Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
24.12.2007
Обзор постановлений за ноябрь - декабрь 2007 г. В ноябре - декабре 2007 г. Европейский Суд признал нарушение Статьи 6 Конвенции и Статьи 1 Протокола 1 к Конвенции в ниже перечисленных постановлениях в связи с длительным неисполнением решений внутренних судов, сославшись на прецедентную практику, в частности, Гиззатова против России, no. 5124/03, S: 19, постановление от 13 января 2005 г.; Петрушко против России, no. 36494/02, S: 23, постановление от 24 февраля 2005 г.; Вассерман против России, no. 15021/02, S: 35, постановление от 18 ноября 2004 г.; Бурдов против России, no. 59498/00, ECHR 2002-III; Казарцев против России, no. 26410/02, постановление от 2 ноября 2006), Суд считает, что власти ухудшили суть права на суд и лишили заявителей денег, которые они правомерно рассчитывали получить. Фитисов против России (постановление от 8 ноября 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 2 300 евро ООО <<Сиб-Юкасс>> против России (постановление от 8 ноября 2007 г.) Компенсация материального ущерба в размере 253 560 евро Субочева против России (постановление от 15 ноября 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 2 000 евро Араповы против России (постановление от 29 ноября 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 900 евро Березкина против России (постановление от 29 ноября 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 900 евро Глебов и Глебова против России (постановление от 29 ноября 2007 г.) Александрова против России (постановление от 5 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 500 евро Болдырева против России (постановление от 6 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 000 евро Харитич против России (постановление от 6 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 500 евро Кривонос против России (постановление от 6 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 100 евро Усталов против России (постановление от 6 декабря 2007 г.) Синицына против России (постановление от 13 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 2 400 евро Александр Жуков против России (постановление от 20 декабря 2007 г.) Компенсация морального вреда в размере 3 900 евро Медов против России (постановление от 8 ноября 2007 г.) Заявитель женат и имеет троих детей. Он проживал со своей семьей в Старопромысловском районе Грозного, в селении которое местные жители также называют Карпинкой. 23 января 2000 года заявитель и его семья-жена, сестры и еще несколько человек - находились в подвале соседнего дома по улице Красноводской, так как их дом, находившийся по адресу улица Володарская, 21, был полностью сожжен. Приблизительно в 2 часа дня в подвал для проверки паспортного режима пришла группа военнослужащих МВД. Заявитель и еще семеро мужчин, находившиеся в том же подвале и в расположенных поблизости зданиях, были окружены солдатами и доставлены на участки для гаражей, расположенные в той же местности. Жена заявителя и его сестры пришли туда и безуспешно пытались добиться его освобождения. Позднее в тот же день заявитель и другие задержанные были доставлены в расположение танковой дивизии у места называемого Соленая Балка, расположенное в 2-3 км. от Карпинки. Заявителя и других задержанных заставили сидеть на земле возле танков. Солдаты угрожали убить их в отместку за генерала Малофеева, убитого в Грозном ранее, за несколько дней до рассматриваемых событий. С заявителем и другими кратко переговорил генерал Трошев, командующий российскими силами в Чечне. Он проезжал через расположение дивизии, чтобы забрать тело генерала. Он сказал задержанным, что после проверки их личности, и при условии того, что их документы в порядке, задержанных отпустят домой. Позже в тот же день заявитель и другие задержанные были вместе помещены в анти-танковую яму в открытом поле, где они провели ночь. Солдаты били и пинали заявителя и других задержанных, и в то время пока они находились в яме, кидали в них камни и поливали водой. Температура воздуха той ночью была около минус 3 градусов по Цельсию. Приблизительно в полночь заявителю и другим задержанным разрешили погреться у костра и дали немного еды. На следующий день, 24 января 2000 года, заявитель и другие задержанные были доставлены на военную базу в Ханкалу, штаб-квартиру ОГВ в Чечне. Им приказали сесть в маленький грузовик, используемый для перевозки заключенных (автозак). Во время погрузки в автомобиль один из солдат ударил заявителя прикладом. После прибытия в Ханкалу их перевели в другой грузовик, в котором заявитель провел около суток. 25 января 2000 года заявителя доставили в СИЗО Чернокозово, где его содержали в камерах No.8 и No.17. Заявитель утверждает, что в камере No.8, предназначенной для 5 человек, его содержали практически вместе с 20 другими заключенными. В камере No.17 его содержали вместе с приблизительно 40 другими заключенными. Во время нахождения в Чернокозово заявитель подвергался регулярным и особо жестоким формам дурного обращения со стороны охранников. Заявитель опознал их как представителей ОМОНа из Ростова-на-Дону. Охранники, подвергавшие его дурному обращению, зачастую были пьяны. В частности, заявитель утверждает, что после прибытия его и других задержанных заставили бежать по коридору через шеренгу солдат, которые били их с большой силой при помощи резиновых дубинок, оружейных прикладов и деревянных молотков. Заявителя также подвергли жестоким побоям, когда он находился голым в душевой. Позднее, во время заключения в Чернокозово, заявителя избили прикладом по голове с такой силой, что у него появилась глубокая рана на левой стороне головы. В результате побоев у заявителя были сломаны нос и ребра, а также появились синяки. Охранники также <<играли>> в унизительные игры, такие как катание верхом на заявителе, которого заставляли стоять на четвереньках. Официальный допрос заявителя был проведен четыре раза. Во время допросов заявителя избивали. Допрашивавшие заявителя лица пытались заставить его подписать признание в участии в деятельности незаконных вооруженных формирований, преступление, наказуемое по ст. 208 УК РФ. Заявитель отрицал совершение каких-либо преступлений и отказывался подписать документ. Ему показали электрический стул и пригрозили, что применят к нему электрошок. Кроме того, несколько раз заявитель допрашивался солдатами в <<неофициальном>> порядке. Во время этого его избивали и пытались получить от него признание. Заявитель сообщил, что 18 февраля 2000 г. вместе с другими 12 мужчинами и 3 женщинами его направили в Моздок (Северная Осетия). Задержанные провели ночь в железнодорожном вагоне. Охранники отвели заявителя в душевую, заставили раздеться, били и пинали. 20 февраля 2000 г. заявителя привезли в СИЗО No.2 г. Пятигорска Ставропольского края. При осмотре врача присутствовали охранники, поэтому заявитель не высказал никаких жалоб о плохом самочувствии. В течение двух дней с ним плохо обращались. 22 февраля 2000 г. заявителя перевели в СИЗО No.1 г. Пятигорска. Впоследствии с ним также плохо обращались охранники. Его заставляли бежать через коридор, в котором стояли охранники и били его. В Ставрополе официально заявителя допрашивали только один раз. Следователи били его и заставляли признаться в совершении преступлений, предусмотренных статьей 208 УК РФ. Заявитель отказывался подписывать признательные показания. 3 мая 2000 г. заявителя освободили. Ему выдали документ из МВД, в котором было указано, что его уголовное дело прекращено в связи с амнистией. 7 декабря 2000 г. заявитель обратился в Прокуратуру г. Грозного, указав на обстоятельства его задержания и содержания под стражей, последствия плохого обращения. Он просил прокуратуру провести расследование и компенсировать причиненный его здоровью вред. 21 февраля 2001 г. прокуратура отказали в возбуждении уголовного дела по факту плохого обращения с заявителем. Заявитель заявлял, что расследование по его жалобам о плохом обращении с ним не достигла уровня эффективности, требуемого конвенционными стандартами и внутренними правовыми нормами. Если лицо делает обоснованные заявления о том, что пострадало от нарушений Статьи 3 во время нахождения в руках полиции или других агентов Государства, данная норма, читаемая в сочетании со Статьей 1 Конвенции об общих обязательствах Государств << по обеспечению каждому в пределах юрисдикции прав и свобод, предусмотренных Конвенцией>>, требует проведения эффективного официального расследования. Так же как и при проведении расследования по Статье 2, такое расследование должно было привести к установлению и наказанию виновных (см. Assenov and Others, решение от 28 октября 1998, Reports 1998-VIII, p. 3290, S: 102, и Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, S: 131, ECHR 2000-IV). Что касается данного дела, Суд отмечает, что в декабре 2000 г. заявитель обратился с жалобой на плохое обращение в прокуратуру г. Грозного. Он ссылался на повреждения, причиненные ему, и просил провести расследование. Суд считает, что жалобы заявителя должны были вызвать обоснованное подозрение, что повреждения могли быть причинены представителями государства и что дело должно было быть рассмотрено компетентными органами. Суд также считает, что открытая и доступная информация о широко распространенных случаях применения насилия в СИЗО г. Чернокозово в то время обязывала соответствующие органы власти провести эффективное расследование в соответствии с требованиями Статьи 3 Конвенции. Однако Суд напоминает, что он уже признавал, что не было проведено расследование по жалобам заявителя о плохом обращении в ходе ареста и содержания под стражей в г. Чернокозово. При таких обстоятельствах Суд делает вывод, что власти не провели тщательного и эффективного расследования по обоснованным жалобам заявителя о плохом обращении во время содержания под стражей. Соответственно, в связи с этим имело место нарушение Статьи 3 Конвенции. Заявитель жаловался, что у него не было эффективных средств правовой защиты, что нарушает Статью 13. Суд напоминает, что Статья 13 Конвенции гарантирует наличие на национальном уровне средства правовой защиты, позволяющего пользоваться конвенционными правами и свободами в любой форме, в какой они могут быть закреплены в правовой системе государства. Соответственно, данная норма требует наличия внутреннего средства правовой защиты, на основании которого компетентный национальный орган имел бы право рассматривать по существу "спорную жалобу", основанную на Конвенции, и предоставить соответствующую компенсацию, хотя Договаривающиеся Государства имеют некоторые пределы усмотрения по вопросу о том, как им исполнять свои обязанности, вытекающие из данной нормы. Объем вытекающей из статьи 13 обязанности варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее, требуемое статьей 13 средство правовой защиты должно быть "эффективным" как на практике, так и в соответствии с законодательством, особенно в связи с тем, что его использованию не должны необоснованно препятствовать действия или бездействие государственных органов государства-ответчика (см. Aydn v. Turkey, решение 25 сентября 1997, Reports 1997-VI, pp. 1895-96, S: 103). Если человек утверждает, имея на то основания, что его пытали должностные лица, понятие <<эффективное средство>> дополнительно к возмещению вреда требует там, где это необходимо, тщательного и эффективного расследования, которое обеспечивает действенный доступ потерпевшего к нему и которое способно привести к выявлению и наказанию ответственных лиц (см. Aksoy, pp. 2286-87, S:S: 95 and 98; и Assenov and Others, S: 117). Суд напоминает, что заявитель обращался с обоснованной жалобой на плохое обращение со стороны представителей власти и на проведение недостаточного расследования. Следовательно, любые другие средства защиты доступные заявителю, включая и иск об убытках, имели ограниченные шансы на успех. В то время как гражданские суды имеют способность независимо оценивать факты, на практике вес, приложенный к предшествующему уголовному следствию настолько важен, что даже наиболее убедительное доказательство обратного, представленное истцом часто отвергается как "неуместное" (см. Menesheva v. Russia, no. 59261/00, S: 76, постановление от 9 марта 2006). . Следовательно, Суд признает, что заявитель был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении плохого обращения со стороны должностных лиц. Следовательно, имело место нарушение Статьи 13 в сочетании со Статьей 3 Конвенции. Европейский Суд признал, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с обязанностью проверить обоснованные жалобы на плохое обращение; имело место нарушение Статьи 13 Конвенции; присудил 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Ангелова против России (постановление от 13 декабря 2007 г.) Заявительница проживает в Московской области. В 1990 г. ей сделали операцию на кисть правой руки в местной больнице. Заявитель считает, что операция была неуспешной из-за халатности медицинского персонала. В результате ухудшилась двигательная функция кисти. В апреле 1994 г. заявитель обратилась в суд с исковым заявлением к больнице о компенсации морального вреда, причиненного в результате халатности врачей. Была проведена судебно-медицинская экспертиза. В декабре 1995 г. районный суд г. Москвы отказал в удовлетворении исковых требований заявителя. Московский городской суд оставил решение в силе. В декабре 1996 г. Президиум Московского городского суда отменил решение городского суда и кассационное определение и направил дело на новое рассмотрение. В течение 9 лет районный суд несколько раз назначал судебно-медицинскую экспертизу, судебные заседания неоднократно откладывалось. В конце 2005 г. Президиум Московского городского суда еще раз отменял решение районного суда кассационное определение и направлял дело на новое рассмотрение. 2 февраля 2006 г. районный суд удовлетворил требования заявителя частично и обязал больницу выплатить ей компенсацию за причиненный вред здоровью. Заявительница жаловалась на нарушение Статьи 6.1 Конвенции в связи с нарушением принципа разумного срока при рассмотрении ее дела во внутренних судах. Европейский суд напомнил, что разумность длительности судебного разбирательства должна рассматриваться в свете обстоятельств дела с учетом критериев, установленных в прецедентной практике Европейского суда, в частности, сложности дела, поведения заявителя и соответствующих государственных органов и того, насколько вопрос значим для заявителя (см. Frydlender v. France [GC], no. 30979/96, S: 43, ECHR 2000-VII). Суд считает, что дело представляло некоторую трудность, поскольку требовало заключение специалистов и изучение медицинских документов заявителя. Однако Суд не признает, что дело было настолько сложным, чтобы оправдать столь длительное разбирательство. Более того, Суд считает, что в спорах относительно компенсации за причиненный вред здоровью человека требуется особое внимательное отношение. Что касается поведения заявителя, Суд отмечает аргумент Правительства относительно того, что заявительница содействовала затягиванию дела в суде, когда не присутствовала в судебном заседании и ходатайствовала об отложении дела, отказывалась от проведения судебно-медицинской экспертизы, от представления ее медицинских документов, требовала постановки перед экспертами дополнительных вопросов. Но Суд напоминает, что заявителя нельзя обвинять в том, что она использовала все предусмотренные национальным законодательством средства защиты ее интересов (см. Sokolov v. Russia, no. 3734/02, S: 38, постановление от 22 сентября 2005 г.). Что касается непредставления медицинских документов, Суд отмечает, что в действительности документы не были выданы заявительнице Институтом травматологии и ортопедии. Даже если заявительница виновата в том, что сразу же не сообщила об этом районному суду, данный факт сам по себе не является достаточным оправданием длительности процесса. Однако Суд подчеркивает, что за существенные периоды бездействия, относительно которых государство не представило никаких удовлетворительных объяснений, несут ответственность российские власти. В связи с этим Суд напоминает, что он не предназначен для того, чтобы определять причину за задержку в подготовке решения Конституционного Суда, поскольку Статья 6 S: 1 Конвенции налагает на Договаривающиеся Стороны обязанность организовывать свои юридические системы таким образом, чтобы их суды могли исполнять обязательство разрешать дела в течение разумного срока (см. Lffler v. Austria, no. 30546/96, S: 57, постановление от 3 октября 2000 г.). Далее Суд заявляет, что в принципе ответственность за задержки в судебном разбирательстве по причине проведения судебных экспертиз лежит на государстве (см. Capuano v. Italy, решение от 25 июня 1987 г., Series A no. 119, S: 32). Суд также принял во внимание аргумент Правительства относительно того, что дело несколько раз проходило три уровня юрисдикции. Тем не менее, только это основание не может оправдать весь период длительность процедуры. Более того, даже допуская, что частичное удовлетворение требований заявителя может рассматриваться как положительный результат судебного разбирательства, Суд отмечает, что такой результат не связан непосредственно с длительностью судебного разбирательства, и, следовательно, не может рассматриваться прямо или косвенно, как признание нарушения статьи 6 или как возмещение заявленного ущерба, причиненного заявителю длительностью судебного разбирательства (см. Byrn v. Denmark, no. 13156/87, решение Комиссии от 1 июля 1992, Decisions and Reports 74, p. 5). В связи с вышеизложенным Суд считает, что весь период судебного разбирательства меньше периода, за который несет ответственность заявительница, и составляет приблизительно 5 лет и 10 месяцев. За этот период ответственны российские власти. Наконец, Суд указывает, что спор по настоящему делу касался компенсации за вред, причиненный здоровью. По мнению Суда, характер спора требует особенно внимательного отношения со стороны внутренних судов (см. Marchenko v. Russia, no. 29510/04, S: 40, постановление от 5 октября 2006). Суд пришел к выводу, что период разбирательства чрезмерный и не отвечал требованию разумного срока. Следовательно, имело место нарушение Статьи 6.1 Конвенции. Европейский Суд признал нарушение статьи 6.1 Конвенции и присудил компенсацию морального вреда в размере 2 900 евро. Багель против России (постановление от 15 ноября 2007 г.) В октябре, декабре 1999 г. и феврале 2000 г. в отношении заявителя было возбуждено три уголовных дела: незаконное предпринимательство, уклонение от уплаты налогов и мошенничество, которые впоследствии были соединены. В феврале 2000 г. заявитель был помещен под стражу. В марте 2003 г. заявитель был осужден и приговорен к 4 годам лишения свободы. Кассационная инстанция снизила срок лишения свободы до 3 лет и 10 месяцев. В мае 2003 г. заявитель был освобожден. После ареста в феврале 2000 г. заявитель содержался в ИВС г. Барнаула. Позже он был переведен в СИЗО. В ходе предварительного расследования заявителя несколько раз направляли обратно в ИВС для участия в следственных действиях. В ИВС заявитель находился в камере в 20 кв.м вместе с 30 сокамерниками. В камере не было кроватей, поэтому им приходилось спать на полу. С 21 февраля по 23 мая 2003 г. заявитель находился в СИЗО г. Барнаула. Он содержался в разных камерах, но все они были переполнены. Заявитель сообщил, что унитаз не был отделен от жилой зоны; он был расположен в 0, 5 -1 м от обеденного стола. Окна камеры были покрыты металлическими ставнями и не пропускали внутрь воздух. В камерах не было вентиляции. С 17 по 23 марта 2000 г. заявитель содержался в одиночной камере в связи с подозрением наличия у него ВИЧ-инфекции. Заявитель утверждает, что это был карцер, находящийся в подвале и не имеющий доступа дневного света или свежего воздуха. Он также заявлял, что в течение первых трех дней его не кормили, поскольку администрация СИЗО не выдала ему столовую посуду. Заявитель жаловался, что во время его заключения под стражей ему отказывали в предоставлении медицинского помощи, несмотря на боли в позвоночнике. Заявитель также жаловался на условия транспортировки в суд с учетом того, что его вывозили в суд 145 раз. В эти дни его будили в 5 утра. Около 6 утра его с другими заключенными, которых также отвозили в суды, помещали в специальную камеру. Обратно заявителя доставляли в изолятор после 7.30 вечера и держали в специальной камере до 10-11 часов вечера. В течение дня его не кормили и не выводили на прогулку и часто не разрешали посещать еженедельный душ. Заявитель жаловался на условия содержания под стражей в ИВС и СИЗО г. Барнаула, которые, по его мнению, представляли собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции. Суд отмечает, что стороны расходятся во мнениях относительно определенных условий содержания заявителя. Однако Суду не нужно устанавливать правдивость каждого заявления, поскольку он считает, что достаточно таких фактов, которые не оспариваются сторонами, чтобы сделать заключения относительно того, являлись ли условия содержания заявителя под стражей противоречащими Статье 3 Конвенции. Исходя из информации, представленной Правительством, в течение приблизительно двух лет и трех месяцев содержания заявителя в СИЗО в Барнауле, в то время на одного заключенного приходилось от 3,5 до 4 кв.м пространства в камере. Суд напоминает, что в деле Пирс даже намного большая по размеру камера - а именно 7 кв. м на двух заключенных - была отмечена в качестве важного аспекта для установления нарушения статьи 3 Конвенции, хотя в этом деле пространственный фактор соединялся с установленным отсутствием вентиляции и освещения (см. Peers v. Greece, no. 28524/95, S:S: 70-72, ECHR 2001-III). По другим делам нарушение статьи 3 не было признано, поскольку ограниченное пространство в камере компенсировалось свободой передвижения, предоставленное заключенным в дневное время (Valaшinas v. Lithuania, no. 44558/98, S:S: 103, 107, ECHR 2001-VIII, и Nurmagomedov v. Russia (dec.), no. 30138/02, постановление от 16 сентября 2004 г.). По информации сторон, заявителю разрешалось выходить только на одночасовую прогулку и только в те дни, когда не было судебного заседания. Следовательно, в течение приблизительно двух лет и трех месяцев заявитель был заперт в камере 23 часа в сутки. С учетом показаний бывших сокамерников заявителя и информации, полученной от начальника СИЗО, Суд признает установленным, что пять камер, в которых находился заявитель, были переполнены в тот период времени. Суд напоминает, что вне зависимости от причин переполненности, государство-ответчик обязано организовать свою пенитенциарную систему таким образом, чтобы гарантировать уважение достоинства заключенных, несмотря на финансовые или организационные трудности (см. Мамедова против России) Суд отмечает, что ситуация заявителя далее усугублялась тем фактом, что ему не предоставили спальное место и ему пришлось спать на бетонном полу, в то время как он страдал от остеохандроса. Хотя само заболевание не означает нарушение статьи 3, в частности, с учетом того факта, что заявитель получал медицинскую помощь (см. Alver v. Estonia, no. 64812/01, S: 54, постановление от 8 ноября 2005 г.), Суд считает, что этот факт является важным дополнением к основному фактору сильной перенаселенности камер, при доказывании того, что условия содержания заявителя под стражей выходили за пределы, установленные статьей 3 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя в СИЗО г. Барнаула. Европейский Суд признал нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в СИЗО г. Барнаула и присудил компенсацию морального вреда в размере 10 000 евро.
1. Дмитрий - 19.01.2008 23:11:15
E-mail: kiraheart@rambler.ru
В подмосковном городе Серпухов, женщина выиграла суд в Страсбурге, и была признана газетой "ОКА-
ИНФО" (WWW oka-info.ru) номер от 28.12.07 статья 365 дней года "Человеком года". Там и ее фото есть. Сутяжников Я думаю этот факт заинтересует!
Добавить комментарий:
