12.12.2008
В Свердловский областной суд
Адрес: 620019 Екатеринбург, ул. Московская, 120
от истца Рощина Алексея Петровича
Адрес: ________________________________________
Ответчик: ЕМУП <<Муниципальное объединение автобусных предприятий>>
(ЕМУП <<МОАП>>)
Адрес: 620027, Екатеринбург, ул. Челюскинцев, 35.
ЧАСТНАЯ ЖАЛОБА
на Определение Железнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 4
декабря 2008 г. о прекращении производства по делу
Определением Железнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 4
декабря 2008 г. (судья Колесникова О.Г.) было прекращено производство
по делу по моему исковому заявлению о признании незаконными
(неправомерными) положений локальных нормативных актов ЕМУП <<МОАП>> о
12-минутном подготовительном времени.
С указанным определением не согласен, считаю его незаконным,
необоснованным и подлежащим отмене по следующим основаниям.
Вынося определение, суд применил закон, не подлежащий применению, не
применил закон, подлежащий применению, неправильно истолковал закон,
нарушил мое право на доступ к правосудию, гарантированное актами
международного права, Конституцией Российской Федерации и Гражданским
процессуальным кодексом РФ.
Я обратился в Железнодорожный районный суд г. Екатеринбурга с исковым
заявлением о признании взаимосвязанных положений локальных нормативных
актов организации незаконными, на что имел право. Свои требования я
основывал на действующем материальном и процессуальном праве.
В частности, я указал, что оспариваемые нормы нарушают мое право не
быть подвергнутым принудительному труда и право не быть постоянно
привлекаемым к дисциплинарной ответственности на том основании, что
водители ЕМУП МОАП не в состоянии соблюсти заведомо невыполнимую
норму, содержащуюся в локальных нормативных актах ЕМУП МОАП. При этом
в исковом заявлении я указал на то, что данная норма противоречит
статьям 2, 4 и 192 Трудового кодекса РФ.
В определении о прекращении производства по делу судья сослался на то,
что <<истцом заявлены требования, являющиеся предметом коллективных
трудовых споров, которые в соответствии с действующим трудовым
законодательством рассмотрению в судебном порядке не подлежат.
Поскольку согласно положениям ст.ст. 398, 399, 410 Трудового кодекса
Российской Федерации Рощин А.П. субъектом коллективного трудового
спора являться не может, настоящий иск суд расценивает как заявление,
предъявленное в защиту прав, свобод или законных интересов других лиц
(работников ЕМУП <<МОАП>>), в то время как ни действующим Гражданским
процессуальным кодексом Российской Федерации, ни другими федеральными
законами истцу такое право не предоставлено. Указанные обстоятельства
в силу абз. 2 ст. 220 и пунктом 1 части первой статьи 134 Гражданского
процессуального кодекса Российской Федерации являются основанием для
прекращения производства по делу>>.
По существу основаниями деля прекращения производства по делу
послужили:
* невозможность в принципе рассмотрения моего дела в судебной
процедуре;
* обращение с иском в защиту прав и свобод других лиц.
I. Относительно первого основания прекращения производства по делу
поясняю следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации я
имею право на судебную защиту. Согласно Конституции РФ данное право не
может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения.
Конституционный Суд РФ неоднократно формулировал правовую позицию
следующего содержания: <<право на судебную защиту выступает как
гарантия в отношении всех конституционных прав и свобод, а
закрепляющая его статья 46 Конституции Российской Федерации находится
в неразрывном системном единстве с ее статьей 21, согласно которой
государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах, чем
утверждается приоритет личности и ее прав (статья 17, часть 2, и
статья 18 Конституции Российской Федерации). Из этого следует, что
личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект
государственной деятельности, а как равноправный субъект, который
может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами
(статья 45, часть 2, Конституции Российской Федерации)...>> (см.,
например, Определение от 12 мая 2005 года No. 244-О <<По жалобе
граждан Вихровой Любови Александровны, Каревой Екатерины Ивановны и
Масловой Валентины Николаевны на нарушение их конституционных прав
пунктом 1 части 1 статьи 134, статьями 220 и 253 Гражданского
процессуального кодекса РФ>>; Определение от 2 марта 2006 года No.
58-О <<По жалобе гражданина Смердова Сергея Дмитриевича на нарушение
его конституционных прав частью 1 статьи 251 Гражданского
процессуального кодекса РФ>>; Определение от 8 июля 2004 г. N 238-О
<<По жалобе гражданина Тимонина Дмитрия Викторовича на нарушение его
конституционных прав пунктом 1 части первой статьи 134, статьей 248,
частями первой и восьмой статьи 251 ГПК РФ>>; Определение от 20
октября 2005 г. N 513-О <<По жалобе гражданина Шалота Владимира
Федоровича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 1
части первой статьи 134 ГПК РФ>>; Определение от 24 января 2006 г. N
3-О <<По жалобе гражданина Коженова Александра Петровича на нарушение
его конституционных прав пунктом 1 части первой статьи 134
Гражданского процессуального кодекса РФ>>).
Основываясь на этом, применительно к проблеме судебной защиты прав
граждан от незаконных нормативных актов, Конституционный Суд РФ сделал
вывод о том, что <<неотъемлемой характеристикой нормативного
содержания права каждого на судебную защиту, одной из необходимых и
важнейших его составляющих, является возможность лица обжаловать
принятые органами государственной власти и местного самоуправления и
их должностными лицами решения, включая нормативные правовые акты,
воплощающая в себе как индивидуальный (частный) интерес, связанный с
восстановлением нарушенных прав, так и публичный интерес, направленный
на поддержание законности и конституционного правопорядка>>.
Из указанной правовой позиции Конституционного Суда РФ следует, что
граждане (организации) вправе обжаловать любые нормативные акты,
затрагивающие их права, свободы, обязанности и законные интересы, за
исключением Конституции РФ.
Нераспространение данной правовой позиции Конституционного Суда РФ на
локальные нормативные акты организаций, в том числе, на коллективные
договоры, было бы нарушением Конституции РФ и противоречило бы смыслу
и предназначению данной правовой позиции.
Так, в Гражданском процессуальном кодексе существует Глава 24, в
рамках которой рассматриваются заявления о признании незаконными
нормативных актов органов государственной власти, органов местного
самоуправления и должностных лиц (публичных властей). Таким образом, в
рамках указанной Главы не рассматриваются заявления о признании
незаконными локальных нормативных актов организаций. Следовательно, в
отношении данных судебных споров должны применяться общие правила
искового производства. Именно путем подачи искового заявления мной
было реализовано право на судебную защиту от незаконных норм локальных
нормативных актов организации-ответчика.
Определением судьи также было нарушено мое право на справедливое
судебное разбирательство в части права на доступ к правосудию.
Как неоднократно указывал Европейский Суд по правам человека, в объем
права на справедливое судебное разбирательство входят не только
процессуальные гарантии участия в процессе, но, главным образом, и
непосредственно право доступа к суду.
Этот вывод вытекает, в частности, из следующих правовых позиций
данного Суда:
<<Принцип, согласно которому спор гражданско-правового характера может
быть передан в суд, относится к числу повсеместно признанных
основополагающих принципов права; это справедливо и в отношении
принципа международного права, который запрещает отказ в правосудии. В
свете указанных принципов следует читать и статью 6 п. 1.
Если бы ее текст понимался как говорящий исключительно о движении
дела, которое уже передано в суд, то Договаривающееся Государство
могло бы, не нарушая эту статью, упразднить свои суды или вывести из
их юрисдикции рассмотрение некоторых видов гражданских дел, поручив их
органам, находящимся в зависимости от правительства. Подобные
допущения, неотделимые от опасности произвола, имели бы весьма
серьезные последствия, которые несовместимы с указанными выше
принципами; это не могло пройти мимо внимания Суда (см. решение по
делу Лоулесса от 1 июля 1961 г. Серия А, т. 3, с. 52; и решение по
делу Делькура от 17 января 1970 г. Серия А, т. 11, с. 14-15).
По мнению Суда, было бы немыслимо, чтобы статья 6 п. 1 содержала
подробное описание предоставляемых сторонам процессуальных гарантий в
гражданских делах и не защищала бы в первую очередь того, что дает
возможность практически пользоваться такими гарантиями - доступа к
суду. Такие характеристики процесса, как справедливость, публичность,
динамизм, лишаются смысла, если нет самого судебного разбирательства.
36. Все вышеназванное приводит к выводу, что право доступа к
правосудию является одним из неотъемлемых составляющих права,
гарантированного статьей 6 п. 1. Это не расширительное толкование,
налагающее новые обязательства на Договаривающиеся Государства: этот
вывод основан на терминологии первого предложения п. 1 статьи 6,
прочитанного в контексте данной статьи, с учетом предмета и цели
нормативного договора, каким является Конвенция (см. названное выше
решение по делу Вемхофа, с. 23 п. 8), а также общих принципов права.
Таким образом, Суд приходит к выводу, что, даже и не прибегая к
<<дополнительным средствам толкования>>, предусмотренным в статье 32
Венской Конвенции, статья 6 п. 1 обеспечивает каждому человеку право
на рассмотрение в суде любого спора, относящегося к его гражданским
правам и обязанностям. Она признает <<право на суд>>, где право
доступа, понимаемое как возможность инициировать судебное
производство по гражданским делам, составляет лишь один из аспектов.
К этому следует добавить гарантии статьи 6 п. 1, относящиеся к
организации и составу суда и к движению процесса. Короче говоря, все
это в целом представляет собой право на справедливое разбирательство>>
(пункты 35, 36 решения по делу Голдер против Соединенного Королевства
от 21 февраля 1975 г. (Golder v. United Kingdom)).
В других решениях Европейский Суд по правам человека указал, что,
несмотря на то, что право на обращение в суд не является абсолютным, и
оно может быть определенным образом ограничено (например, сроком
исковой давности), процессуальные ограничения не могут носить такой
характер, которые бы сводили на нет саму суть права на обращение в
суд (см. параграф 47 решения по делу Осман против Соединенного
Королевства, от 28 октября 1998 (Osman v. the United Kingdom)).
В соответствии с устойчивой прецедентной практикой Европейского Суда
по правам человека, трудовые споры являются спорами об <<определении
гражданских прав>>, следовательно, все гарантии статьи 6 Конвенции о
защитите прав человека и основных свобод к таким спорам полностью
применимы.
В соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ <<Общепризнанные
принципы и норма международного права и международные договоры
Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.
Если международным договором Российской Федерации установлены иные
правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила
международного договора>>. В соответствии с частью 1 статьи 17
Конституции РФ <<В Российской Федерации признаются и гарантируются
права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным
принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей
Конституцией>>.
В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 10
октября 2003 г. No. 5 <<О применении судами общей юрисдикции
общепризнанных принципов и норм международного права и международных
договоров Российской Федерации>> <<При осуществлении правосудия суды
должны иметь в виду, что по смыслу части 4 статьи 15 Конституции
Российской Федерации, статей 369, 379, части 5 статьи 415 УПК РФ,
статей 330, 362 - 364 ГПК РФ неправильное применение судом
общепризнанных принципов и норм международного права и международных
договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или
изменению судебного акта. Неправильное применение нормы международного
права может иметь место в случаях, когда судом не была применена норма
международного права, подлежащая применению, или, напротив, суд
применил норму международного права, которая не подлежала применению,
либо когда судом было дано неправильное толкование нормы
международного права.
Разъяснить судам, что толкование международного договора должно
осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве
международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31 -
33).
Согласно пункту b части 3 статьи 31 Венской конвенции при
толковании международного договора наряду с его контекстом должна
учитываться последующая практика применения договора, которая
устанавливает соглашение участников относительно его толкования.
Российская Федерация, как участник Конвенции о защите прав человека и
основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам
человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и
Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской
Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое
нарушение имело место после вступления их в силу в отношении
Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г.
N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных
свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами вышеназванной
Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда
по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите
прав человека и основных свобод>> (пункты 9 и 10).
Конституционный Суд РФ в своей деятельности также неоднократно
руководствовался Европейской Конвенцией и прецедентами Европейского
Суда по правам человека, равно как ориентировал законодателя, другие
российские суды соблюдать и применять данные источники права. Так, в
Постановлении от 5 февраля 2007 года No. 2-П <<По делу о поверке
конституционности статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382,
383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской
Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан,
жалобами открытых акционерных обществ <<Нижнекамскнефтехим>> и
<<Хакасэнерго>>, а также жалобами ряда граждан>> (<<Российская
газета>>, No. 31, 14.02.2007.) он указал на то, что <<В силу статьи 15
(часть 4) Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и
нормы международного права и международные договоры Российской
Федерации являются составной частью ее правовой системы, причем
международный договор Российской Федерации имеет приоритет перед
законом при наличии коллизии между ними>> и, исходя из этого,
сформулировал следующий вывод: <<Ратифицируя Конвенцию о защите прав
человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию
Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам
толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях
предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих
договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ).
Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных
свобод, решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в
какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного
права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и
свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, -
являются составной частью российской правовой системы, а потому
должны учитываться федеральным законодателем при регулировании
общественных отношений и правоприменительными органами при применении
соответствующих норм права>> (пункт 2.1. мотивировочной части).
Таким образом, прекратив производство по моему делу, судья также
нарушило мое право на справедливое судебное разбирательство в его
истолковании Европейским Судом по правам человека.
Кроме того, даже Граждански процессуальный кодекс РФ и, в частности,
те статьи, на которые сослался судья (134, 220) не предусматривают
ситуации невозможности рассмотрения дела в суде вообще. Пункт 1 части
первой статьи 134 Гражданского процессуального кодекса РФ говорит об
<<ином судебном порядке>>. Судья же указывает на то, что мое дело не
может быть рассмотрено в суде вообще.
II. Относительно указанного судьей второго основания прекращения
производства по делу (иск предъявлен в защиту прав и свобод других
лиц) поясняю следующее.
Я являюсь работников рейсового автобуса в ЕМУП МОАП, следовательно, та
норма о 12 минутном подготовительном времени, которую я оспариваю, на
меня распространяется в полной мере. Ни то, ни другое обстоятельство
сторона ответчика не оспаривала; эти обстоятельства были установлены
судом.
В имеющем для данного дела преюдициальное значение Апелляционном
решении Железнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 29 августа
2008 г. было установлено, что определенного коллективным договором,
действующим на предприятии, Рабочей инструкцией водителя автомобиля
12-и минутного периода времени для проведения подготовительных работ,
объективно не достаточно (ни в зимнее, ни в летнее время года) для
подготовки автобуса к рейсу.
Следовательно, фактически был признан незаконный характер этой нормы.
Однако работодатель, считая, что Апелляционное решение
Железнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 29 августа 2008 г.
преюдициального значения не имеет, продолжает данную норму применять,
тем самым, постоянно принуждая работников к труду. Поэтому я как
работник ЕМУП МОАП (водитель автобуса) вынужден был ее оспорить в суде
отдельно, с тем, чтобы раз и навсегда пресечь эту порочную практику.
Действительно, если бы суд признал указанную норму незаконной и
недействующей, она бы не действовала не только в отношении меня, но и
в отношении других водителей ЕМУП МОАП; и в этом нет ничего не
обычного, т.к. речь идет о правовой норме, т.е. правиле поведения,
распространяющимся на неопределенное число лиц и неограниченное
количество случаев. Однако тот факт, что норма распространяется не
только на меня (на то она и норма), но и на других работников ЕМУП
МОАП, еще не свидетельствует о то, что, оспаривая ее в суде, я подаю
иск в защиту прав и свобод других лиц, т.к. таким обращением в суд я
пытаюсь защитить свои права и свободы. Другое дело -- юридические
последствия такого судебного решения, которое фактически будет
распространятся не только на меня, но и на других водителей ЕМУП МОАП,
которые, в случае необходимости, могут быть привлечены судом к делу в
качестве третьих лиц.
Если толковать статью 134 ГПК РФ таким образом, как растолковал ее
суд, то получается, что вся Глава 24 ГПК РФ, устанавливающая
специальный процессуальный порядок судебного оспаривания нормативных
актов публичных властей, будет вступать в противоречие с этой статьей,
что абсурдно и нелепо.
Поэтому считаю осуществленное судом толкование статьи 134 ГПК РФ
неправильным, умаляющим мое право на судебную защиту, а также принцип
независимости судей, предполагающий, в том числе, право суда оценивать
нормы права на предмет их законности и соответствия правам человека.
Как следует из норм Трудового кодекса РФ, на которые сослался судья, в
порядке коллективных переговоров фактически решаются вопросы
целесообразности, а не законности (социальная справедливость - с одной
стороны, экономическая выгода -- с другой). Это означает, что стороны
коллективных переговоров не вправе решать вопросы законности путем
установления в коллективных договорах, соглашениях, локальных
нормативных актах организации незаконные нормы. Решение вопросов
законности этих актов и рассмотрение таких дел находится в
исключительной компетенции судов.
Я перед судом вопрос о целесообразности оспоренной нормы не ставил, а
ставил вопрос исключительно о ее законности (незаконности). Требований
об установлении иных условий труда я не заявлял.
Судья указывает на то, что <<Действующим законодательством, и никем в
судебном заседании этого не оспаривалось, не устанавливается
конкретная продолжительность и перечень подготовительно-заключительных
работ, регулирование данных вопросов отнесено к компетенции сторон
социального партнерства>>.
Однако из этого вовсе не следует, что стороны социального партнерства
могут устанавливать любую продолжительность
подготовительно-заключительного времени, не соизмеряя ее с
общеправовым принципом ответственности за вину, общеправовым
принципом запрета принудительного труда, воплощенных в Трудовом
кодексе РФ, а также трудовыми правами граждан.
Далее судья указывает: <<Доводы стороны истца о том, что предметом
коллективного спора не могут являться вопросы нарушения работодателем
трудового законодательства, суд находит обоснованными, однако
доказательств нарушения оспариваемыми пунктами локальных нормативных
актов ЕМУП <<МОАП>> каких-либо положений действующего законодательства
о труде в судебном заседании представлено не было, как не было
представлено и доказательств того, что на момент рассмотрения дела в
связи с наличием в локальных нормативных актах ЕМУП <<МОАП>>
оспариваемых положений ответчиком нарушаются права истца, который в
случае своего несогласия с обоснованностью привлечения его к
дисциплинарной ответственности либо размером начисляемой ему за
фактически отработанное время заработной платы не лишен права на
разрешение индивидуального трудового спора в порядке, установленном
Трудовым кодексом Российской Федерации>>.
Однако в силу пункта 2 статьи 61 Гражданского процессуального кодекса
РФ <<Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным
постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда.
Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат
оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же
лица>>.
Следовательно, я не обязан был представлять какие-либо доказательства
нарушения своих прав оспоренной нормой. В любом случае вопрос
доказательств нарушения прав -- это материально-правовой вопрос и он
не должен разрешаться в определении о прекращении производства по
делу, имеющим по смыслу Закона исключительно процессуально-правовое
значение. В таком судебном постановлении не могут анализироваться
имеющие в деле доказательства, не может проверятся их относимость,
допустимость и достаточность; не может проверятся обоснованность
аргументов и доводов сторон.
В определении судья активно ссылается на нормы материального права
(статьи Трудового кодекса РФ), рассматривает вопросы обоснованности
доказательств и доводов, что он имеет право делать только в случае
рассмотрения дела по существу. Однако суд дело по существу не
рассматривал, а прекратил производство по делу.
Также хотелось бы выразить свое несогласие с частичным (неполным)
удовлетворением судом моего Заявления об изменении (уточнении)
предмета искового заявления от 3 декабря 2008 г. (имеется в материалах
дела).
Суд удовлетворил только пункт 1 этого заявления.
В двух остальных пунктах (2 и 3) указаны следующие исковые требования:
<<2. Признать право водителей рейсовых автобусов ЕМУП МОАП и моё, как
водителя рейсового автобуса ЕМУП МОАП, в частности, на установление в
локальных нормативных актах ЕМУП МОАП продолжительности времени начала
смены (подготовительное время и предрейсовый медосмотр) до выезда на
маршрут не менее 28 минут;
3. Обязать ЕМУП МОАП установить в принимаемых администрацией ЕМУП МОАП
локальных нормативных актах (Рабочая инструкция водителей автомобиля,
Положение об оплате труда водителей автобусов и других)
продолжительность времени начала смены (подготовительное время и
предрейсовый медосмотр) до выезда на маршрут не менее 28 минут>>.
Отказывая в удовлетворении данных пунктов заявления от 3 декабря 2008
г., суд сослался на то, что я, заявляя их, изменяю не только предмет,
но и основания иска, и разъяснил право подать в отношении них
отдельный иск.
Однако, как следует из содержания требований, указанных в пунктах 2 и
3 моего Заявления от 3 декабря 2008 г., они не только непосредственно
связаны, но и непосредственно вытекают из предмета иска. Для их
рассмотрения не требуется изменение основания иска.
Данные требования мной были заявлены с целью недопустимости создания
правовой лакуны в случае удовлетворения судом требований о
незаконности нормы локальных нормативных актов.
Так, в исковом заявлении я приводил большую ссылку из Апелляционного
решения Железнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 29 августа
2008 г., в котором содержится, в частности, следующий абзац:
<<Указанные доводы подтверждаются обозревавшейся в судебном заседании
видеозаписью хронометража подготовительного времени, проведенного
истцом 24 03 2008 и составившего более 20 минут, при том, что истцом
были выполнены не все перечисленные выше обязательные процедуры, а
также показаниями свидетеля Чепчугова В.И, участвовавшего при
проведении хронометража подготовительно-заключительного времени 22 08
2008. из которых следует, что подготовка автобуса к рейсу заняла у
него 28 минут, при этом суд учитывает, что хронометраж ответчиком
проводился в летнее время, когда отсутствует необходимость в
длительном прогревании двигателя>>.
Именно исходя из этих обстоятельств, установленных судом во вступившим
законную силу судебном решении и имеющих преюдициальной значение для
настоящего дела, я дополнительно заявил два взаимосвязанных исковых
требования, касающихся 28 минут.
Поэтому, считаю, что суд обязан был удовлетворить мое Заявление об
изменении (уточнении) предмета искового заявления от 3 декабря 2008 г.
в полном объеме.
Исходя из этого, не доверяя Железнодорожному районному суду г.
Екатеринбурга разрешать вопрос о полном удовлетворении моего Заявления
об изменении (уточнении) предмета искового заявления от 3 декабря 2008
г., прошу Свердловский областной суд как кассационную инстанцию
разрешить данный вопрос и удовлетворить указанное Заявление в полном
объеме.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 371-374 ГПК РФ,
ПРОШУ:
1. Определение Же лезнодорожного районного суда г. Екатеринбурга от 4
декабря 2008 г. (судья Колесникова О.Г.) о прекращении
производства по делу отменить;
2. Заявление об изменении (уточнении) предмета искового заявления от
3 декабря 2008 г. удовлетворить в полном объеме;
3. Направить мое дело для рассмотрения по существу в Железнодорожный
районный суд г. Екатеринбурга в ином судебном составе.
Приложение:
Копия настоящей частной жалобы (2 экз.)
12 декабря 2008 г. __________________А.П. Рощин
Добавить комментарий: