Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
01.11.2007
Алмаева против России (постановление от 25 октября 2007 г.) Заявительница участвовала в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы. На основании свидетельства, подтверждающего ее участие, она должна была получать определенные месячные выплаты. В феврале и марте 2002 г. Управление социальной защиты населения Октябрьского района г. Орска выплатил заявителю задолженность за период с ноября 1999 по март 2000 г. С апреля 2000 г. Управление социальной защиты прекратило выплаты. В августе 2001 Октябрьский районный суд г. Орска признал прекращение выплат незаконным. В сентябре 2001 Оренбургский областной суд оставил решение в силе. Оно вступило в законную силу. В декабре 2001 судебные приставы возбудили исполнительное производство. Решение было исполнено частично. В сентябре 2002 Президиум Оренбургского областного суда рассмотрел дело в надзорном порядке, отменил судебные постановления и направил дело на новое рассмотрение в районный суд. В ноябре 2002 г. Октябрьский районный суд признал прекращение месячных выплат законным и отказал в удовлетворении требований заявителя. Суд признал, что свидетельство было выдано неуполномоченным лицом и было недействительным. Соответственно, заявитель не имела права получать ежемесячные выплаты. Заявитель жаловался на нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола No.1 к Конвенции. Суд отмечает, что в соответствии с решением райсуда от 20 августа 2001 г. и определением областного суда от 25 сентября 2001 г. заявитель должен был получить задолженность по месячным выплатам. Через год после вступления в силу решения оно было отменено в надзорном порядке по инициативе председателя областного суда, который являлся должностным лицом, но не стороной процесс. По многим делам Суд признавал нарушение права заявителя на суд, гарантированное статьей 6.1. Конвенции, когда вступившее в законную силу и обязательное к исполнению судебное постановление отменялось вышестоящим судом в надзорном порядке по инициативе должностного лица, чьи полномочия не ограничивались сроком (см. Росэлтранс против России, no. 60974/00, S:S: 27-28, от 21 июля 2005; Волкова против России, no. 48758/99, S:S: 34-36, от 5 апреля 2005; и Рябых против России, no. 52854/99, S:S: 51-56, ECHR 2003-IX). Изучив материалы дела, Суд отмечает, что Правительство не представило никаких фактов или аргументов, чтобы Суд пришел к другому выводу по настоящему делу. Соответственно, имело место нарушение статьи 6.1 Конвенции в части отмены решения по делу заявителя в надзорном порядке. Суд напоминает, что наличие долга, подтвержденного вступившим в законную силу решением, составляет <<имущество>> получателя в значении статьи 1 Протокола No.1. Отмена такого решения является вмешательством его или ее права на пользование своим имуществом (см., среди прочего, Андросов против России, no. 63973/00, S: 69, от 6 октября 2005). Суд отмечает, что вступившее в законную силу решение от 20 августа 2001 г., оставленное без изменений в кассационной инстанции, обязавшее выплатить заявителю долги по месячным выплатам, было отменено в надзорном порядке в сентябре 2002 г. После повторного рассмотрения требований заявителя районный суд отказал в удовлетворении их. Таким образом, заявитель был лишен возможности получить первоначально присужденную сумму не по своей вине. Отмена вступившего в законную силу решения подорвала уверенность заявителя во вступившем в законную силу решении и лишила ее возможности получить деньги, которые она правомерно ожидала получить. При таких обстоятельствах Суд считает, что отмена вступившего в законную силу решения от 20 августа 2001 г. в надзорном порядке налагает чрезвычайное бремя на заявителя и противоречит статье 1 Протокола 1. Следовательно, имело место нарушение данной статьи. Исходя из обстоятельств дела следует, что, по крайней мере, с 25 сентября 2001 г. по 30 сентября 2002 г. решение от 20 августа имело законную силу, и государство было обязано его исполнять (сравните, Вельская против России, no. 21769/03, S: 18, от 5 октября 2006). В связи с доводом Правительства о том, что рассмотрение дела в надзорном порядке стало единственной причиной для неисполнения, Суд напоминает, что он уже рассматривал и отклонил такой же довод Правительства по делу Сухобоков против России (no. 75470/01, от 13 апреля 2006). В частности, Суд заявил, что <<отмена решения, которая не уважает принцип правовой определенности и право заявителя на суд, не может быть принята как основание для оправдания неисполнения решения (см. постановлении Сухобоков против России, Вельская против России). Изучив материалы дела, Суд отмечает, что Правительство не представило никаких фактов или аргументов, чтобы Суд пришел к другому выводу по настоящему делу. Правительство не представило никакого оправдания в связи с неисполнением постановления от 20 августа 2001 г., оставленного в силе от 25 сентября 2001 г. С учетом прецедентной практики (см. Рейнбах против России, no. 23405/03, S:S: 23 et seq., от 29 сентября 2005; Гиззатова против России, no. 5124/03, S:S: 19 et seq., от 13 января 2005; Петрушко против России, no. 36494/02, S:S: 23 et seq., от 24 февраля 2005; Вассерман против России, no. 15021/02, S:S: 35 et seq., от 18 ноября 2004; Бурдов против России, no. 59498/00, S:S: 34 et seq., ECHR 2002-III), Суд признает, что неисполнение решения от 20 августа 2001 г., оставленного в силе 25 сентября 2002 г., привело к нарушению национальными властями права на суд, и лишило ее возможности получить деньги, которые ей присудили. ило ными властями права на суд, г.,, . ния в связи с неисполнением постановления от 20 августа 2001 г.,ринята как основание Европейский Суд признал нарушение - статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола 1 в части отмены решения от 20 августа 2001 г., оставленного в силе в сентябре 2001; - статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола 1 в части неисполнения решения от 20 августа 2001 г.; - присудил компенсацию морального вреда в размере 2 800 евро Бабушкин против России (постановление от 18 октября 2007 г.) В январе 2000 г. заявитель был арестован по подозрению в совершении грабежа с применением насилия. С 11 февраля по 17 июля 2000 г. он находился СИЗО 32/1 в Нижнем Новгороде. За это время он находился в нескольких камерах, размер которых составлял: - 37, 2 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 22 человека - 15, 2 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 8 человек - 39, 5 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 22 человека - 43, 4 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 24 человека - 39 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 22 человека - 57, 1 кв.м для предполагаемого количества заключенных в 34 человека Заявитель утверждает, что количество заключенных составляло от 50 до 70 человек, иногда увеличивалось до 90. В связи с нехваткой кроватей, заключенным приходилось спать по очереди, поэтому ежедневно они спали не более 4 часов. В остальное время они стояли в камере, потому что не было достаточно места сидеть. Не были предусмотрены постельные принадлежности отдельно для каждого заключенного, и заявителю приходилось делить как постельное белье, так и саму кровать. В подтверждение своих слов заявитель представил показания г-на О., который содержался в 2003 г. в том же СИЗО и который утверждал, что камеры были до сих пор переполнены во время его содержания под стражей. Окна во всех камерах были постоянно закрыты плотными металлическими ставнями. Кроме того, за каждым окном, примерно на расстоянии одного метра от окна, был закреплен металлический лист, который не пропускал естественное освещение в камеры. Камеры были недостаточно освещены, что приводило к ухудшению зрения заключенных. Он основывался на письменных заявлениях сокамерников. Заявитель жаловался, что питание в изоляторе было очень плохое и что заключенные часто на это жаловались. Далее он отмечал, что порции были недостаточными с учетом состояния его здоровья. Что касается обстановки, он утверждал, что в каждой камере был стол и скамейки, но они могли сидеть не более чем по 8-10 человек. Поэтому ему приходилось принимать пищу стоя, чтобы еда не остыла. Заявитель также жаловался на то, что после месячного пребывания в СИЗО у него обнаружили туберкулез. Заявитель жаловался, что регулярные обыски в камерах и личные обыски заключенных сопровождались применением насилия со стороны сотрудников изолятора, включая побои, оскорбления и натравливание собак на заключенных. Заявитель утверждал, что он обращался с многочисленными жалобами относительно условий содержания начальнику СИЗО, но безуспешно. В апреле 2000 г. Советский районный суд г. Нижнего Новгорода рассматривал дело заявителя и приговорил к 11 годам и 6 месяцам лишения свободы и конфискации имущества. В июле 2000 г. Нижегородский областной суд рассмотрел кассационную жалобу и оставил приговор без изменений. Заявитель жаловался, что его содержание под стражей в ужасающих условиях противоречило Статье 3 Конвенции. Суд отмечает, что стороны расходятся во мнениях относительно определенных условий содержания заявителя. Однако Суду не нужно устанавливать правдивость каждого заявления, поскольку он считает, что достаточно таких фактов, которые не оспариваются сторонами, чтобы сделать заключения относительно того, являлись ли условия содержания заявителя под стражей противоречащими Статье 3 Конвенции. Основной критерий, который не вызвал спора между сторонами, касается размера камер. Камеры, в которых заявитель содержался, были обустроены так, чтобы 1, 6 - 1, 9 кв. м личного пространства приходилось на каждого лица, содержащегося под стражей. Однако заявитель жаловался, что количество лиц в камерах превышало предусмотренных возможностей камер. В этом отношении Суд отмечает, что процедура, предусмотренная Конвенцией, по таким делам как настоящая жалоба, не во всех случаях требует строгого применения принципа affirmanti incumbit probatio (тот, кто что-либо утверждает, должен подтвердить доказательствами свое утверждение), потому что в определенных случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, которая может подтвердить или опровергнуть эти утверждения. Непредоставление Правительством такой информации без удовлетворительного объяснения может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Ahmet zkan and Others v. Turkey, no. 21689/93, S: 426, от 6 апреля 2004). Учитывая вышеуказанные принципы, а также тот факт, что Правительство не представило никаких объяснений относительно непредоставления информации о количестве лиц, содержащихся под стражей в разных камерах, Суд рассмотрит вопрос относительно количеств лиц в камерах на основании утверждений заявителя. Как указывает заявитель, камеры были постоянно переполнены в два или даже более раз, в результате чего каждый заключенный имел менее 1 кв. м и иногда даже менее 0,5 кв.м. Таким образом, заключенным, включая заявителя, приходилось делить спальные принадлежности, спать по очереди, остальное время стоять в камере. Переполненность также означала, что в камере был только один умывальник и туалет для заключенных, количество которых превышало как минимум в два раза предполагаемое количество. Соответственно, доступ к ним был совершенно ограничен и поддерживать гигиену в камерах было практически невозможно. Также представляется, что, когда дело доходило до использования душа, не принималось во внимание чрезмерное количество заключенных или сломанное оборудование. Также ничего не предпринималось, чтобы обеспечить камеры дополнительной мебелью для увеличивающегося количества заключенных, которые означало, что у заключенных не было достаточно места для принятия пищи, для чтения или письма. Суд напоминает, что вне зависимости от причин переполненности, государство-ответчик обязано организовать свою пенитенциарную систему таким образом, чтобы гарантировать уважение достоинства заключенных, несмотря на финансовые или организационные трудности (см. Мамедова против России, Бенедиктов против России). Суд часто признавал нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства для заключенных (см. Худоеров против России, no. 6847/02, S:S: 104 et seq., ECHR 2005-... ; Лабзов против России, no. 62208/00, S:S: 44 et seq., от 16 июня 2005; Новоселов против России, no. 66460/01, S:S: 41 et seq., от 2 июня 2005; Майзит против России, no. 63378/00, S:S: 39 et seq., от 20 января 2005; Калашников против России, no. 47095/99, S:S: 97 et seq., ECHR 2002-VI; и Пирс против Греции, no. 28524/95, S:S: 69 et seq., ECHR 2001-III). С учетом прецедентной практики Суд отмечает, что Правительство не представило никаких фактов или аргументов, способных убедить Суд прийти к другому выводу в настоящем деле. Хотя в настоящем деле нет доказательств того, что существовало позитивное намерение оскорбить или унизить заявителя, Суд признает, что тот факт, что ему приходилось жить, спать и пользоваться туалетом в одной и то же камере вместе со многими другими заключенными в течение более пяти месяцев в жестко ограниченном пространстве, сам по себе был достаточным для того, чтобы причинить страдания или вызвать трудности такого уровня, который превышает неизбежный уровень страданий, присущий заключению, и вызывает чувства страха, боли и неполноценности, способные оскорбить и унизить ее достоинство. Таким образом, на протяжении более пяти месяцев заявитель содержался в чрезмерно переполненной камере, с ограниченным доступом к удобствам, плохим уровнем гигиены и несоответствующим уровнем естественного освещения. Поскольку в настоящем деле Суд не может установить <<без обоснованного сомнения>>, что вентиляция, отопление, качество еды и контроль за насекомыми в изоляторе были неприемлемыми с точки зрения Статьи 3, вышеуказанные утверждения являются достаточными, чтобы Суд сделал вывод, что условия содержания заявителя выходили за пределы, установленные Статьей 3 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя в СИЗО No. 32/1. Европейский Суд: - признал нарушение статьи 3 Конвенции; - присудил 2 500 евро в качестве компенсации морального вреда сумму Галкин против России (постановление от 4 октября 2007 г.) В декабре 1998 г. сотрудники РУВД произвели обыск в доме заявителя. В июне 2000 г. Индустриальный районный суд г. Барнаула рассмотрел жалобу заявителя и признал обыск незаконным. Решение вступило в законную силу. В мае 2001 г. Президиум Алтайского краевого суда отказал в удовлетворении представления прокурора и оставил решение районного суда без изменения. В декабре 2003 г. Октябрьский районный суд г. Барнаула удовлетворил исковые требования заявителя к Министерству Финансов РФ о компенсации морального вреда, причиненного в результате незаконного обыска и присудил заявителю 5 000 рублей. Решение вступило в силу. В июле 2004 г. был выдан исполнительный лист. Заявитель дважды направлял исполнительный лист в Министерство Финансов РФ, но ему возвращали, в первый раз, по причине непредоставления надлежаще заверенной копии решения от 18 декабря 2003 г. и заявления о выплате с указанием его банковского счета, во второй раз, в связи с тем, что была указана неправильная дата выдачи решения. В декабре 2005 г. исполнительный лист вновь был направлен в Министерство Финансов. Правительство заявляет, что решение было полностью исполнено 2 мая 2005 г. Заявитель утверждает, что он получил присужденную сумму 2 мая 2006 г. Заявитель жаловался на неисполнение решения от 18 декабря 2003 г., что является нарушением Статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Суд отмечает, что копия платежного документа, предоставленного Правительством, датирована 2 мая 2006 г. Документ подписан представителем Московского отделения Федерального Казначейства с указанием, что платеж был осуществлен 2 мая 2006 г. Из этого следует, что решение от 18 декабря 2003 г. было исполнено 2 мая 2006 г. Далее Суд отмечает, что 18 декабря 2003 г. заявитель получил решение, в соответствии с которым Министерство Финансов должно было выплатить заявителю компенсацию морального вреда. После вступления решения в силу и получения исполнительного листа он направил исполнительный документ в Министерство Финансов 15 октября 2004 г., но решение не было исполнено до 2 мая 2006 г. Таким образом, период неисполнения решения государственными органами составляет полтора года. Суд часто признавал нарушение Статьи 6.1 Конвенции и Статьи 1 Протокола 1 в подобных делах (см. Малиновский против России, no. 41302/02, ECHR 2005-..., Михрюков против России, no. 7363/04, от 8 декабря 2005). Изучив материалы дела, Суд отмечает, что Правительство не представило никаких фактов или аргументов, чтобы Суд пришел к другому выводу по настоящему делу. С учетом прецедентной практики Суд признает, что неисполнение вступившего в законную силу решения, вынесенного в пользу заявителя, в течение длительного времени национальными органами власти ослабило его право на суд и лишает его возможности получить деньги, которые он обоснованно ожидал получить. Соответственно, имело место нарушение Статьи 6.1 Конвенции и Статьи 1 Протокола 1. Европейский Суд: - признал нарушение Статьи 6 Конвенции и Статьи 1 Протокола 1 в связи с длительным неисполнением решения от 18 декабря 2003; - присудил 900 евро в качестве компенсации морального вреда. Говорушко против России (постановление от 25 октября 2007 г.) 7 августа 2000 г. было возбуждено уголовное дело по факту контрабанды товаров. 17 января 2005 г. заявитель был арестовано по подозрению в участии в преступной организации, контрабанде, сокрытии от таможенного контроля и мошенничество. С апреля по ноябрь 2005 г. заявитель знакомился с материалами дела. В ноябре дело было передано в Автозаводской районный суд г. Нижний Новгород. В декабре состоялось предварительное судебное заседание. В марте районный суд вернул дело в Генеральную прокуратуру для исправления ошибок в обвинительном заключении в отношении заявителя. Данное постановление районного суда было отменено областным судом, дело передано обратно в районный суд. В мае 2006 г. процесс был возобновлен, но впоследствии был приостановлен с июня по июль 2006 г. 31 января заявитель был освобожден под залог. Уголовное дело до сих пор находится в суде. Постановления относительно содержания заявителя под стражей 19 января 2005 г. Лефортовский районный суд г. Москвы постановил выбрать в отношении заявителя меру пресечения в виде содержания под стражей на том основании, что он обвинялся в совершении тяжких и особо тяжких преступлений и мог скрыться от дознания, предварительного следствия или воспрепятствовать производству по уголовному делу, при этом не было представлено никаких доказательств. В феврале Московский городской суд оставил постановление в силе. 15 марта, 12 мая, 12 июля и 13 октября 2005 г. Лефортовский районный суд продлевал сроки содержания заявителя под стражей. В качестве основания суд указывал на тяжесть преступления и возможность заявителя скрыться от дознания, предварительного следствия или воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кассационная инстанция оставляла постановления Лефортовского районного суда без изменений. 29 ноября 2005 г. заявителя направили в ....в Нижний Новгород. 16 декабря 2005 г. Автозаводской районный суд продлил срок содержания заявителя, ссылаясь на тяжесть инкриминируемых преступлений и риск того, что он может вмешаться в ход отправления правосудия, поскольку двое других обвиняемых находились в розыске. Защитник обжаловал постановление суда, в частности, указав, что суд первой инстанции не учел смягчающие обстоятельства, в пользу освобождения заявителя из-под стражи, такие как отсутствие судимости в прошлом, позитивные рекомендации, устойчивые семейные отношения с женой, дети и внуки, хронические заболевания, постоянное место жительства, и длительный период содержания под стражей, который уже превысил 15 месяцев. 26 июня Нижегородский областной суд оставил постановления от 1 июня 2006 г. без изменений, указав, что основания для содержания под стражей сохраняются и что защита не представила никаких доводов, подтверждающих необходимость изменить меру пресечения. 21 августа и 16 ноября 2006 г. Автозаводской районный суд продлил сроки содержания заявителя под стражей по двум основаниям: совершение особо тяжких преступлений, за которые предусмотрено наказание до 12 лет лишения свободы; первоначально заявитель был арестован в связи с полученной информацией о его намерении скрыться от дознания, предварительного следствия или воспрепятствовать производству по уголовному делу. 11 сентября и 15 декабря 2006 г. Нижегородский областной суд оставил вышеуказанные постановления в силе. 30 января 2007 г. Автозаводской районный суд удовлетворил ходатайство заявителя об освобождении под залог (1 500 000 рублей). На следующий день заявитель был освобожден. Заявитель жаловался на нарушение Статьи 5 S: 3 Конвенции в связи с тем, что длительность содержания заявителя под стражей до суда нарушал требования разумного срока. В соответствии с прецедентной практикой вопрос о том, является ли срок заключения под стражу оправданным, не может решаться абстрактно. Обоснованность дальнейшего содержания обвиняемого под стражей должна оцениваться в каждом случае с учетом его специфических обстоятельств. Продолжение содержания под стражей в конкретном случае может быть обосновано специфическими соображениями защиты подлинно публичных интересов, которые, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивают требование уважения личной свободы (см., среди прочего, W. v. Switzerland, от 26 января 1993, Series A no. 254-A, p. 15, S: 30; Kuda v. Poland [GC], no. 30210/96, S: 110, ECHR 2000-XI). Заявитель содержался под стражей с 17 января 2005 г. по 31 января 2007 г., когда он был освобожден под залог. Столь длительный период досудебного содержания под стражей - более двух лет - является предметом большой обеспокоенности для Суда. Он отмечает, что до января 2007 г. национальные власти никогда не рассматривали вопрос о том, превышала длительность его содержания под стражей <<разумный срок>>. Тот факт, что максимальные сроки, предусмотренные национальным законодательством, не были превышены, может и не быть решающим элементом для оценки Суда. Расчет национальных сроков зависел только на основании тяжести преступлений, вменяемых обвинением и не было предметом судебного рассмотрения (см. Щеглюк против России, no. 7649/02, S: 43, от 14 декабря 2006). Суд отмечает, что органы власти в РФ должны были представить очень существенные основания для содержания заявителя под стражей в течение столь длительного срока (см. Корчуганова против России, no. 75039/01, S: 71, от 8 июня 2006). Суд отмечает, что заявитель был первоначально арестован дома по подозрению в совершении контрабанды в крупном размере. Российские суда приняли довод следствия, что заявитель намерен скрыться от следствия, но они не указали никаких определенных фактов, подтверждающих существование такого намерения. Даже если заявитель действительно имел такое намерение, с течением времени данное основание теряет свою актуальность. Тем не менее, в течение более двух лет суды не обосновывали в соответствии с развивающейся ситуацией и не проверяли, существовали ли на последующей стадии процесса соответствующие и достаточные основания для содержания заявителя под стражей. В течение всего периода содержания заявителя под стражей районные суды - первый в Москве, второй в Нижнем Новгороде - постановили продолжительное содержание заявителя под стражей на основании тяжести обвинений против него и сохранение <<оснований, которые оправдали бы применение меры пресечения>>. Они также указали, что заявитель мог скрыться от дознания, предварительного следствия, суда или воспрепятствовать производству по уголовному делу без объяснения причин для подобных утверждений. Относительно указания национальных властей на тяжесть обвинений как решающий элемент, Суд неоднократно заявлял, что, хотя тяжесть предполагаемого наказания, является соответствующим элементом в оценивании риска сокрытия от следствия, необходимости продлить срок содержания под стражей не может быть оценена с чисто абстрактной точки зрения, учитывая только тяжесть преступления. Не может продолжительность содержания под стражей быть использована как форма ожидания обвинительного приговора (см. Белевитский против России, no. 72967/01, S: 101, от 1 марта 2007; Илийков против Болгарии, no. 33977/96, S: 81, от 26 июля 2001; и Летелье против Франции, решение от 26 июня 1991, Series A no. 207, S: 51). Это особенно соответствует российской правовой системе. Относительно указания национальных властей на тяжесть обвинений как решающий элемент, Суд неоднократно заявлял, что, хотя тяжесть предполагаемого наказания, является соответствующим элементом в оценивании риска сокрытия от следствия, необходимости продлить срок содержания под стражей не может быть оценена с чисто абстрактной точки зрения, учитывая только тяжесть преступления. Не может продолжительность содержания под стражей быть использована как форма ожидания обвинительного приговора (см. Белевитский против России, no. 72967/01, S: 101, от 1 марта 2007; Илийков против Болгарии, no. 33977/96, S: 81, от 26 июля 2001; и Летелье против Франции, решение от 26 июня 1991, Series A no. 207, S: 51). Это особенно соответствует российской правовой системе. Ранее Суд признавал нарушение Статьи 5 S: 3 Конвенции по нескольким российским делам, когда национальные суды продлевали содержание заявителя под стражей в основном на основании тяжести преступлений и излагали основания для содержания под стражей, предусмотренных УПК, не поясняя, как они применили в деле заявителя, или, не рассматривая альтернативные меры пресечения (см. Белевитский против России, Мамедова против России, Худоеров против России; Худобин против Росиии, no. 59696/00, S:S: 103 et seq., ECHR 2006-... (extracts); Долгова против России, no. 11886/05, S:S: 38 et seq., от 2 марта 2006; Рохлина против России, no. 54071/00, S:S: 63 et seq., от 7 апреля 2005; Панченко против России, no. 45100/98, S:S: 91 et seq., от 8 февраля 2005; и Смирнова против России, nos. 46133/99 and 48183/99, S:S: 56 et seq., ECHR 2003-IX (extracts)). Учитывая прецедентную практику и вышеуказанные утверждения, Суд делает вывод, что национальные власти не привели <<соответствующие и достаточные>> основания, чтобы обосновать содержание заявителя под стражей в течение срока выше, чем <<разумный срок>>. При таких обстоятельствах нет необходимости проверять, проводилась ли процедура с <<особенной тщательностью>>. Следовательно, имело место нарушение Статьи 5 S: 3 Конвенции. Европейский Суд признал нарушение: - статьи 5 S: 3 Конвенции; - статьи 5 S: 5 Конвенции.
1. Anonymous - 14.11.2007 01:00:04
Российские суды это исчадие ада на земле. Никому
в том числе и врагам не пожелаю оказаться там. Доказать что либо крайне тяжело. Судьи изварачиваются как ужи на сковороде лиш бы не принемать справедливых решений. Очень славиться этим Серпуховский суд Московской области.
2. Anonymous - 10.01.2008 00:15:37
E-mail: Alex3711@yandex.ru
полностью поддерживаю предыдущего товарища. Суды "легли" под милицию и прокуратуру, покрывают их произвол и беззаконие, фактически суды подменяют органы уголовного преследования и всеми способами восполняют "недоделки" оранов расследолвания. В России справедливых судов нет, в Смоленске тоже.
Адвокат из Смоленска
3. Anonymous - 02.02.2011 17:55:24
В Астраханской области произвол судебной системы превысил все разумные мерки
Добавить комментарий:
