Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
12.10.2008
НАДРОСОВ ПРОТИВ РОССИИ
Постановление от 31 июля 2008 г.
В настоящее время заявитель отбывает свой срок в исправительной
колонии. 29 октября 2000 г. двое милиционеров в сопровождении лица в
гражданской одежде подошли к заявителю на автобусной остановке,
нанесли ему несколько ударов по голове и спине, затолкали его в
милицейскую машину и отправили его в РУВД Пролетарского района.
Заявитель утверждает, что побои продолжались в РУВД, чтобы заставить
его признаться в совершении кражи.
30 октября 2000 г. для заявителя была вызвана скорая помощь. Врачи
установили, что у заявителя была повреждена левая почка и закрытый
перелом левой стороны грудной клетки. Заявителя увезли в больницу.
В больнице врачи вновь осмотрели заявителя и поставили диагноз "травма
в области поясницы и закрытая травма грудной клетки". Заявитель
пояснил, что он получил травмы, когда падал с "высоты собственного
роста" 29 октября 2000 г. В медицинской карте в больнице указано
также, что у заявителя многочисленные гематомы размером до 2 см в
диаметре в левой подреберной области.
В тот же день заявителю сделали пункцию, чтобы диагностировать травмы
и удалить жидкость из внутренних органов. В результате диагноз
подтвердился.
Утром 31 октября 2000 г. заявителя отпустили из больницы и отвезли в
ИВС при РУВД. По прибытию его осмотрел врач и указал на следующие
травмы: травма мягких тканей на левой стороне грудной клетки и живота,
травма за правым ухом, травма правой ноги".
2 ноября 2000 г. мать заявителя обратилась с жалобой в прокуратуру
Пролетарского района на то, что заявителя несколько раз били
милиционеры. Она также жаловалась, что ее ходатайства о проведении
судебно-медицинской экспертизы были бесполезными. Она хотела провдения
экспертизы, чтобы установить характер и причину причинения вреда
здоровью заявителя.
10 ноября 2000 г. помощник прокурора Пролетарского района вынес
постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с
жалобой заявителя на жестокое обращение.
В тот же день помощник прокурора направил письмо матери заявителя,
информируя ее об отказе в возбуждении уголовного дела. Он также
отметил, что постановление об отказе может быть обжаловано
вышестоящему прокурору.
В неустановленную дату мать заявителя обратилась к городскому
прокурору г. Ростова-на-Дону с жалобой на отказ в возбуждении
уголовного дела и на жестокое обращение. Она снова обратилась с
ходатайством о проведении судебно-медицинской экспертизы заявителю. Со
слов заявителя, ответа на жалобы не последовала.
Защитник заявителя обращался с жалобой в районный суд о том, что его
несколько раз избивали милиционеры, и ходатайствовал о рассмотрении
медицинских документов. Он настаивал на том, что заявитель изначально
сделал заявление в милиции о характере полученных ими травм в страхе
мести и не рассказал правду о том, что произошло.
13 апреля 2001 г. Пролетарский районный суд г. Ростова-на-Дону признал
заявителя виновным в совершении разбоя и получил 9 лет в наказании.
Что касается жалобы заявителя относительно жестокого обращения,
районный суд отказал в удовлетворении ходатайства о рассмотрении
медицинских документов относительно нанесения побоев заявителю.
Однако, суд заслушал водителей грузовиков, врача скорой помощи,
который был вызван для заявителя 30 октября 2000 г., и сотрудником
РУВД, который расследовал уголовное дело заявителя. Водители
грузовиков подтвердили, что на них напали несколько мужчин, в том
числе, заявитель, но они не помнят, чтобы они ударили заявителя в
целях защиты. Врач скорой помощи заявил, что ее вызвали к заявителю,
который жаловался на сильную боль в спине в результате падения со
скамейки. Она осмотрела заявителя и не обнаружила видимых повреждений.
Заявитель ей не жаловался на то, что его избили милиционеры.
Следователь дал показания о том, что заявитель жаловался на жестокое
обращение и что она рассмотрела "необходимые документы" относительно
его жалобы. Полагаясь на показания свидетелей, районный суд отказал в
удовлетворении жалобы заявителя на побои как необоснованной.
Заявитель обжаловал решение. В своей апелляции он заявлял, среди
прочего, что он было сильно избит милиционерами. Он также жаловался,
что районный суд отказался рассмотреть медицинские доказательства,
подтверждающие его жалобы о жестоком обращении.
21 августа 2001 г. Ростовский областной суд оставил решение в силе,
согласившись с доводами, изложенными районным судом. Областной суд
также признал, что жалобы заявителя являются неубедительными, потому
что они опровергаются показаниями врача скорой помощи и тем фактом что
изначально заявитель утверждал, что он получил повреждение в
результате падения.
Заявитель жаловался, что 29 октября 2000 г. он подвергся обращению,
нарушающему Статью 3 Конвенции, и что заявители не провели
эффективного расследования того инцидента.
Как Суд заявлял во многих случаях, Статья 3 воплощает одну из
основополагающих ценностей демократического общества. Даже при самых
трудных обстоятельствах, таких как борьба против терроризма и
организованной преступности, она категорически запрещает пытки или
бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание,
независимо от обстоятельств или поведения потерпевшего (см. Labita v.
Italy [GC], no. 26772/95, S: 119, ECHR 2000-IV, и Chahal v. the United
Kingdom, решение от 15 ноября 1996, Reports 1996-V, p. 1855, S: 79).
Статья 3 не предусматривает никаких исключений и отступлений,
предусмотренных пунктом 2 Статьи 15, даже в случае чрезвычайного
положения, угрожащего существованию нации (см. Selmouni v. France
[GC], no. 25803/94, S: 95, ECHR 1999-V, и Assenov and Others v.
Bulgaria, решение от 28 октября 1998, Reports of Judgments and
Decisions 1998-VIII, p. 3288, S: 93).
Суд постоянно подчеркивал, что страдание и унижение должно превышать
неизбежный уровень страдания или унижения, связанных с предусмотренной
формой законного обращения или наказания. Меры по лишению свободы
обычно сопровождаются подобным страданием и унижением. В соответствии
со Статьей 3 Конвенции государство должно обеспечить, чтобы каждый
заключенный содержался в условиях, совместимых с уважением
человеческого достоинства, чтобы условия исполнения меры не подвергали
заинтересованное лицо подавлению или испытанию на выносливость,
которое превышает неизбежный уровень страдания, присущего содержанию в
местах лишения свободы (см. Kudla v. Poland [GC], no. 30210/96, S:S:
92-94, ECHR 2000-XI).
Суд подчеркивает, что лица, находящиеся в местах заключения, находятся
в уязвимом положении, и что власти обязаны охранять их здоровье (см.
Tarariyeva v. Russia, no. 4353/03, S: 73, ECHR 2006-... (extracts);
Sarban v. Moldova, no. 3456/05, S: 77, постановление от 4 октября
2005; and Mouisel v. France, no. 67263/01, S: 40, ECHR 2002-IX). В
отношении лица, лишенного свободы, любое применение физической силы,
которое не было крайне необходимо из-за его собственного поведения,
унижает его человеческое достоинство и является в принципе нарушением
Статьи 3 Конвенции (см. Sheydayev v. Russia, no. 65859/01, S: 59,
постановление от 7 декабря 2006; Ribitsch v. Austria, решение от 4
декабря 1995, Series A no. 336, S: 38; и Krastanov v. Bulgaria,
no. 50222/99, S: 53, постановление от 30 сентября 2004).
Суд напоминает, что жалобы на жестокое обращение должны быть
подтверждены соответствующими доказательствами. Для установления
фактов, на которые ссылаются, Суд использует критерий доказывания "за
рамками любого разумного сомнения" (см. Ireland v. the United Kingdom,
решение от 18 января 1978, Series A no. 25, pp. 64-65, S: 161). Тем не
менее, подобное доказывание может вытекать из совокупности косвенных
доказательств или достаточно веских, четких и согласующихся выводов. В
действительности, бремя доказывания налагается на власти и на
государстве лежит обязанность предоставить правдоподобное объяснение
(см. Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, S: 100, ECHR 2000-VII).
Прежде всего, Суд отмечает, что правительство не заявляло, что
полученные заявителем травмы относились к периоду до его ареста. В
ответ на медицинские заключения, Правительство указывало, что
заявитель получил травмы в результате падения со скамейки либо "с
высоты своего роста". Суд считает, что объяснения Правительства не не
соответствуют характеру травм заявителя, указанных в медицинских
заключениях. Хотя Суд не исключает возможность инцидентов, происшедших
во время содержания под стражей, но не считает убедительным тот факт,
что заявитель мог получить многочисленные гематомы и травмы левой
части грудной клетки и спины и в то же самое времы получить травым
правовой ноги и за правым ухом в результате падения со скамейки или с
другой высоты.
Суд отмечает, что аргумент государства о том, что заявитель сам назвал
падение причиной его травм. Однако у Суда есть сомнения относительно
правдоподобия заявлений заявителя. Неудивительно, что заявитель не
рассказал о реальной причине полученных травм врачам скорой помощи в
присутствии причинителей вреда. Суд не может исключить возможность,
что заявитель чувствовал себя запуганным лицами, на которых он
жаловался (см. Colibaba v. Moldova, no. 29089/06, S: 49, постановление
от 23 октября 2007, и Bat and Others v. Turkey, nos. 33097/96 and
57834/00, S: 100, ECHR 2004-IV). Суд должен также рассмотреть тот
факт, что заявитель в своих жалобах в прокуратуру и позже в районные и
областные суды недвусмясленно заявлял, что милиционеры жестоко с ним
обращались во время ареста и во время нахождения под стражей.
Заявитель постоянно отрицал достоверность заявления, сделанного в
милиции и врачам скорой помощи.
Далее Суд отмечает, что в своем Меморандуме государство ссылается на
показания милиционеров и соответчика заявителя. В этом отношении Суд
принимает аргумент заявителя о том, что те показания представляют
небольшую доказательственную ценность с точки зрения периода времени,
который прошел между соответствующими событиями и когда заявления были
сделаны и тот факт, что те лица, не присутствовали во время ареста или
последующего допроса в РУВД.
Учитывая обязанность властей нести ответственность за травмы,
причиненные лицам, находящимся под их контролем в места содержания, и
в связи с отсутствием убедительных и правдоподобных пояснений со
стороны Правительства в настоящем деле, Суд признает, что травмы,
указанные в медицинских заключениях, полученные в местах заключения и
больнице, возникли в результате обращения, на которое жаловался
заявитель и за которое несет ответственность государство (см. Mehmet
Emin Yьksel v. Turkey, no. 40154/98, S: 30, постановление от 20 июля
2004).
Суд напоминает, что заявитель жаловался на то, что милиционеры били
его во время ареста и позднее в РУВД. Однако Суду не нужно исследовать
определенные обстоятельства относительно применения силы к заявителю в
связи с выводом о том, что травмы получены заявителем в результате
обращения, которому он подвергся, когда находился под контролем
органов власти и тем фактом, что государство не предоставило никаких
аргументов, которые бы легли в основу объяснений или оправданий для
применения силы.
Тем не менее, Суд считает необходимым подчеркнуть, что он никогда не
оспаривал тот факт, что заявитель сопротивлялся аресту, пытался
сбежать и не подчинялся законным требованиям милиционеров.
Суд напоминает, что заявитель жаловался на то, что милиционеры били
его во время ареста и позднее в РУВД. Однако Суду не нужно исследовать
определенные обстоятельства относительно применения силы к заявителю в
связи с выводом о том, что травмы получены заявителем в результате
обращения, которому он подвергся, когда находился под контролем
органов власти и тем фактом, что государство не предоставило никаких
аргументов, которые бы легли в основу объяснений или оправданий для
применения силы.
Тем не менее, Суд считает необходимым подчеркнуть, что он никогда не
оспаривал тот факт, что заявитель сопротивлялся аресту, пытался
сбежать и не подчинялся законным требованиям милиционеров.
Следовательно, с учетом характера и степени травм, Суд делает вывод,
что государство несет ответственность в соответствии со Статьей 3 по
причине бесчеловечного и унижающего достоинства обращение, которому
подвергся заявитель со стороны милиционеров, и что таким образом было
нарушение того положения.
Суд напоминает, что в случае, когда лицо утверждает, заявляя
требование, что оно подверглось жестокому обращению, несовместимому со
статьей 3 Конвенции, со стороны полиции или других сравнимых
государственных служб, эта норма, рассматриваемая в совокупности с
общей для всех государств обязанностью, следуя статье 1, "обеспечить
каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы,
определенные в Конвенции", требует по своему смыслу, чтобы в
какой-либо форме проводилось эффективное официальное расследование.
Это расследование, наподобие расследования, требуемого статьей 2,
должно привести к установлению личности и наказанию ответственных лиц.
Если бы это было не так, общий законный запрет пыток и бесчеловечного
или унижающего достоинства обращения, невзирая на свою существенную
значимость, был неэффективным на практике, и в некоторых случаях
предствители государства могли бы пренебрегать, пользуясь
квази-ненаказуемостью, правами тех, кто находится под их контролем.
На основании показаний, на которые ссылаются в данном деле, Суд
признал, что государство отвечает в соответствии со статьей 3 за
жестокое обращение с заявителем. Следовательно, в связи с этим жалоба
заявителя является "обоснованной". Таким образом, у властей есть
обязанность провести эффективное расследование обстоятельств, при
которых заявитель получил травмы (см. Krastanov v. Bulgaria,
no. 50222/99, S: 58, постановление от 30 сентября 2004).
В связи с этим Суд отмечает, что органы обвинения, которым было
известно о побоях заявителя, провели предварительное расследование,
которое не привело к уголовному обвинению виновных за побои. Жалобы на
жестокое обращение с заявителем были также рассмотрены национальными
судами. По мнению Суда, вопрос не в том, было ли проведено
расследование, поскольку стороны не оспаривали данный факт, а в том,
было ли оно проведено надлежащим образом, проявили ли власти
решительность при установлении и обвинении тех виновных, и,
соответственно, было ли расследование "эффективным".
Суд напоминает, что заявитель полностью зависел от обвинения, чтобы
собрать показания, необходимые для подтверждения его жалобы. У
обвинения были правовые полномочия для допроса милиционеров, вызова
свидетелей, посещения места происшествия, сбора судебных экспертиз и
принятия всех значимых мер для установления достоверности довода
заявителя. Обвинение играет огромную роль не только для проведения
уголовного разбирательства в отношении виновных в совершении
преступлений лиц, но и для использования других средств защиты
заявителя, чтобы возместить ему причиненный вред.
Следовательно, Суду нужно сначала оценить быстроту расследования,
решимость властей привлечь к ответственности тех лиц, виновных за
жестокое обращение заявителя (см. Selmouni v. France [GC], no.
25803/94, S:S: 78 and 79, ECHR 1999-V). В настоящем деле мать
заявителя привлекла внимание властей к жалобам заявителя на жестокое
обращение посредством подачи жалобы в прокуратуру Пролетарского района
2 ноября 2000 г. Представляется, что прокуратура Пролетарского района
начала расследование сразу же после уведомления о побоях.
Однако, с учетом тщательности проведения расследования, Суд отмечает
некоторые расхождения, которые могут разрушить его достоверность и
эффективность расследования. Во-первых, не была дана оценка количеству
и характеру травм заявителя. Суд отмечает, что мать заявителя просила
провести судебно-медицинскую экспертизу заявителю. В связи с этим Суд
напоминает, что надлежащие судебно-медицинские экспертизы являются
важной гарантией от жестокого обращения. Специалист, проводящий
судебно-медицинскую экспертизу, должен быть официальным и de facto
независимым, иметь соответствующую подготовку и распоряжение суда (see
Akkoз v. Turkey, nos. 22947/93 and 22948/93, S: 55 and S: 118, ECHR
2000-X).
В настоящем деле Суд с сожалением отмечает, что помощник прокурора не
ходатайствовал о проведении медицинской экспертизы заявителя или, по
крайней мере, взять заявления от врачей скорой помощи и больницы,
которые посещали заявителя. При вынесении постановления 10 ноября 2000
г., помощник прокурора даже не упоминул медицинские заключения, в
которых были указаны полученные заявителем травмы. В связи с этим Суд
обеспокоен тем, что на основании отсутствия "объективных"
доказательств - которыми могли бы стать медицинские заключения -
помощник прокурора позже вынес постановление об отказе в возбуждении
уголовного дела в отношении милиционеров.
Далее Суд напоминает, что право заявителя на эффективное участие в
расследовании не было гарантировано. Исходя из постановления помощника
прокурора от 10 ноября 2000 г. следует, что следователь лично не
выслушал заявителя и что он даже не собирался в постановлении
указывать обстоятельства в изложении заявителя. Фактически, из
постановления следует, что помощник прокурора основал заключение
только на показаниях, данных следователем, который занимался делом, и
милиционера, который участвовал в аресте заявителя.
Суд не может не отметить грубые противоречия в заключении помощника
прокурора и избирательная и в некоторой степени противоречащая оценка
доказательств. Несмотря на отсутствие заявлений водителей грузовиков
или заявителя или других доказательств из независимых источников,
помощник прокурора, тем не менее, предположил, что заявитель мог
получить травмы во время драки с водителями грузовиков. Суд отмечает,
что хотя помощник прокурора не может представить имена лиц, которые
могли быть свидетелями ареста заявителя на автобусной остановке 29
октября 2000 г., которые могли видеть заявителя в РУВД, он мог
предпринять по своей инициативе меры для выяснения возможных
свидетелей. Более того, он не предпринял существенных мер для
определения других милиционеров, участвующих в аресте заявителя и
последующем допросе в РУВД. Следовательно, Суд признает, что тот факт,
что помощник прокурора не нашел подтверждающих показаний, и его
дифференцированное отношение к милиционерам представляет собой
особенно серьезный недостаток при проведении расследования (см. Aydn
v. Turkey, решение от 25 сентября 1997, Reports of Judgments and
Decisions 1997-VI, S: 106).
Наконец, Суд отмечает, что жалобы заявителя вышестоящему прокурору
оставились без ответа. Суд считает порязительным тот факт, что в ходе
рассмотрения жалоб заявителя на жестокое обращение, национальные суды
не посчитали необходимым запросить и учесть медицинские заключения
относительно травм заявителя. Суды сделали вывод, что жалобы заявителя
не были убедительными, поскольку они опровергались показаниями,
данными следователем и врачом скорой помощи. Ни районный, ни областной
суды не проявили интереса в идентификации и допросе на судебном
заседании свидетелей ареста заявителя, а также допросе милиционеров,
на которых заявитель жаловался (см. Zelilof v. Greece, no. 17060/03,
S: 62, постановление от 24 мая 2007 and Osman v. Bulgaria,
no. 43233/98, S: 75, постановление от 16 февраля 2006).
Для Суда, данный необъяснимый недостаток проведения разбирательства
ограничил заявителя в реализации возможности эффективно обжаловать
события, изложенные виновными (см. Kmetty v. Hungary, no. 57967/00,
S: 42, постановление от 16 декабря 2003). Суд также отмечает, что
национальные суды не обратили внимание на довод заявителя, что он не
мог назвать другой причины полученных травм, кроме падения, поскольку
он находился в руках лиц, которые с ним жестоко обращались. Как
районный, так и областной суды ссылались на постановление помощника
прокурора от 10 ноября 2000 г. Фактически, представляется, что
национальные суды не сделали никакой значительной попытки привлечь
виновных за жестокое обращение к ответственности.
С учетом вышеуказанных недостатков Суд признает, что расследование,
проведенное по жалобам заявителя на жестокое обращение, не было
тщательным, адекватным или эффективным. Следовательно, имело место
нарушение Статьи 3 Конвенции.
Суд единогласно признал, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции,
и присудил компенсацию морального вреда в размере 10 000 евро.
Добавить комментарий: