Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
12.10.2008
ЧЕМБЕР ПРОТИВ РОССИИ Постановление от 3 июля 2008 г. Обстоятельства дела Заявитель был призван в армию на два года. Он начал службу в воинской части в Кисловодске. Заявитель жаловался, что в части старослужащие и сержант плохо с ним обращались в связи с тем, что он по национальности молдованин. Со слов заявителя в январе 2001 г. он посещал курсы водителей. На стоянке автомобилей командир сказал заявителю и трем другим новобранцам переставить деталь автомобиля ЗИЛ на другое место. Заявитель повредил позвоночник, а позже в тот же день его жестоко били и пинали старослужащие за то, что не перенес деталь достаточно близко к грузовику. На следующий день он обратился за медицинской помощью, но командир отказался отпустить его к врачу. В феврале 2001 г. заявителя перевели в воинскую часть в Астрахань. Со слов заявителя сотрудник медчасти заметил его жалобы на боль в коленях, но не предписал никакого лечения. Впоследствии во время допроса выяснялось, что заявитель жаловался на периодические боли в коленях лейтенанту Д., который освободил его от физических занятий. В марте 2001 г. младший сержант, командир взвода, заставил заявителя и других солдат сделать 350 приседаний на улице как наказание за то, что они не начистили казармы. После того, как заявитель сделал какое-то количество приседаний, он упал, другие солдаты подняли его под руки и отнесли в медицинскую часть. В течение полутора месяцев заявитель получал лечение в воинской части. Он не мог самостоятельно вставать и выползал из кровати, держась за стенки кровати. Затем заявитель проходил лечение в нейрохирургической больнице в Ростове-на-Дону c диагнозом <<закрытая травма позвоночника в сочетании с нарушением кровообращения на уровне нижней части грудной клетки спинного мозга>>. В июне 2001 г. медицинская комиссия воинской части осмотрела заявителя по просьбе командира части, признала его частично пригодным к военной службе. В этом же месяце заявитель был уволен из армии в связи с инвалидностью. Уголовное расследование В неустановленный день мать заявителя обратилась с жалобой к вонному прокурору Ростова-на-Дону на превышение полномочий лейтантом Д.и младшим сержантом Ч. 10 мая 2001 г. ее жалоба была направлена военному прокурору Астраханского военного гарнизона, который, в свою очередь, направил жалобу военному прокурору Каспийского флота. 31 мая 2001 г. старший следователь военной прокуратуры каспийского флота вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. 30 сентября 2002 г. мать заявителя направила жалобу вышестоящему прокурору, указав, что ранее сын никогда не жаловался на боли в коленях и что в ходе дознания не были опрошены солдаты, которые были непосредственными свидетелями жестокого обращения с заявителем. В октябре 2002 г. генерал М., военный прокурор Каспийского флота, ответил, что ее жалоба не может быть рассмотрена, потому что материалы следствия были переданы в городской суд г.Шахты. Он указал, что жалоба будет рассмотрена по возвращению материалов. Больше заявитель не получал какой-либо информации относительно той жалобы. Гражданское разбирательство В марте 2002 г. заявитель обратился с гражданским иском к воинским частям и Северно-Кавказскому командованию МВД о компенсации морального вреда. Он заявлял, что повреждение, полученное в ходе службы в армии, причиняло ему физическую боль, разрушило его карьеру и жизненные планы, и он ощущал разочарование и несправедливое отношение к себе. Заявитель и его защитник обратились в суд с ходатайством о назначении судебно-медицинской экспертизы с целью определения источника и характера его повреждений. В апреля 2003 г. Шахтинский городской суд Ростовской области отказал в удовлетворении ходатайства. В тот же день городской суд вынес решение об отказе в удовлетворении требований по исковому заявлению. Заявитель обжаловал определение об отказе в удовлетворении ходатайства о проведении судебно-медицинской экспертизы и решения об отказе в удовлетворении исковых требований. Ростовский областной суд оставил решение в силе. Требования пенсии После того, как заявитель был комиссован, в августе 2001 г. ему дали вторую группу инвалидности, он получил право на пенсию по инвалидности. Заявитель безуспешно пытался получить военную пенсию. Четыре раза его мать получала отрицательные ответы из центральной военной медицинской комиссии МВД в связи с тем, что он не представил документов, подтверждающих получение повреждения позвоночника в ходе военной службы. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции Заявитель жаловался на то, что подвергался бесчеловечному и унижающему достоинства обращению и наказанию во время военной службы в нарушение статьи 3 Конвенции. Суд напоминает, что Статья 3 Конвенции закрепляет одну из основных ценностей демократического общества. Она категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения потерпевшего (см., например, Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, S: 119, ECHR 2000-IV). Для того чтобы плохое обращение представляло собой нарушение статьи 3, ого должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка это минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, в частности, от его продолжительности, его воздействия на физическое или психическое состояние и в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Ireland v. the United Kingdom, решение от 18 января 1978 г., Series A no. 25, p. 65, S: 162). Тем не менее, у государства есть обязанность обеспечивать, чтобы у лицо проходило военную службу в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, чтобы приемы и методы военной подготовки не подвергали его интенсивной боли и страданиям, превышающим неизбежный уровень трудностей, присущих военной дисциплине и что с учетом практических требований такой службы, его состояние здоровья и благополучие соответственно охраняется, среди прочего, посредством предоставления медицинской помощи, за которой он обращается (см., среди прочего, Kln and Others v. Turkey, no. 40145/98, S: 41, постановление от 7 июня 2005, and lvarez Ramn v. Spain (dec.), no. 51192/99, 3 июля 2001). В соответствии с практикой Суда, обращение считается "бесчеловечным", если оно носило преднамеренный характер, применялось каждый раз в течение несколько часов подряд и причиняло или реальные телесные повреждения или сильнейшие физические и душевные страдания (см. Denmark, Norway, Sweden and the Netherlands v. Greece, applications nos. 3321/67, 3322/67, 3323/67 and 3344/67, Commission's report of 5 November 1969, Yearbook XII, а также Kuda, S: 92). Вопрос заключается в том, имело ли обращение своей целью унизить или умалить достоинства жертвы. Но отсутствие подобной цели не может окончательно исключить установление факта нарушения статьи 3 (см. Peers v. Greece, no. 28524/95, S: 74, ECHR 2001-III). Даже если обжалуемые физические упражнения являются частью военной дисциплины, Суд напоминает, что для соблюдения Статьи 3 Конвенции, они не должны выходить за пределы уровня, который мог бы привести к причинению вреда здоровью и благополучию солдат или подрывать их человеческое достоинство. В настоящем деле заявителю - который, как было известно, страдал от болей в коленях - приказали сделать 350 приседаний. Заявителю было приказано сделать приседания в качестве наказания за недостаточно чистые казармы. Приказ, отданный действующим командиром, был одобрен вышестоящим командиром, который присутствовал в это время, не отменил приказ. Из этого следует, что обращение, на которое жалуется заявитель, было намеренным. Очевидно, что показания, данные на опросе в ходе расследования, оба командира очень хорошо знали о проблемах со здоровьем заявителя с момента его прибытия в часть. Несмотря на это, командиры заставили заявителя делать такие упражнения, которые повлекли большую нагрузку на его колени и позвоночник. При таких обстоятельствах, Суд не может не признать, что обращение было намеренным с целью причинить заявителю физическую боль. Суд считает, что при этих обстоятельствах данное наказание причинило заявителю интенсивную физическую боль и вышло за пределы минимального уровня жестокости. С учетом вышеуказанного, Суд признает, что заявитель подвергался бесчеловечному наказанию в нарушение Статьи 3 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение данной нормы. Предполагаемое несоответствие расследования В настоящем деле Суд признал, что заявитель упал после тяжелых физических упражнений, который он делал по приказу непосредственного начальника сержанта Ч., одобренного лейтенантом Д. как наказание за то, что казармы не были вычищены. Независимо от причин, по которым произошло ухудшение здоровья заявителя, была ли это связано с травмой или осложнение невыявленной ранее болезни, тяжесть повреждения привело к жалобе относительно жестокого обращения. Суд напоминает, что в случае, когда лицо утверждает, заявляя требование, что оно подверглось жестокому обращению, несовместимому со статьей 3 Конвенции, со стороны полиции или других сравнимых государственных служб, эта норма, рассматриваемая в совокупности с общей для всех Государств обязанностью, следуя статье 1, <<обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции>>, требует по своему смыслу, чтобы в какой-либо форме проводилось эффективное официальное расследование. Это расследование, наподобие расследования, требуемого статьей 2, должно привести к установлению личности и наказанию ответственных лиц. Если бы это было не так, общий законный запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, невзирая на свою существенную значимость, был неэффективным на практике, и в некоторых случаях представители Государства могли бы пренебрегать, пользуясь квази-ненаказуемостью, правами тех, кто находился под их контролем. Таким образом, расследование серьезных жалоб относительно жестокого обращения должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда серьезно заниматься тем, чтобы установить события и не полагаться на поспешные и необоснованные выводы для прекращения их расследования или на основании их постановлений. Они должны принять все необходимые и доступные меры для обеспечения доказательств относительно инцидента, включая, среди прочего, показания свидетелей, судебные экспертизы, и тому подобное. Любые недостатки расследования, которые препятствуют установлению причины повреждений или установлению личности ответственных лиц, могут привести к несоответствию этому стандарту (см. Mikheyev v. Russia, no. 77617/01, S: 107 et seq., 26 января 2006, и Assenov and Others v. Bulgaria, решение от 28 октября 1998, Reports 1998-VIII, S: 102). Суд отмечает, что нельзя сказать, что расследование было проведено достаточно тщательно. Следователь не назначил проведение медицинской экспертизы заявителя и не получил медицинские документы, которые он мог бы получить. Единственными свидетелями, указанными в постановлении следователя, выступали лейтенант Д. и младший сержант Ч., которые были его командирами и именно на них он жаловался. Невозможно установить важность заявлений других свидетелей, которые не были идентифицированы в постановлении ни по именам, ни по званиям. Даже их количество не определено: Правительство представило три заявления, данные другими военнослужащими, в то время как в постановлении следователя указано <<все военнослужащие седьмого взвода>>, что составляет порядка сотни лиц. Более того, представляется, что следователь не допросил солдатов, таких как сослуживец П., которые были свидетелями жестокого обращения. Далее Суд признает, что право заявителя эффективно участвовать в расследовании было нарушено. Следователь не опрашивал его лично; показания, данные заявителем, относительно произошедшего не были даже указаны в его постановлении. Поскольку уголовное дело не было возбуждено, формально заявитель не смог реализовать процессуальные права потерпевшего. Наконец, Суд считает, что тот факт, что прокурор не проконтролировал недачу ответа по существу жалобы, является нарушением правил уголовной процедуры, которая разрушала адекватность расследования в целом. Хотя такая жалоба не являлась <<эффективным правовым средством>> в значении статьи 35 Конвенции, поскольку это не предоставляло лицу право на реализацию государством своих надзорных полномочий (см. например, Belevitskiy v. Russia, no. 72967/01, S: 59, постановление от 1 марта 2007 г.). В российской правовой системе надзор со стороны является важной процессуальной гарантией для устранения недостатков, допущенных в ходе первоначального следствия, проведенного следователями. Лицо, обращающееся с такой жалобой, не могло принимать участие в данном расследовании, но тем не менее он вправе получать информацию относительно решения, принятого по его жалобе. Правительство не отрицало, что военный прокурор, генерал М., не проверил факты, изложенные в жалобе матери заявителя относительно постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Правительство заявляло, что ответ не был уже так необходим в связи с решением вынесенным городским судом в гражданском деле. Для Суда ложность аргумента очевидна. Во-первых, городской суд основал решение только на выводах, содержащихся в в постановлении следователя, не проведя самостоятельно анализа фактов, а затем прокурор отказался пересмотреть постановление, поскольку оно уже было подтверждено городским судом. Таким образом, заявитель оказался в порочном круге, в котором перекладывают ответственность и национальные органы власти не могут пересмотреть и устранить недостатки расследования, проведенного следователем, капитаном С. С учетом нарушений, допущенных российскими органами власти, Суд признает, что расследование, проведенное по жалобам заявителя относительно жестокого обращения, не является тщательны, адекватным и достаточным. Следовательно, имело место нарушение Статьи 3 Конвенции. Заявитель жаловался, что в российской правовой системе существует возможность возбуждения уголовного дела или подачи гражданского иска о возмещении ущерба. Он использовал последнее, которое оказалось неэффективным, поскольку требовалось, чтобы он доказал вину государственных должностных лиц. Вину доказать невозможно в связи с отсутствием эффективного уголовного расследования. Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие на национальном уровне средств защиты, позволяющих добиться соблюдения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией, независимо от того, как они могли бы обеспечиваться внутренним правом. Таким образом, на основании Статьи 13 можно требовать внутреннего средства защиты, чтобы решить жалобу по существу в соответствии с Конвенцией и восстановить нарушенное право, хотя Государствам-участникам предоставляется некоторое поле усмотрения относительно того, как они выполняют свое обязательство по этой статье. Объем обязательства по статье 13 зависит от характера жалобы заявителя, основанной на Конвенции. В случае, когда лицо заявляет, что подверглось пыткам и жестокому обращению, противоречащим статье 3, понятие <<эффективных средств защиты>> включает помимо тщательного и эффективного расследования, которого требует статья 3, реальный доступ заявителя к процедуре расследования и выплату надлежащей компенсации (Cobzaru v. Romania, no. 48254/99, S:S: 80-82, постановление от 26 июля 2007; Anguelova v. Bulgaria, no. 38361/97, S:S: 161-162, ECHR 2002-IV; and Sheyla Aydn v. Turkey, no. 25660/94, S: 208, постановление от 24 мая 2005). Суд уже признавал, что органы власти несут ответственность за бесчеловечное наказание, наложенное на заявителя его командирами в марте 2001 г. Следовательно, у заявителя появилось требование в рамках Статьи 13, а органы власти обязаны проводить эффективное расследование по его жалобам в отношении военных чиновников. По вышеуказанным причинам эффективное уголовное расследование не проводилось в соответствии со статьей 13, требования которой шире, чем обязанность провести расследование, предусмотренная статьей 13 (см. Cobzaru, S: 83, и Buldan v. Turkey, no. 28298/95, S: 105, постановление от 20 апреля 2004, and Tanrkulu v. Turkey, no. 23763/94, S: 119, ECHR 1999-IV). . Следовательно, любые другие средства защиты, доступные заявителю, включая иск о денежном возмещении, ограничили шансы на успех и представляются иллюзорными и теоретическими, не могу восстановить права заявителя. Хотя в теории у гражданских судов есть возможность дать независимую оценку фактам, на практике уголовное расследование является настолько важным, что даже самые убедительные доказательства, представленные истцом, будут отклонены, и такое средство защиты будет иллюзорным и возможным только в теории (Menesheva v. Russia, no. 59261/00, S: 77, постановление от 9 марта 2006, and Corsacov v. Moldova, no. 18944/02, S: 82, постановление от 4 апреля 2006). Далее Суд отмечает, что особенная черта российского уголовного права, которая делает возможность обращения с исковым заявлением о возмещении ущерба к предполагаемому виновному лицу условным на основаниях, на которых уголовное дело было прекращено. Постановление о прекращении уголовного дела на основании отсутствия состава преступления юридически препятствует доступу к гражданскому суду на основании иска о возмещении ущерба, возникшего из одного и того же события. В связи данными положениями закона постановление о прекращении уголовного дела в отношении командиров заявителя на том основании, что не было совершено преступления, препятствовало заявителю обратиться в суд с иском к военным о денежном возмещении. Следовательно, Суд признает, что заявителю было отказано в реализации права на эффективные внутренние средства правовой защиты в отношении его жалобы на плохое обращение во время прохождения военной службы. Таким образом, имело место нарушение статьи 13 Конвенции. Суд единогласно постановил, что: Имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с бесчеловечным обращением с заявителем в военной части в Астрахане. Имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с неэффективным расследованием плохого обращения, на которое заявитель жаловался. Имело место нарушение Статьи 13 Конвенции. Присудил заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Добавить комментарий:
