комментария. В настоящем деле
существовали уникальные доказательства, такие как видеокассета, на которой
было показано, как муж заявителя был задержан военными. Данная видеозапись
играла ключевую роль в расследовании и была доступна органам власти еще в 2000
г. Суд выражает удивление, что в феврале 2006 г. лица, показанные на кассете,
все еще не были установлены следствием, не говоря уже о их допросе. Как
представляется, в июне 2005 г. следствие собрало фотографии представителей
ОМОНа Московской области, но в Суд не было представлено никакой информации о
результатах изучения фотографий. Представляется, что следствие не установило и
не допросило военных, которые находись на блокпосте №53 или тех, кто
проводил «чистки» в Подгорном. Также представляется, что информация, на
которую ссылался заявитель, о возможном месте захоронения ее мужа, не была
надлежащим образом проверена.
Многие бездействия были известны прокурорам, которые требовали принятия
определенных мер. Однако данные требования либо не были выполнены, либо были
выполнены, но со значительным опозданием. Наконец, что касается порядка
ведения следствия, Суд отмечает, что в течение 6 лет следствие
приостанавливалось и возобновлялось как минимум двенадцать раз. Заявителя,
несмотря на ее статус потерпевшей, не информировали надлежащим образом о ходе
следствия, единственная информация, которую ей передавали, касалась
приостановления и возобновления следствия.
В связи с вышеуказанным и с учетом суждений, представленных государством-
ответчиком, Суд признает, что органы власти не провели эффективного
расследования уголовного дела по обстоятельствам, касающимся исчезновения и
предполагаемой смерти Шахида Байсаева. Следовательно, Суд отклонил
предварительные возражения государства относительно неисчерпания заявителем
внутренних средств правовой защиты в рамках уголовного расследования, и
признал, что имело место нарушение статьи 2.
Предполагаемое нарушение статьи 3 в отношении заявителя
Суд напоминает, что вопрос, является ли член семьи «пропавшего лица» жертвой
обращения, которое противоречит статье 3, зависит от существования специальных
факторов, которые придают страданиям заявителя такую степень и характер,
которые отличаются от эмоционального потрясения, который может рассматриваться
как неизбежно причиненный родственникам жертвы серьезного нарушения прав
человека. Является ли член семьи «исчезнувшего лица» пострадавшим от поведения
вопреки ст.3, будет зависеть от существования особых факторов, определяющих
уровень и характер страданий родных, которые отличаются от эмоциональной
нагрузки и могут считаться такими, которые неминуемо причинены родственникам
пострадавшего значительными нарушениями прав человека. Соответствующие
элементы должны охватывать близость родственных уз, особые обстоятельства
отношений, уровень, до которого член семьи был свидетелем событий, о которых
идет речь, причастность членов семьи к попыткам получить информацию об
исчезнувшем лице и способ, которым властные органы отвечали на эти запросы
(см. решение по делу «Orhan v. Turkey» от 18.06.2002 №25656/94 §358).
В настоящем дела Суд отмечает, что заявитель является женой пропавшего лица,
Шахида Байсаева. Заявитель лично не присутствовала при задержании, но она
получила видеокассету, на которой в день задержания ее мужа он был окружен
агрессивно настроенными военными. В течение более 6 лет она не получала
никаких новостей от него. В течение данного периода заявитель обращалась в
различные официальные органы с письменными и устными запросами о ее муже.
Несмотря на ее попытки заявитель никогда не получала какого-либо
правдоподобного объяснения или информации о том, что произошло с ее мужем
после задержания 2 марта 2000 г. Большинство полученных ответов отрицали
ответственность государства за задержание ее мужа или просто информировали ее,
что ведется расследование.
С учетом вышеуказанного Суд признает, что заявитель страдала и продолжает
страдает, испытывает потрясение в результате исчезновения ее мужа и
неспособности узнать, что с ним случилось. Реакция властей на ее жалобы должна
рассматриваться как составляющее бесчеловечное обращение, что противоречит
статье 3.
Таким образом, Суд делает вывод, что в отношении заявителя было допущено
нарушение статьи 3 Конвенции.
Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
Ранее Суд признавал, что неподтвержденное задержание является полным
отрицанием гарантий против произвольного задержания лица и является самым
грубым нарушением статьи 5. Учитывая ответственность властей за лиц,
находящихся под их контролем, статья 5 требует, чтобы они приняли эффективные
меры по обеспечению гарантий от риска исчезновения и провели тщательное и
эффективное расследование заявления о том, что лицо заключили под стражу, и
его больше не видели (см. Орхан против Турции).
Установлено, что муж заявителя был задержан 2 марта 2000 г. федеральными
властями, и с тех пор его не видели. Его задержание не было оформлено в каких-
либо документах, и не существует официального следа о дальнейшем
местонахождении или судьбе мужа заявителя. В соответствии с практикой Суда
данный факт сам по себе должен рассматриваться как серьезнейшее нарушение,
поскольку это позволяет ответственным за лишение свободы скрыть их
причастность к преступлению, замести следы и избежать ответственности за
судьбу задержанного. Более того, отсутствие документов о задержании,
содержащих дату, время и место задержание, имя задержанного, а также основания
задержания и имя задержавшего лица, должно рассматриваться как противоречащее
самой цели статьи 5 Конвенции (см. Орхан против Турции).
Далее Суд считает, что власти должны были осознавать необходимость провести
безотлагательно более тщательное расследование жалоб заявителя, что ее муж был
задержан федеральными силами и увезен при обстоятельствах, угрожающих жизни.
Он отмечает, что заявитель обратился в соответствующие органы власти сразу же
после задержания мужа. Однако выводы и основания Суда, приведенные в отношении
статьи 2, в частности, относительно задержек в возбуждении и проведении
следствия, не оставляют сомнений, что власти не провели тщательного и
эффективного расследования, чтобы обеспечить гарантии Шахиду Басаеву от риска
исчезновения.
Соответственно, Суд признает, что имело место нарушение статьи 5
Конвенции.
Европейским Судом признано нарушение:
- статьи 2 Конвенции в связи с исчезновением Шахида Басаева
- статьи 2 Конвенции в связи с тем, что не было проведено эффективное
расследование обстоятельств, при которых Шахид Басаев исчез
- статьи 3 Конвенции в отношении заявителя
- статьи 5 Конвенции в отношении Шахида Басаева
- статьи 13 Конвенции в связи с допущенными нарушениями статей 2 и 3 Конвенции
- не соблюдена статья 38 § 1(а) Конвенции
Присуждена сумма морального вреда в размере 50 000 евро
Добавить комментарий: