Подборка материалов "Обзоры постановлений Европейского суда по правам человека"
10.04.2011
[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ПИТАЛЕВ (PITALEV) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 34393/03)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 30 июля 2009 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Николаева Г.А.
По делу "Питалев против Российской Федерации" Европейский суд по
правам человека (Пятая секция), заседая Палатой в составе:
Пэра Лоренсена, Председателя Палаты,
Карела Юнгвирта,
Райта Марусте,
Анатолия Ковлера,
Марка Виллигера,
Изабель Берро-Лефевр,
Здравки Калайджиевой, судей,
а также при участии Стивена Филлипса, заместителя Секретаря Секции
Суда,
заседая за закрытыми дверями 7 июля 2009 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой N 34393/03, поданной против
Российской Федерации в Европейский суд по правам человека (далее -
Европейский суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав
человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской
Федерации Сергеем Геннадьевичем Питалевым (далее - заявитель) 24
сентября 2003 г.
2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь,
представляла О. Преображенская, адвокат, практикующая в г. Страсбурге.
Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам
человека В.В. Милинчук, а впоследствии Уполномоченным Г.О. Матюшкиным.
3. Заявитель, в частности, жаловался на нарушения статьи 3 Конвенции в
связи с условиями его содержания в исправительных учреждениях.
4. 28 апреля 2008 г. Председатель Пятой секции коммуницировал жалобу
властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29
Конвенции Европейский суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно
по вопросу приемлемости и по существу, а также в приоритетном порядке
в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.
5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного
рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев
возражения властей Российской Федерации, Европейский суд отклонил их.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
6. Заявитель родился в 1970 году. В настоящее время он отбывает срок
лишения свободы в исправительном учреждении УЩ-349/2 в Екатеринбурге.
A. Уголовное разбирательство против заявителя
7. 28 апреля 2001 г. заявитель был задержан и находился под стражей по
подозрению в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем смерть
потерпевшего. 27 июня 2002 г. Подольский городской суд признал
заявителя виновным в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем
смерть потерпевшего, и приговорил его к восьми годам лишения свободы.
14 октября 2002 г. Московский областной суд оставил приговор без
изменения. Заявитель находился в следственном изоляторе до 3 декабря
2002 г.
B. Условия содержания заявителя в исправительной
колонии ИК-3
8. В период между 3 декабря 2002 г. и 9 июня 2005 г., за исключением
трех периодов с 4 июля по 12 сентября 2003 г., с 22 июня по 9 июля
2004 г. и с 19 ноября по 10 декабря 2004 г., заявитель отбывал
наказание в исправительной колонии ИК-3 в Рязанской области (ИК-3
Рязанской области, учреждение ЯМ 401/3).
9. Заявитель был зачислен в отряды N 3 и N 5. Описание сторонами
условий содержания в ИК-3 во многих отношениях не совпадает.
1. Доводы заявителя
10. Заявитель утверждал, что в отряде N 5 состояли еще 70 заключенных,
а в отряде N 3 - около 14 заключенных. У него было индивидуальное
спальное место в течение всего периода содержания; тем не менее
санитарно-гигиенические условия в колонии были неудовлетворительными.
Центральное отопление в их общежитии работало недостаточно, и зимой
заключенные спали полностью одетыми. Летом в камере было слишком
жарко, а вследствие переполненности воздух был затхлым и несвежим.
Туалет находился в отдельном неотапливаемом помещении, и зимой там
было чрезвычайно холодно. Заключенным не обеспечивалось никаких
гигиенических возможностей. Пища была очень низкого качества, обычный
рацион включал в себя белый хлеб, ячменную кашу и полусладкий чай
утром, ячменный суп и кашу в обед и картофельное пюре из порошка
вечером. Хотя врач рекомендовал ему дополнительное питание, заявитель
жаловался, что молоко он получал только до ноября 2003 г. и после
марта 2004 г.; масло и яйца ему стали выдавать с сентября 2004 г.
11. Кроме того, ощущался недостаток освещения и отопления в швейной
мастерской, где работали заявитель и другие заключенные. В камере
также было недостаточно света, поскольку окна были загорожены
двухъярусными кроватями.
2. Версия властей Российской Федерации
12. Отряд N 5 располагался в помещениях размером 240 кв. м, а спальное
помещение имело площадь 150 кв. м. В отряде находились примерно 70
заключенных. После обнаружения туберкулеза у заявителя в июне 2003 г.
он был переведен в отряд N 3 в помещение размером 42 кв. м, в котором
находились 15 заключенных. В течение всего времени заявитель был
обеспечен индивидуальным спальным местом, постельным бельем и одеждой
- хлопчатобумажным костюмом, головным убором, шапкой для холодного
времени года, свитером и обувью. Соответствующие документы были
представлены Европейскому суду.
13. Власти Российской Федерации, ссылаясь на справки, предоставленные
Федеральной службой исполнения наказаний, также утверждали, что
помещения имели естественную вентиляцию посредством окон и
искусственную - посредством вентиляционных шахт. Окна в помещениях
имели двойное остекление и обеспечивали достаточное естественное
освещение. Помещения также имели удовлетворительное искусственное
освещение.
14. Помещения были оборудованы системой центрального отопления;
спальные помещения были оборудованы семисекционными приборами
отопления, обеспечивавшими среднюю температуру в 18 градусов по
Цельсию, туалеты также были отапливаемыми. Освещение в швейной
мастерской осуществлялось посредством люминесцентных ламп в
соответствии с нормами. Заявитель три раза в день обеспечивался
специальным диетическим питанием, соответствующим его состоянию
здоровья.
C. Условия содержания заявителя под стражей
в тюремной больнице
15. С 4 июля по 12 сентября 2003 г., с 22 июня по 9 июля 2004 г. и с
19 ноября по 10 декабря 2004 г. заявитель находился в
медико-профилактическом исправительном учреждении (ЯМ-401/Б УИН МЮ РФ
по Рязанской области, далее - тюремная больница), где он был помещен в
"палату усиленного контроля" противотуберкулезного отделения. Описания
сторонами условий содержания в тюремной больнице значительно
различаются.
1. Версия заявителя
16. Заявитель утверждал, что один из заключенных в тюремной больнице
был болен туберкулезом, а другой находился с подозрением на
туберкулез. В тюремной больнице заявитель содержался в двух палатах в
аналогичных условиях. В углу одной из палат находилось ведро с
полиэтиленовым пакетом, которое служило туалетом. Заявитель утверждал,
что угол не был отделен от жилой зоны, ведро выносили раз в сутки
(примерно в 11.30), и что запах от него был невыносимым. Окно было
закрыто металлическими ставнями.
17. Искусственный свет в палате никогда не выключался, что мешало
заявителю спать. В палате не было водопровода, умывальник располагался
в подвале больницы, и заключенных допускали туда один раз в сутки. В
тюремной больнице отсутствовала возможность для стирки белья.
Заключенным разрешалось принимать душ раз в неделю, а с июля по
сентябрь 2003 г. они были вынуждены мыться холодной водой.
18. В течение дня заключенным предоставляли только час прогулки, а в
остальное время они вынуждены были находиться в палатах. Заключенные
постоянно жаловались на неудовлетворительные условия содержания
комиссии, состоявшей из представителей местной администрации,
Федеральной службы исполнения наказаний и прокуратуры, которые
посещали больницу каждую среду, но им в ответ сообщалось об отсутствии
финансовых средств для улучшения их положения.
2. Версия властей Российской Федерации
19. С 4 июля по 12 сентября 2003 г. заявитель содержался в палате N 4
тюремной больницы, размером в 7,7 кв. м. С 3 июля по 22 июля в ней
находились четверо заключенных; с 22 июля по 19 августа - трое
заключенных; с 19 по 26 августа 2003 г. - двое заключенных; и с 26
августа по 12 сентября 2003 г. - трое заключенных. С 22 июня по 9 июля
2004 г. и с 19 ноября по 10 декабря 2004 г. заявитель находился в
палате N 3, также размером в 7,7 кв. м, с тремя другими заключенными
первоначально и с двумя другими заключенными в течение последующего
периода.
20. Палаты имели естественную вентиляцию посредством окон; обе палаты
были также оборудованы системами принудительной вентиляции. Палаты
имели и естественное, и искусственное освещение. Перегородка вокруг
туалета обеспечивала достаточное уединение для его посетителей, также
в палате имелся обеденный стол на четыре человека. Раз в неделю
заключенные имели возможность принять душ и сменить постельное белье.
В наличии имелось оборудование для стирки белья, а горячая вода
никогда не отключалась. Доступ к воде был неограниченным.
D. Состояние здоровья заявителя и медицинская помощь
21. 24 и 25 июня 2003 г. заявитель прошел медицинское обследование, в
результате которого ему был поставлен диагноз "туберкулез". 4 июля
2003 г. он был доставлен в тюремную больницу, где прошел дальнейшее
рентгеновское обследование 9 июля 2003 г., в ходе которого было
обнаружено поражение туберкулезом правого легкого.
22. После первоначального лечения с рекомендациями на будущее 12
сентября 2003 г. заявитель был доставлен назад, в ИК-3 Рязанской
области, несмотря на то, что он, как утверждалось, чувствовал себя
плохо. Рентгеновское обследование 22 октября 2003 г. показало, что
туберкулез заявителя прогрессирует. В больнице заявитель принимал
этамбутол <*>, изониазид <**> и рифампицин <***>. В ИК-3 ему давали
более сильный аналог рифампицина - Майрин-П. По словам заявителя,
никаких препаратов, поддерживающих работу печени, которые обычно
должны сопровождать прием таких сильных противотуберкулезных лекарств,
прописано не было. Кроме того, у него была обнаружена паховая грыжа,
однако соответствующая операция так и не была назначена. Недостаточная
медицинская помощь повлекла за собой развитие кожного заболевания и
ухудшение зрения.
--------------------------------
<*> Названия медицинских препаратов даны здесь в соответствии с
классификацией лекарственных средств, принятых в Российской Федерации.
<**> Гепатотоксический препарат, который может повлечь поражение
печени при приеме.
<***> То же.
23. Власти Российской Федерации представили медицинские документы
заявителя из ИК-3 и тюремной больницы, которые подтверждали, что
заявитель с того времени, как ему был поставлен диагноз "туберкулез",
регулярно проходил обследования, и ему был предоставлен медицинский
уход в соответствии с состоянием его здоровья. Список анализов,
предоставленный властями Российской Федерации, включал регулярные
рентгеновские обследования, дальнейшие клинические анализы и
обследования у различных специалистов, включая фтизиатра,
офтальмолога, хирурга и дерматолога, которые назначали необходимое
лечение. Два рентгеновских обследования, проведенные в июне и ноябре
2004 г., показали "положительную динамику развития туберкулеза и
рассеивание очагов туберкулеза". 25 июня 2004 г. заявитель был выписан
из больницы с окончательным диагнозом "инфильтрационный туберкулез в
верхней доле правого легкого в фазе рассеивания". Что касается паховой
грыжи, которая была у заявителя с 1976 года, операция была
рекомендована после полного излечения от туберкулеза.
II. Применимое национальное законодательство
24. Часть 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса от 8 января
1997 г. предусматривает минимальный стандарт жилой площади в 2 кв. м в
исправительных колониях для осужденных-мужчин и 5 кв. м в
лечебно-профилактических учреждениях уголовно-исполнительной системы.
III. Применимые международные документы
25. Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения (ЕКПП) посетил Российскую Федерацию с
2 по 17 декабря 2001 г. В разделе своего Доклада в адрес властей
Российской Федерации (CPT/Inf(2003)30), касающемся условий содержания
под стражей в следственных изоляторах и процедуры обжалования, ЕКПП
указал следующее:
"45. Следует, прежде всего, подчеркнуть, что ЕКПП с удовлетворением
отметил прогресс в вопросе переполненности, представляющем большую
проблему для российской пенитенциарной системы.
Когда ЕКПП посещал Российской Федерации в ноябре 1998 г.,
переполненность была отмечена в качестве наиболее важного и срочного
вопроса, который нужно было разрешить уголовно-исполнительной
системе...
ЕКПП приветствует меры, предпринятые в последние годы властями
Российской Федерации для разрешения проблемы переполненности... Тем не
менее информация, собранная делегатами ЕКПП, свидетельствует о том,
что еще многое нужно сделать. В частности, переполненность все еще
широко распространена, а режимные мероприятия развиты слабо. В этом
отношении ЕКПП повторяет свои рекомендации, сделанные в предыдущих
докладах (см. S: 25 и 30 Доклада по итогам визита 1998 года, CPT (99)
26; S: 48 и 50 Доклада по итогам визита 1999 года, CPT (2000) 7; S: 52
Доклада по итогам визита 2000 года, CPT (2001) 2)...
46. Во время посещения 2001 года делегация ЕКПП также отметила, что в
посещавшихся регионах обеспечивалась регулярная поставка
противотуберкулезных средств в достаточных количествах. Это еще одно
важное достижение...
92. ...Почти не поступало жалоб на качество и количество питания.
Заключенные с туберкулезом и ВИЧ-положительные заключенные
пользовались специальной диетой, включая молоко и маргарин, которая
была им предписана. Тем не менее проверка пищевых складов
врачом-делегатом обнаружила, что заключенные редко потребляют мясо.
Кроме того, уровень белков в пище заключенных был слишком мал...
ЕКПП рекомендует:
- необходимо приложить усилия для того, чтобы снизить степень
использования спальных помещений с наиболее стесненными условиями... в
частности, посредством распределения заключенных между отрядами; как
уже было указано (см. для сравнения S: 53 Доклада по итогам
периодического визита в 1999 году, CPT (2000) 7), целью должно стать
обеспечение каждому заключенному как минимум 4 кв. м жилого
пространства...
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
в части условий содержания заявителя
26. Заявитель жаловался на то, что неудовлетворительные условия его
содержания под стражей в исправительной колонии ИК-3 и в тюремной
больнице ЯМ-401/Б были бесчеловечными и унижающими достоинство и
нарушали статью 3 Конвенции, которая предусматривает:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
27. Власти Российской Федерации, прежде всего, утверждали, что
Европейский суд имеет полномочия рассматривать только те условия
содержания заявителя под стражей, которые имели место в течение шести
месяцев до подачи жалобы. Если бы заключенные могли жаловаться на
длительные периоды содержания под стражей, это возложило бы на
должностных лиц несоразмерное бремя по хранению регистрационных
журналов исправительных учреждений в течение неопределенного срока.
Соответственно, власти Российской Федерации предлагали Европейскому
суду отклонить жалобы заявителя, касающиеся периода до 24 марта 2003
г. из-за несоответствия их правилу шестимесячного срока.
28. Кроме того, заявитель не предъявлял требования о возмещении
ущерба, причиненного предположительно ненадлежащими условиями
содержания в указанных учреждениях, и, таким образом, не исчерпал всех
доступных ему внутренних средств правовой защиты. В подтверждение
эффективности таких средств они указали на дело Д., который оспаривал
неудовлетворительные условия содержания в исправительной колонии и
которому было присуждено 25000 рублей Новгородским городским судом в
качестве возмещения морального ущерба.
29. Власти Российской Федерации также утверждали, что условия
содержания под стражей в ИК-3 и тюремной больнице были
удовлетворительными. Они ссылались на справки, выданные Федеральной
службой исполнения наказаний, которые подтверждали, что в обоих
исправительных учреждениях заявитель был обеспечен индивидуальным
спальным местом, одеждой и постельными принадлежностями, и что
санитарные, гигиенические и температурные нормы там соблюдались (см.
S: 12 - 14 и 19 - 20 настоящего Постановления), и указывали, что
условия содержания под стражей в обоих исправительных учреждениях
соответствовали статье 3 Конвенции. Власти Российской Федерации
приложили показания нескольких заключенных, подтверждавших, что в ИК-3
отопление было достаточным, а заключенные никогда не спали в одежде.
2. Заявитель
30. Заявитель оспаривал описание властями Российской Федерации условий
содержания в ИК-3 и тюремной больнице и настаивал, что они были
неприемлемыми. Он утверждал, что в обоих учреждениях отопление было
недостаточным, что туалет в ИК-3 вообще не отапливался, и что
освещение было тусклым. Хотя он согласился с данными властей
Российской Федерации об обеспечении его одеждой, он подчеркивал, что
этой одежды было явно недостаточно. То же относилось и к постельным
принадлежностям - заявитель настаивал, что получил белье в ИК-3 только
один раз, а вследствие постоянной стирки оно стало непригодным для
использования. Матрас был плохого качества.
31. В отношении условий содержания в тюремной больнице заявитель особо
указывал на большую переполненность палат, недостаток свежего воздуха
и света и на тот факт, что ведро, служившее в качестве туалета, не
было отгорожено от жилой зоны. Его оценка условий содержания под
стражей в обоих исправительных учреждениях приведена в S: 10 - 11 и 16
- 18 настоящего Постановления.
32. Поскольку власти Российской Федерации ссылались на свидетельские
показания, которые противоречили словам заявителя, он подчеркивал, что
власти Российской Федерации собрали показания только у лиц, до сих пор
находящихся в заключении и, следовательно, под контролем администрации
исправительных учреждений, которая могла оказывать на них давление.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость
a) Исчерпание внутренних средств правовой защиты
33. Европейский суд отмечает, что в многочисленных делах с участием
России он устанавливал, что власти Российской Федерации не
продемонстрировали, какое возмещение могли предоставить заявителю
прокурор, суд или иное государственное учреждение с учетом того, что
проблемы, связанные с условиями содержания заявителя под стражей,
очевидно имели структурный характер и затрагивали не только личную
ситуацию заявителя (см., например, Постановление Европейского суда от
10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации"
(Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, S: 29 - 30; Решение
Европейского суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против
Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00; и
Постановление Европейского суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова
против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05,
S: 57). В настоящем деле власти Российской Федерации не представили
никаких доказательств, которые позволяли бы Европейскому суду
отступить от сделанных ранее выводов о существовании эффективных
средств правовой защиты от структурных проблем переполненности
российских исправительных учреждений. Хотя они указали на дело, в
котором национальный суд присудил заключенному компенсацию морального
вреда, причиненного ему неприемлемыми условиями содержания под
стражей, Европейский суд отмечает, что власти Российской Федерации не
предоставили копии судебного решения, на которое они ссылались, и,
таким образом, осталось неясным, на каком основании был возмещен
ущерб. Соответственно, Европейский суд отклоняет возражение властей
Российской Федерации о неисчерпании доступных ему внутренних средств
правовой защиты.
b) Соблюдение правила шестимесячного срока
34. Поскольку власти Российской Федерации возражали против
рассмотрения условий содержания заявителя под стражей в качестве
длящейся ситуации и предложили Европейскому суду не рассматривать
жалобы заявителя, касающиеся событий, которые произошли ранее шести
месяцев до подачи жалобы (то есть до 24 марта 2003 г.), Европейский
суд напоминает, что концепция "длящейся ситуации" относится к
положению, когда имеют место продолжающиеся действия государства или
от имени государства, в результате которых заявитель становится
жертвой нарушения (см. Постановление Европейского суда по делу "Пости
и Рахко против Финляндии" (Posti and Rahko v. Finland), жалоба N
27824/95, S: 39, ECHR 2002-VII), и что в случае длящейся ситуации
шестимесячный период начинает течь с момента прекращения такой
ситуации (см. Решение Европейского суда от 30 марта 2004 г. по делу
"Коваль против Украины" (Koval v. Ukraine), жалоба N 65550/01).
35. Европейский суд ранее устанавливал, что длящийся характер
содержания под стражей даже в двух различных исправительных
учреждениях с аналогичными условиями гарантирует рассмотрение условий
содержания под стражей без разделения ситуации на различные периоды
(см. Постановление Европейского суда от 10 мая 2007 г. по делу
"Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia),
жалоба N 106/02, S: 31; Постановление Европейского суда от 19 июня
2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v.
Russia), жалоба N 24650/02, S: 33; и Постановление Европейского суда
от 10 июля 2008 г. по делу "Сударков против Российской Федерации"
(Sudarkov v. Russia), жалоба N 3130/03, S: 40). В настоящем деле с 3
декабря 2002 г. по 4 июля 2003 г. заявитель постоянно находился в
одном исправительном учреждении. Европейский суд не видит причин
отступать от своего прецедентного права и разделять длящуюся ситуацию
на две части с учетом даты, когда жалоба была подана в Европейский
суд. Следовательно, возражение властей Российской Федерации должно
быть отклонено.
c) Заключение
36. Европейский суд отмечает, что жалоба не является явно
необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также
отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим
основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
2. Существо жалобы
a) Условия содержания под стражей в исправительной колонии ИК-3
37. Статья 3 Конвенции, как не раз указывал Европейский суд,
закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического
общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или
бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание,
независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности,
Постановление Большой палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v.
Italy), жалоба N 26772/95, S: 119, ECHR 2000-IV). Однако чтобы попасть
в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно
достигнуть минимального уровня суровости (см. Постановление
Европейского суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против
Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25,
S: 162). Европейский суд отмечает, что, в соответствии с его
последовательной прецедентной практикой меры, лишающие лица свободы,
часто могут содержать неизбежный элемент страдания и унижения. Тем не
менее государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось в
условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, чтобы
способ и метод исполнения этой меры не подвергали его страданиям и
трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под
стражей, и чтобы, учитывая практические требования меры, связанной с
лишением свободы, его здоровье и благополучие адекватно охранялись
(см. Постановление Европейского суда по делу "Валашинас против Литвы"
({Valasinas} <*> v. Lithuania), жалоба N 44558/98, ECHR 2001-VIII, S:
101 - 102).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
38. Рассматривая условия содержания под стражей, Европейский суд
проводит различие между делами, касающимися учреждений
предварительного заключения, и делами, касающимися исправительных
колоний. В частности, при изучении жалоб на переполненность в
исправительных колониях допускалось, что личное пространство в
спальных помещениях должно рассматриваться в контексте широкой свободы
передвижения, которой заключенные в исправительных колониях пользуются
в дневное время, что также предполагает неограниченный доступ к
естественному освещению и воздуху (см. Решение Европейского суда от 16
сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации"
(Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02; и Постановление
Европейского суда по делу "Валашинас против Литвы" ({Valasinas} v.
Lithuania), жалоба N 44558/98, S: 103 и 107, ECHR 2001-VIII).
Например, жалоба на условия содержания под стражей, которая была
отклонена Европейским судом как явно необоснованная, касалась
исправительного учреждения, где заявитель имел 2,17 кв. м личного
пространства в спальном помещении и еще 1,16 кв. м в помещении общего
пользования отряда и всегда был обеспечен индивидуальной кроватью (см.
Решение Европейского суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Соловьев
против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 76114/01).
В то же время отсутствие индивидуального спального места в дополнение
к недостатку личного пространства (2,04 кв. м в спальном помещении)
было признано Европейским судом свидетельством бесчеловечного и
унижающего достоинство обращения (см. Постановление Европейского суда
от 25 сентября 2008 г. по делу "Полуфакин и Чернышев против Российской
Федерации" (Polufakin and Chernyshev v. Russia), жалоба N 30997/02, S:
149 - 159).
39. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский суд
отмечает, что стороны не оспаривали число заключенных и размеры
помещений в ИК-3. Власти Российской Федерации утверждали, что спальное
помещение в отряде N 5 имело площадь 150 кв. м для 70 заключенных (то
есть 2,14 кв. м на одного человека). Помещения общего пользования
имели площадь 90 кв. м, что предполагало еще 1,28 кв. м на одного
заключенного. В спальном помещении отряда N 3 заявитель имел 2,8 кв. м
личного пространства. Сторонами также не оспаривалось, что в обоих
спальных помещениях заявитель все время был обеспечен индивидуальной
кроватью. Европейский суд, таким образом, отмечает, что эти показатели
соответствуют национальному стандарту в 2,0 кв. м на одного
заключенного мужского пола в исправительных колониях, рассматриваемому
в контексте широкой свободы передвижения, которой заключенные в этих
исправительных учреждениях пользуются в дневное время (см.
упоминавшееся выше Решение Европейского суда по делу "Соловьев против
Российской Федерации"). Заявитель работал в швейной мастерской в
течение дня, и он не жаловался на недостаточность прогулок.
40. Что касается санитарных условий, Европейский суд отмечает, что
утверждения заявителя о недостатках освещения, вентиляции и отопления
были сформулированы в общих выражениях и не содержали достаточных
подробностей. Он не оспаривал полностью документы, предоставленные
властями Российской Федерации. Кроме того, Европейский суд принимает
во внимание, что заявитель мог испытывать трудности в добывании
документальных доказательств. Тем не менее Европейский суд отмечает,
что, когда заключенные не могли предоставить документы, подтверждающие
их жалобы, он использовал другие доказательства, например, письменные
показания, подписанные очевидцами (см., например, Постановление
Европейского суда по делу "Худобин против Российской Федерации"
(Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, S: 87, ECHR 2006-...
(извлечения), и Постановление Европейского суда от 26 июня 2008 г. по
делу "Селезнев против Российской Федерации" (Seleznev v. Russia),
жалоба N 15591/03, S: 14 и 42). Соответственно, заявитель мог бы
предоставить Европейскому суду письменные показания своих
сокамерников, что он не сделал. Таким образом, в настоящем деле нельзя
установить "вне всякого разумного сомнения", что вентиляция, свет и
отопление в ИК-3 не соответствовали положениям статьи 3 Конвенции, или
что информация, предоставленная властями Российской Федерации по этому
поводу, может быть оспорена.
41. Также в настоящем деле не утверждалось, что жилые зоны были
чрезмерно грязны или поражены насекомыми (см. противоположный пример в
упоминавшемся выше Постановлении Европейского суда по делу "Калашников
против Российской Федерации", S: 98). Европейский суд принимает во
внимание указание заявителя на недостатки снабжения и несоответствие
одежды, тем не менее он находит, что из объяснений сторон не следует
вывод о том, что условия в ИК-3 выходили за рамки, допустимые в
соответствии со статьей 3 Конвенции.
42. Учитывая вышесказанное, Европейский суд не находит достаточных
доказательств для заключения о том, что имело место нарушение статьи 3
Конвенции в части условий содержания в исправительной колонии ИК-3.
b) Условия содержания под стражей в тюремной больнице ЯМ-401/Б
43. Учитывая изложенные в S: 37 - 38 настоящего Постановления
принципы, Европейский суд отмечает, что, в отличие от рассмотренного
выше режима исправительных колоний, заключенные в тюремной больнице не
пользуются той же свободой передвижения. Возможность прогулок
заявителя ограничивалась одним часом в день, остальное время он был
заперт в палате, что не отрицалось властями Российской Федерации. В
этом отношении режим в тюремной больнице может быть приравнен к режиму
в учреждениях предварительного заключения. Европейский суд напоминает,
что он установил нарушение статьи 3 Конвенции в ряде дел с участием
России в отношении недостатка личного пространства, которое отводилось
заключенным, находящимся в камерах по 23 часа в сутки (см.
Постановление Европейского суда по делу "Худоеров против Российской
Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, S: 104 и
последующие, ECHR 2005-X (извлечения); Постановление Европейского суда
от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации"
(Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, S: 41 и последующие; и
Постановление Европейского суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов
против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, S:
41 и последующие).
44. Европейский суд отмечает, что стороны не пришли к согласию по
поводу конкретных условий содержания заявителя под стражей. Тем не
менее Европейскому суду нет необходимости устанавливать правдивость
каждого утверждения, поскольку он полагает, что неоспариваемые факты
дают ему достаточные основания для существенных выводов о том,
нарушали ли условия содержания заявителя под стражей требования статьи
3 Конвенции.
45. Из объяснений властей Российской Федерации о размерах палаты и
числе заключенных, находившихся в ней (см. S: 19 настоящего
Постановления), следует, что в различные периоды пребывания заявителя
в тюремной больнице жилое пространство на одного человека составляло
1,9; 2,6 и 3,85 кв. м; причем последняя цифра относится только к
непродолжительному периоду содержания под стражей с 19 по 26 августа
2003 г. Кроме того, часть палаты была занята кроватями больных,
туалетом, который, по словам властей Российской Федерации, имел
перегородку, столом на четверых. Такая обстановка почти не оставляла
заключенным свободного пространства для движения.
46. Европейский суд не может не отметить тот факт, что положение
заявителя значительно усугублялось заболеванием туберкулезом, что
требовало достаточной циркуляции чистого воздуха. Вместо этого его
держали 23 часа в сутки в стесненных условиях с другими больными
заключенными. Европейский суд отмечает, что даже национальные
стандарты, то есть 5 кв. м на заключенного в лечебно-профилактических
учреждениях уголовно-исполнительной системы (см. S: 24 настоящего
Постановления), не были соблюдены.
47. Хотя в настоящем деле отсутствуют признаки реального намерения
оскорбить или унизить достоинство заявителя, Европейский суд
напоминает, что в предыдущих делах, где заявители имели в своем
распоряжении менее 3 кв. м личного пространства, он устанавливал, что
переполненность была достаточно большой, чтобы оправдывать признание
нарушения статьи 3 Конвенции. Соответственно, нет необходимости
оценивать другие стороны физических условий содержания под стражей
(см. Постановление Европейского суда от 6 декабря 2007 г. по делу
"Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia), жалоба N
25664/05, S: 59; Постановление Европейского суда от 29 марта 2007 г.
по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v.
Russia), жалоба N 205/02, S: 47 - 49; Постановление Европейского суда
от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации"
(Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, S: 40; и, даже для более
коротких периодов содержания под стражей, Постановление Европейского
суда от 21 июня 2007 г. по делу "Кантырев против Российской Федерации"
(Kantyrev v. Russia), жалоба N 37213/02, S: 50 - 51; и упоминавшееся
выше Постановление Европейского суда по делу "Лабзов против Российской
Федерации", S: 44).
48. Принимая во внимание прецедентную практику по данному вопросу и
материалы, предоставленные сторонами, Европейский суд отмечает, что
власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или
аргументов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов.
То обстоятельство, что больной заявитель был вынужден жить, спать и
пользоваться туалетом в таких крайне стесненных условиях вместе с
другими больными заключенными и не имел при этом доступа к свежему
воздуху, было само по себе достаточным, чтобы причинить страдания и
трудности, превышающие неизбежный уровень, присущий содержанию под
стражей, и вызвать у заявителя чувства страха, страдания и
неполноценности, которые могли оскорбить и унизить его.
49. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции
относительно условий содержания заявителя под стражей в тюремной
больнице ЯМ-401/Б, которые могут рассматриваться как бесчеловечные в
значении положений этой статьи.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части
заражения туберкулезом и отсутствия медицинской
помощи в ИК-3 и тюремной больнице
50. Заявитель жаловался на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с
заражением туберкулезом во время содержания под стражей и
необеспечением адекватной медицинской помощи в ИК-3 и тюремной
больнице.
51. Власти Российской Федерации представили детальный отчет по
медицинским обследованиям заявителя и рекомендациям по лечению
туберкулеза в течение всего периода его содержания в обоих учреждениях
и дополнили его копиями соответствующих записей в его медицинской
карте (см. S: 23 настоящего Постановления). Они настаивали, что все
необходимые анализы были проведены полностью и все лекарственные
препараты предоставлялись заявителю вовремя. Они также представили
справку, подтверждающую, что бюджет медицинской части ИК-3 составлял
64000 рублей <*> в 2003 году и 117000 рублей <**> в 2004 году.
--------------------------------
<*> Около 1882 евро
<**> Около 3343 евро.
52. Заявитель, напротив, утверждал, что его лечение было
неудовлетворительным. В частности, он утверждал, что фраза в его
медицинской карте "положительная динамика развития туберкулеза" (см.
S: 23 настоящего Постановления) означала, что туберкулез у него
развивался, что подтверждает его предположения о недостаточной
медицинской помощи. Далее, ссылаясь на данные властей Российской
Федерации о бюджете медчасти ИК-3, он подчеркивал, что предусмотренных
на медицинскую помощь средств было очевидно недостаточно, учитывая
численность заключенных в исправительном учреждении.
53. Европейский суд отмечает, что, даже если заявитель заразился
туберкулезом во время содержания под стражей, этот факт сам по себе не
означает нарушение статьи 3 Конвенции, которая предполагает, что он
должен был получать лечение своих заболеваний (см. Постановление
Европейского суда от 18 октября 2007 г. по делу "Бабушкин против
Российской Федерации" (Babushkin v. Russia), жалоба N 67253/01, S: 56;
и Постановление Европейского суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Альвер
против Эстонии" (Alver v. Estonia), жалоба N 64812/01, S: 54). Тем не
менее отсутствие соответствующей медицинской помощи в случаях
серьезных заболеваний, которыми лицо не страдало до помещения под
стражу, может означать нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление
Европейского суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против
Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), жалобы N 9852/03 и 13413/04,
S: 108 и последующие).
54. Европейский суд признает, что медицинская помощь, доступная в
тюремных больницах, может не всегда иметь тот же уровень, что и в
лучших медицинских учреждениях широкого доступа. Вместе с тем
государство должно гарантировать, чтобы здоровье и благополучие
заключенных должным образом обеспечивались, кроме всего прочего,
предоставлением им требуемой медицинской помощи (см. Постановление
Большой палаты по делу "Кудла против Польши" ({Kudla} v. Poland),
жалоба N 30210/96, S: 94, ECHR 2000-XI; и Постановление Европейского
суда от 28 января 1994 г. по делу "Уртадо против Швейцарии" (Hurtado
v. Switzerland), Series A, N 280-A). Власти также должны обеспечивать,
чтобы постановка диагноза и уход за больными были бы безотлагательными
и верными (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по
делу "Хумматов против Азербайджана", S: 115; Постановление
Европейского суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины"
(Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, S: 104 - 106; и, с
необходимыми изменениями, Постановление Европейского суда от 7 ноября
2006 г. по делу "Холомиов против Молдовы" (Holomiov v. Moldova),
жалоба N 30649/05, S: 121), и что, где это обусловлено природой
медицинских условий, наблюдение за больным было бы регулярным и
систематическим и включало бы всестороннюю терапевтическую стратегию,
направленную на лечение заболеваний заключенного или предотвращение их
ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по
делу "Хумматов против Азербайджана", S: 109, 114; Постановление
Европейского суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдовы"
(Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, S: 79; и Постановление
Европейского суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской
Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, S: 211).
55. В настоящем деле Европейский суд отмечает, что власти Российской
Федерации предоставили подробные медицинские документы, связанные с
лечением заявителя, согласно которым он находился под постоянным
медицинским наблюдением и получал достаточную медицинскую помощь после
обнаружения у него туберкулеза. Медицинские документы демонстрируют
"положительную динамику и рассеивание очагов туберкулеза", которая,
несмотря на трактовку заявителя, означала, что он выздоравливает.
Европейский суд также отмечает, что, хотя заявитель оспаривал
адекватность его лечения в целом, он не предоставил никакого
медицинского обоснования, свидетельствующего в пользу его точки
зрения. В материалах дела отсутствуют данные, которые позволили бы
Европейскому суду прийти к заключению о том, что заявитель не получал
всесторонней медицинской помощи в отношении его стадии заболевания
туберкулезом.
56. Кроме того, заявитель не отрицал, что медицинское наблюдение
осуществлялось, а анализы и обследования были проведены, или что
предписанные медикаменты были ему предоставлены властями Российской
Федерации. Относительно его утверждения, что ему не давали
обязательного для восстановления печени лекарства, в медицинских
документах отсутствует подтверждение того, что ему вообще когда-либо
было необходимо такое лечение. Он не утверждал, и в предоставленных
медицинских документах не говорится о том, что его печень была
поражена. Требуемая операция по лечению паховой грыжи, которой
заявитель страдал около 20 лет, была рекомендована только после
полного выздоровления от туберкулеза.
57. Что касается жалобы заявителя на отсутствие необходимых лекарств в
ИК-3, Европейский суд напоминает, что недоступность необходимых
лекарств может вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, если
это обстоятельство негативно сказывается на состоянии здоровья
заявителя или причиняет ему страдания определенной степени
интенсивности (см. Решение Европейского суда от 10 июля 2007 г. по
делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v.
Russia), жалоба N 6293/04). Заявитель не смог объяснить, каким образом
ему был нанесен ущерб нехваткой лекарств в исправительной колонии, и
Европейский суд не может заключить, что его состоянию здоровья
повредила нехватка в колонии лекарств в таком объеме, что вызвала у
него страдания, которые достигли уровня суровости, означающего
бесчеловечное или унижающее достоинство обращение.
58. Учитывая вышеупомянутые рассуждения, Европейский суд находит, что
эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная,
согласно пунктам 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
59. Заявитель также жаловался на бесчеловечные и унижающие достоинство
условия содержания в нескольких учреждениях предварительного
заключения, в которых он находился до своего осуждения. Он также
жаловался, ссылаясь на статью 5 Конвенции, что его предварительное
заключение в период между 2001 и 2002 годами было незаконным. Наконец,
он жаловался, ссылаясь на пункты 1, 2 и подпункты "b", "c" и "d"
пункта 3 статьи 6 Конвенции, что разбирательство в период уголовного
процесса против него было несправедливым.
60. Европейский суд рассмотрел остальную часть жалобы заявителя и
полагает, что с учетом всех представленных ему материалов и насколько
обжалуемые вопросы относятся к его компетенции они не обнаруживают
признаков нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией или
Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы должна быть
признана неприемлемой в значении пункта 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
IV. Применение статьи 41 Конвенции
61. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции
или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий
этого нарушения, Европейский суд, в случае необходимости, присуждает
справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
62. Заявитель требовал 350000 евро в качестве компенсации морального
вреда, предположительно причиненного ненадлежащими условиями его
содержания в ИК-3 и тюремной больнице. Он также требовал 200000 евро в
качестве компенсации за предполагаемое нарушение его права на
справедливое судебное разбирательство.
63. Власти Российской Федерации полагали, что установление факта
нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой
компенсацией в настоящем деле.
64. Европейский суд признает, что заявитель претерпел унижение и
страдания из-за неудовлетворительных условий его содержания под
стражей в тюремной больнице. Оценивая указанные обстоятельства на
справедливой основе, Европейский суд присуждает заявителю 2000 евро в
качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги,
подлежащие начислению на указанную выше сумму.
B. Судебные расходы и издержки
65. Не указывая конкретной суммы, заявитель требовал возмещения
юридических издержек, понесенных им в ходе разбирательства в
Европейском суде.
66. В соответствии с прецедентной практикой Европейского суда
заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в
части, в которой они были действительно понесены, являлись
необходимыми и разумными по размеру. Учитывая, что сумма в 850 евро
уже была выплачена заявителю в порядке освобождения от оплаты
юридической помощи, Европейский суд не считает необходимым присуждать
компенсацию по данному основанию.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
67. Европейский суд полагает, что процентная ставка при просрочке
платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки
Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) признал жалобу в части условий содержания заявителя в
исправительной колонии ИК-3 и в тюремной больнице ЯМ-401/Б приемлемой,
а в остальной части неприемлемой;
2) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в части условий
содержания заявителя в исправительной колонии ИК-3 нарушены не были;
3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части
условий содержания заявителя в тюремной больнице ЯМ-401/Б;
4) постановил:
a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со
дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 2000 евро (две
тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие
переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а
также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;
b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента
выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер
которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского
центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено
в письменном виде 30 июля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3
правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты Суда
Пэр ЛОРЕНСЕН
Заместитель Секретаря Секции Суда
Стивен ФИЛЛИПС
[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ГЕНЕРАЛОВ (GENERALOV) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 24325/03)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 9 июля 2009 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Николаева Г.А.
По делу "Генералов против Российской Федерации" Европейский суд по
правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Джорджио Малинверни,
Георга Николау, судей,
а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 18 июня 2009 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой N 24325/03, поданной против
Российской Федерации в Европейский суд по правам человека (далее -
Европейский суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав
человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской
Федерации Юрием Михайловичем Генераловым (далее - заявитель) 23
октября 2002 г.
2. Власти Российской Федерации были представлены бывшими
Уполномоченными Российской Федерации при Европейском суде по правам
человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.
3. Заявитель, в частности, жаловался на нарушения статей 3 и 13
Конвенции в связи с условиями его содержания в исправительном
учреждении, на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым
жестоким обращением, на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с
предполагаемым уклонением от диагностирования и лечения туберкулеза в
период его содержания под стражей и на нарушение статьи 6 Конвенции в
связи с отсутствием доступа к суду.
4. Решением от 15 ноября 2007 г. Европейский суд признал жалобу
частично приемлемой.
5. Власти Российской Федерации подали дополнительные письменные
объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда), а заявитель
воздержался от этого.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
6. Заявитель родился в 1967 году и проживает в поселке Ферзиково
Калужской области.
A. Общие условия содержания под стражей
7. С 24 августа 2001 г. по 27 декабря 2002 г. заявитель отбывал
наказание за кражу в исправительном учреждении ЖХ-385/5 <*> (далее -
ЖХ-385/5, или тюрьма) в поселке Леплей Республики Мордовия.
--------------------------------
<*> В прессе учреждение ЖХ-385/5 упоминается как колония строгого
режима для бывших сотрудников правоохранительных органов (прим.
переводчика).
8. В период лишения свободы заявитель содержался в следующих блоках
<*> тюрьмы:
--------------------------------
<*> Слово, переведенное как "блок", в постановлениях Европейского суда
иногда переводится как "отряд", подразделение заключенных,
содержащихся в исправительном учреждении (прим. переводчика).
i) с 24 августа 2001 г. по март 2002 г. в блоке N 6;
ii) с марта по август 2002 г. в блоке особого режима;
iii) с сентября по декабрь 2002 г. в блоке N 2.
9. Описание сторонами условий содержания в ЖХ-385/5 различается в ряде
пунктов.
1. Версия заявителя
10. Заявитель утверждал, что блок N 6 имел площадь 336 кв. м, включал
общежитие, склад, столовую и комнату общего пользования. В блоке
находилось приблизительно 200 заключенных, и поскольку спальных мест
не хватало, заявителю приходилось спать в комнате общего пользования
на составленных табуретках. Блок имел только пять умывальников, в
которых иногда не было воды.
11. Блок N 2 имел площадь 280 кв. м, включал общежитие, склад,
столовую и комнату общего пользования. В блоке находилось
приблизительно 200 заключенных, и поскольку спальных мест не хватало,
заявителю вновь было отведено спальное место в комнате общего
пользования на составленных табуретках. Блок имел только пять
умывальников.
12. Туалетное помещение, состоявшее из пяти отсеков, использовалось
четырьмя блоками (N 2, 6, 7 и 9), в которых содержалось в общей
сложности около 700 заключенных.
13. В помещениях блоков, в которые имели доступ заключенные,
отсутствовали возможности кипячения воды.
14. Вода в душе обычно была чуть теплой; заключенные вынуждены были
часами ждать своей очереди для принятия душа. Заключенные не имели
достаточного места для хранения личных вещей и должны были сушить
выстиранные вещи в жилых помещениях, что вызывало постоянную духоту и
неприятный запах. Жилыми помещениями и столовой пользовались
заключенные, страдавшие туберкулезом, что вызывало распространение
болезни. Власти не соблюдали тюремные правила о питании и
предоставлении одежды и туалетных принадлежностей. Заключенные
месяцами получали ячменную кашу три раза в сутки, но вообще не
получали овощей, рыбы или мяса и иногда не получали чая неделями.
Заявителю были выданы матрас, две простыни и свитер, но тюремная
администрация не выдала ему одеяла, полотенец, белья, иной одежды,
обуви или зубной пасты.
15. В период его содержания заявитель неоднократно водворялся в
штрафной изолятор. В штрафном изоляторе ему еженедельно брили голову,
и при входе надзирателя он был обязан вставать к стене с поднятыми
руками и ладонями, повернутыми наружу.
16. Свою версию условий содержания в учреждении заявитель подтвердил
рядом письменных показаний иных заключенных ЖХ-385/5, датированных 2 -
4 ноября 2002 г., которые были представлены в национальном
разбирательстве (см. ниже, подраздел 3). Соответствующая часть этих
показаний может быть изложена следующим образом.
17. Х. указывал, что начиная с декабря 2001 г. он содержался в блоке N
10. В блоке находилось 170 заключенных, часть которых, включая самого
Х., была заражена туберкулезом; на каждого заключенного приходилось
около 1,4 кв. м личного пространства. На всех заключенных блока
приходилось только шесть умывальников; кухня имела площадь 2 кв. м;
имелась комната общего пользования, но она также была превращена в
общежитие из-за переполненности. Х. позднее отказался от этих
показаний (см. его показания 2004 года в числе документов,
представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе 2).
18. И. утверждал, что блок N 7 был переполнен, уточняя, что на каждого
заключенного приходилось не более 0,5 кв. м личного пространства.
19. Н., который содержался в блоке N 10, писал, что заключенные двух
блоков (то есть в общей сложности около 320 человек) пользовались
туалетными помещениями, состоящими из восьми отсеков, и что количество
умывальников было недостаточным (около 40 заключенных на умывальник).
Он также указывал на серьезную переполненность, наличие туберкулезных
больных среди заключенных и неудовлетворительное снабжение.
20. Б. утверждал, что блок N 6, в котором находилось около 200
заключенных, имел только шесть умывальников. Заключенные блоков N 2,
6, 7 и 9 (в общей сложности около 600 человек) использовали туалетные
помещения, состоящие всего из семи отсеков, что затрудняло доступ к
ним. Он также указывал на переполненность в блоке N 6, утверждая, что
на каждого заключенного приходилось не менее 1 кв. м личного
пространства, и жаловался на крайне неудовлетворительное снабжение.
21. С., который содержался в блоке N 10, указывал на крайне
неудовлетворительное снабжение, необеспеченность одеждой или обувью и
нехватку туалетных принадлежностей. Он также ссылался на
переполненность, утверждая, что на каждого заключенного приходилось
около 1,4 - 1,5 кв. м личного пространства, и что среди заключенных
находились туберкулезные больные. Он отмечал, что на блок, в котором
содержалось свыше 170 заключенных, приходилось всего семь умывальников
и что туалетные помещения, отведенные на два блока (около 350
заключенных), состояли всего из восьми отсеков. Душевое оборудование
также было недостаточным, поэтому пять или шесть заключенных должны
были пользоваться одним душем одновременно. С. позднее отказался от
этих показаний (см. его показания 2004 года в числе документов,
представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе 2).
2. Версия властей Российской Федерации
22. Власти Российской Федерации утверждали, что, по данным ЖХ-385/5,
24 августа 2001 г. заявитель был размещен в блоке N 6. Общежитие блока
имело площадь 336 кв. м. Оно было рассчитано на 183 заключенных, но
находилось там не более 180 заключенных. Согласно справке, выданной
начальником тюрьмы в 2005 году, оно было оборудовано шестью кранами, и
еще семь кранов имелись в отапливаемом умывальнике во дворе. В другой
справке, выданной начальником тюрьмы в 2007 году, утверждалось, что
блок оборудован 14 кранами.
23. С марта по август 2002 г. заявитель находился в блоке особого
режима площадью 98 кв. м, рассчитанном на 49 заключенных. Однако
содержался там только 21 заключенный.
24. С сентября по декабрь 2002 г. заявитель содержался в блоке N 2.
Общежитие блока имело площадь 280 кв. м. Оно было рассчитано на 140
заключенных, однако содержалось там 125 заключенных; таким образом на
каждого заключенного приходилось 2,24 кв. м. Согласно справке,
выданной начальником тюрьмы в 2005 году, оно было оборудовано семью
кранами, и еще семь кранов имелись в отапливаемом умывальнике во
дворе. В другой справке, выданной начальником тюрьмы в 2007 году,
утверждалось, что блок оборудован шестью кранами.
25. Водоснабжение осуществлялось из четырех артезианских скважин,
поставлявших 120 кубических метров воды в час. Среднее потребление
ЖХ-385/5 составляло 63,35 кубического метра воды в час. Холодная вода
всегда имелась в наличии, за исключением трех случаев 25 июня, 20 июля
и 21 октября 2002 г., когда она была отключена на несколько часов для
технического обслуживания; в этот период питьевая вода доставлялась из
иных источников.
26. Каждый блок имел оборудование для кипячения воды. Заключенные
имели свободный доступ к этому оборудованию. Раз в неделю они
принимали горячий душ. Блоки имели туалеты в отдельных постройках с
выгребными ямами. Заключенные блоков N 2, 6 и 7 пользовались 13
туалетными отсеками.
27. Каждый блок имел помещение для сушки одежды и столовую с
оборудованием для хранения пищи, столами и табуретками.
28. Заявитель всегда обеспечивался индивидуальной кроватью,
постельными принадлежностями и одеждой в соответствии с тюремными
правилами. Согласно тюремным документам 25 августа 2001 г. заявитель
получил две простыни, подушку и наволочку, а 29 августа 2001 г. он
получил матрац, зимнюю куртку и набор одежды. Ему также была
предложена пара ботинок, но он подписал документ об отказе от них.
Питание, которым обеспечивались заключенные, включало мясо, рыбу,
молоко, крупы и овощи. Питательная ценность отвечала применимым
стандартам. Тюремная администрация не получала жалоб на качество
снабжения.
29. Заявитель никогда не содержался совместно с туберкулезными
больными. Заключенные, проходившие лечение от туберкулеза, размещались
обособленно в блоке N 10 и всегда питались отдельно.
30. В связи с многочисленными нарушениями тюремной дисциплины
заявитель неоднократно водворялся в штрафной изолятор. В частности, он
пребывал в штрафном изоляторе в декабре 2001 г., феврале и ноябре 2002
г. Согласно тюремным правилам, когда должностное лицо входит в
штрафной изолятор, заключенный должен встать, заложив руки за спину.
Поскольку заявитель считался склонным к причинению вреда своему
здоровью, от него также требовалось держать ладони, повернутыми наружу
с тем, чтобы проверяющий мог видеть, что в них не скрыты предметы,
способные травмировать. Все заключенные были обязаны коротко стричься.
Только тем, кто страдал от головных вшей, рекомендовалось брить
головы. Однако к заявителю это не относилось, и он не был обязан брить
голову.
31. 17 ноября 2004 г. власти Российской Федерации допросили С.,
который отказался от своих показаний 2002 года, утверждая, что он
написал их по требованию заявителя и что его показания о
неудовлетворительных условиях содержания неверны. В тот же день они
допросили Х., который утверждал, что не писал заявления,
представленного заявителем и датированного 2002 годом, утверждая, что
это не его почерк и подпись.
3. Национальное разбирательство
32. После своего освобождения 27 декабря 2002 г. заявитель направил 17
февраля 2003 г. жалобу в Главное управление исполнения наказаний
Министерства юстиции Российской Федерации, в которой, в частности,
указывал на недостатки условий содержания в ЖХ-385/5. Он также
направил аналогичные жалобы генеральному прокурору и председателю
Государственной Думы, которые были направлены в управление исполнения
наказаний.
33. 26 марта и 5 мая 2003 г. управление исполнения наказаний направило
ответы заявителю, отклонив его жалобы; однако оно признало, что
имелись определенные недостатки в отношении условий содержания в
ЖХ-385/5. В последнем ответе, в частности, указывалось, что
"недостатки снабжения, нерегулярное водообеспечение блоков и нарушения
санитарных правил объяснялись [внешними причинами], вызванными
избыточным числом заключенных, и в настоящее время устранены".
34. 15 сентября 2003 г. заявитель возбудил разбирательство о
возмещении ущерба против администрации ЖХ-385/5, ссылаясь на
неудовлетворительные условия содержания в этом учреждении, незаконное
применение дисциплинарных санкций и унижающее достоинство обращение в
штрафном изоляторе, включая регулярное бритье головы; он также
утверждал, что его здоровью причинен вред, и жаловался на отказ выдать
одну из посылок в мае 2002 г. Зубово-Полянский районный суд назначил
рассмотрение дела на 11 ноября 2003 г.
35. 1 ноября 2003 г. заявитель просил об отложении рассмотрения дела в
связи с его болезнью. 12 ноября 2003 г. Зубово-Полянский районный суд
приостановил разбирательство до выздоровления заявителя.
36. 12 февраля 2004 г. разбирательство по делу было вновь
приостановлено в связи с неуплатой судебной пошлины или
непредставлением документов, освобождающих от ее уплаты. Заявителю был
предоставлен срок до 10 марта 2004 г. для уплаты пошлины или подачи
ходатайства об освобождении от ее уплаты. Заявитель не требовал
продолжения этого разбирательства.
B. Предполагаемое необеспечение установления диагноза
и лечения заявителя от туберкулеза
1. Версия заявителя
37. Заявитель утверждал, что в период его содержания в ЖХ-385/5 он
несколько раз подвергался осмотру врачей, которые не смогли
диагностировать у него туберкулез.
38. Сразу после его освобождения 4 января 2003 г. заявитель прошел
медицинское обследование в местной клинике. В числе других заболеваний
ему был поставлен диагноз "инфильтративный туберкулез легких в
деструктивной форме".
2. Версия властей Российской Федерации
39. Власти Российской Федерации утверждали, что 16 августа 2001 г.
заявитель прошел рентгеновское обследование сердца и легких, которое
не выявило аномалий.
40. По прибытии в ЖХ-385/5 заявитель подвергся медицинскому осмотру.
Состояние его здоровья было признано удовлетворительным, проверки на
туберкулез, кожные заболевания, паршу и вшей не выявили таких
признаков.
41. 11 сентября 2001 г. он прошел еще одно рентгеновское обследование
сердца и легких, которое признало его здоровым.
42. 6 февраля 2002 г. было проведено еще одно рентгеновское
обследование, и заявитель был направлен на медосмотр в связи с
подозрениями на туберкулез. Еще одно рентгеновское обследование 26
февраля 2002 г. и клинические анализы 27 февраля 2002 г. выявили
патологию в легких, однако специалист по туберкулезу не выявил этого
заболевания. Он рекомендовал проверять состояние заявителя с помощью
рентгена каждые шесть месяцев.
43. С 26 февраля по 12 марта 2002 г. заявитель был помещен в
медицинское учреждение для заключенных для обследования на предмет
туберкулеза и иных заболеваний.
44. 11 марта 2002 г. дополнительное рентгеновское обследование выявило
изменения рисунка легких и утолщение плевры. Однако анализ мокроты не
подтвердил подозрений на туберкулез.
45. С 13 марта по 3 апреля 2002 г. заявитель находился в санчасти
ЖХ-385/5 для лечения язвы двенадцатиперстной кишки, гепатита, гастрита
и фурункулеза.
46. 6 июня 2002 г. заявитель был направлен на плановый медосмотр с
рентгеновским обследованием, которое дало результаты, аналогичные тем,
что были получены в феврале 2002 г., не выявившие явных признаков
туберкулеза. 14 июня 2002 г. специалист по туберкулезу заключил, что
признаки туберкулеза отсутствуют.
47. 28 сентября 2002 г. анализ мокроты на туберкулез дал отрицательные
результаты.
48. В декабре 2002 г. заявитель должен был пройти очередной медосмотр,
но он был освобожден досрочно.
C. Предполагаемое жестокое обращение
1. Версия заявителя
49. Заявитель утверждал, что 28 декабря 2001 г. он был водворен в
штрафной изолятор. На его руки были надеты наручники за спиной и
закреплены на водопроводной трубе на расстоянии около 40 см от пола.
На следующий день он был избит дежурными. Его ходатайство о
фиксировании травм медицинским персоналом было отклонено.
50. 6 февраля 2002 г., когда заявитель содержался в штрафном блоке, в
ЖХ-385/5 проводился обыск. Заявитель утверждал, что для этой цели
привлекался отряд специального назначения (ОМОН). Он был сильно избит
во время обыска и предположительно получил травмы, включая синяки и
царапины на левом боку. Однако сразу после происшествия заявителю было
отказано в приеме у врача.
51. Заявитель также утверждает, что в его левом боку было выявлено
инородное тело, которое позднее было извлечено.
52. Заявитель утверждал, что 10 февраля 2002 г. он подал жалобу в
прокуратуру на побои, которые он претерпел во время обыска 6 февраля
2002 г. В феврале - марте 2002 г. другие заключенные ЖХ-385/5 написали
заявления в прокуратуру в поддержку жалобы заявителя; их содержание
может быть изложено следующим образом.
53. Л. указывал, что 10 февраля 2001 г. он видел в душевой синяки на
левом боку заявителя, пояснице и ягодицах. Он также утверждал, что
заявитель неоднократно просил тюремную администрацию зафиксировать
данные следы побоев.
54. А. указывал, что в период обыска в дисциплинарном блоке 6 февраля
2002 г. он слышал крики и звуки, позволявшие заключить, что заявитель
подвергается побоям. Он также утверждал, что 10 февраля 2001 г. он
видел в душевой синяки на левом боку заявителя, пояснице и ягодицах.
А. позднее отказался от этих показаний (см. его показания 2004 года в
числе документов, представленных властями Российской Федерации, ниже,
в подразделе 2).
55. К. указывал, что в этот день он видел заявителя в тюремной
санчасти и отмечал следы побоев на его левом боку и следы наручников.
Он также утверждал, что заявитель неоднократно просил медицинский
персонал зафиксировать следы побоев. К. позднее отказался от этих
показаний (см. его показания 2004 года в числе документов,
представленных властями Российской Федерации, ниже, в подразделе b
<*>).
--------------------------------
<*> Так в оригинале. Видимо, идет речь о подразделе 2 (прим.
переводчика).
56. Г. указывал, что в тот же день он находился в штрафном изоляторе и
видел у заявителя синяки и следы наручников.
57. Заявитель утверждал, что 11 ноября 2002 г., когда он вновь
находился в штрафном изоляторе, он заболел и просил приема врача.
Надзиратели вначале игнорировали это требование, но затем вошли в его
камеру и стали его бить. Его ходатайство о медицинской помощи было
отклонено, и его оставили в камере в наручниках.
58. 30 ноября 2002 г., находясь в штрафном изоляторе, заявитель
отказался выйти на работу, поскольку не имел зимней обуви. Надзиратели
угрожали ему, а затем избили в присутствии начальника медицинской
части.
2. Версия властей Российской Федерации
59. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не
подвергался побоям или иному жестокому обращению в ЖХ-385/5. Хотя он
регулярно проходил осмотры и лечение в больнице в связи с различными
заболеваниями, ни одно из них не было вызвано травмами, за исключением
тех, что он причинил себе сам.
60. В связи с многочисленными нарушениями тюремного режима заявитель
неоднократно водворялся в штрафной изолятор.
61. Наручники к заявителю применялись дважды, 28 декабря 2001 г. и 11
ноября 2002 г., при следующих обстоятельствах.
62. 28 декабря 2001 г., когда он был доставлен к должностному лицу
тюрьмы в связи с нарушением тюремного режима, заявитель разбил окно и
с помощью осколка стекла нанес несколько царапин на левое предплечье.
В связи с этим к нему были применены наручники на три часа: с 15.00 до
18.00. После того как наручники были сняты, он был водворен в штрафной
изолятор. Начальник учреждения ЖХ-385/5 расследовал происшествие и
заключил, что заявитель сам причинил себе повреждения и они не
являлись результатом какого-либо преступного действия. 4 января 2002
г. прокуратура оставила в силе решение об отказе в возбуждении
уголовного дела в связи с происшествием.
63. С 26 февраля по 12 марта 2002 г. заявитель содержался в
медицинском учреждении для заключенных и был затем переведен до 3
апреля 2002 г. в санчасть ЖХ-385/5 для дальнейшего лечения язвы
двенадцатиперстной кишки, гепатита, гастрита и фурункулеза. Данные о
травмах, полученных в этот период, отсутствуют.
64. 18 мая 2002 г. заявитель нанес себе резаную рану на левое
предплечье, и ему была оказана медицинская помощь.
65. 6 июня 2002 г. заявитель подвергся медицинскому осмотру в
медицинском учреждении для заключенных. Ему был поставлен диагноз
"грыжа", и он был госпитализирован в больницу. 5 июля 2002 г.
заявитель перенес операцию по поводу грыжи. В то же время в его левом
боку было выявлено и удалено инородное тело.
66. 11 ноября 2002 г., когда заявитель содержался в штрафном
изоляторе, он написал заявление с угрозами причинить себе травмы в
знак протеста против отказа администрации от его перевода в
медицинское учреждение для лечения его "прогрессирующих расстройств".
Во избежание этого надзиратель применил к нему наручники с 11.30 по
18.00. 13 ноября 2002 г. начальник учреждения ЖХ-385/5 расследовал
происшествие и заключил, что при данных обстоятельствах применение
наручников было законным и обоснованным.
67. 30 ноября 2002 г. заявитель находился в штрафном изоляторе. В этот
день против него не применялись спецсредства или сила.
68. 17 ноября 2004 г. тюремная администрация допросила 13 заключенных
ЖХ-385/5, отбывавших там наказание в то же время, что и заявитель,
относительно актов жестокого обращения, на которые ссылался заявитель.
На показания двоих из допрошенных заключенных, К. и А., ранее ссылался
заявитель. Показания, представленные властями Российской Федерации,
могут быть кратко изложены следующим образом.
69. С. указывал, что он знает заявителя лично и что между ними были
дружеские отношения. Заявитель часто выступал против тюремных правил и
дисциплины. С. никогда не слышал о том, чтобы заявитель подвергался
побоям в данном учреждении или что иные заключенные подвергались
жестокому обращению каким-либо образом.
70. К. утверждал, что он не писал заявления от 26 февраля 2002 г. и
что почерк и подпись не его. Он никогда не видел травм у заявителя,
хотя встречал его в санчасти, когда они содержались в одном блоке в
течение одного дня.
71. Х. утверждал, что он не писал заявления, датированного 2002 годом,
представленного заявителем, и что почерк и подпись не его. Он никогда
не видел травм у заявителя.
72. А. указывал, что находится в дружеских отношениях с заявителем и
что последний часто не исполнял законные требования тюремной
администрации и нарушал дисциплину. Заявитель водворялся в штрафной
изолятор, но даже тогда продолжал неповиновение. В феврале 2002 г. А.
содержался в штрафном изоляторе по соседству с заявителем, но он не
слышал признаков совершаемых против него насильственных действий. В
душевой он не наблюдал признаков побоев у заявителя. Он отказался от
своих показаний 2002 года, указав, что он дал их по просьбе заявителя
по причине их дружеских отношений.
73. Щ. указал, что в феврале 2002 г. он был водворен в дисциплинарный
блок. В период его содержания там проводился обыск, но сила не
применялась. Он не слышал криков или иных шумов, свидетельствующих о
насилии, хотя слышимость в блоке была хорошей. Он встречал иных
заключенных дисциплинарного блока во время прогулок, но никто не
упоминал побоев или иного применения силы против заключенных. Он не
знал заявителя лично.
74. Как утверждают власти Российской Федерации, аналогичные показания
дал Я.; однако они не представили копии его заявления.
75. Ш. указывал, что он знал заявителя, но не поддерживал с ним
отношений. В феврале 2002 г. он содержался в штрафном изоляторе по
соседству с заявителем, но не слышал, чтобы его избивали, хотя
слышимость в блоке была хорошей. В душевой он не наблюдал признаков
побоев у заявителя. Он не слышал, чтобы заявитель жаловался на побои.
76. Как утверждают власти Российской Федерации, аналогичные показания
дали Аб. и В.; однако они не представили копии их заявлений.
77. Власти Российской Федерации также ссылались на показания Т. и Р.,
которые утверждали, что они не знали заявителя и не могут сообщить
относящейся к делу информации, и Кр., который утверждал, что он знал
заявителя, но не поддерживал с ним отношений. Копии этих заявлений не
были представлены Европейскому суду.
3. Национальное разбирательство
78. В неустановленную дату заявитель подал жалобу в Дубравную районную
прокуратуру, ссылаясь на то, что 28 - 29 декабря 2001 г. он подвергся
жестокому обращению. 10 февраля 2002 г. он также подал жалобу, в
которой указывал, что был избит во время обыска 6 февраля 2002 г. К
последней жалобе также прилагались заявления четырех лиц,
содержавшихся вместе с ним, краткое изложение содержания которых
приведено выше (см. S: 52 - 56 настоящего Постановления).
79. 31 мая 2002 г. заявитель подал жалобу в Зубово-Полянский районный
суд на предполагаемое жестокое обращение с ним и дисциплинарные
взыскания, примененные к нему администрацией ЖХ-385/5. Он требовал
возмещения ущерба в размере 45000 рублей. Он подал в суд
дополнительную жалобу 22 июня 2002 г. Жалобы были получены судом 10
июля 2002 г.
80. 16 июля 2002 г. Зубово-Полянский районный суд отказал в принятии
жалоб заявителя, установив, что они поданы не по почте и не через
уполномоченного представителя за пределами тюрьмы и, следовательно, в
нарушение статьи 91 Уголовно-исполнительного кодекса. Определение
содержало ссылку на статью 129 Гражданского процессуального кодекса.
Заявитель получил это Определение 6 августа 2002 г., но не обжаловал
его. Вместо этого он подавал многочисленные жалобы в различные
судебные органы, требуя отмены Определения от 16 июля 2002 г. в
порядке надзора. Ни одна из жалоб не была удовлетворена.
81. 17 июля 2002 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела
по факту предполагаемого жестокого обращения 28 - 29 декабря 2001 г. и
6 февраля 2002 г., найдя жалобы необоснованными. В частности,
указывалось, что в период его содержания в штрафном изоляторе с 28
декабря 2001 г. по 12 января 2002 г. заявитель не обращался в санчасть
для фиксации травм. Что касается предполагаемого жестокого обращения 6
февраля 2002 г., прокуратура допросила троих заключенных (А., Л. и
В.), которые содержались в том же дисциплинарном блоке, что и
заявитель, и двух сотрудников тюрьмы. Все они утверждали, что
"сотрудники ОМОН не угрожали [заявителю] убийством" во время обыска. В
связи с этим прокуратура заключила, что утверждения заявителя о
жестоком обращении не подкреплены доказательствами и что продолжения
проверки не требуется.
82. В неустановленную дату заявитель обжаловал Постановление
прокуратуры от 17 июля 2002 г., указав, что отказ от расследования
событий 6 февраля 2002 г. являлся незаконным. Он приложил к своей
жалобе письменные показания заключенных Л., Г., К. и А.,
подтверждавших, что в течение нескольких дней после обыска 6 февраля
2002 г. они видели синяки на его теле и ссадины, оставленные
наручниками на его запястьях, и что заключенный А. слышал, как
заявитель подвергался побоям и взывал о помощи.
83. В неустановленную дату заявитель обжаловал в прокуратуру
предполагаемое жестокое обращение 30 ноября 2002 года. 13 февраля 2003
г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела, найдя заявление
о жестоком обращении необоснованным.
84. 18 апреля 2003 г. Зубово-Полянский районный суд рассмотрел жалобу
заявителя на Постановление прокуратуры от 17 июля 2002 г. В заседании
прокурор ссылался на проверку утверждений о жестоком обращении,
которые оказались необоснованными, поскольку отсутствовали свидетели и
не имелось сведений о предполагаемом обращении заявителя за
медицинской помощью или о его жалобах в этом отношении. Три
заинтересованных должностных лица были допрошены в суде и отрицали эти
утверждения. Были оглашены показания заключенных Л. и А.,
утверждавших, что они не писали никаких заявлений о предполагаемом
избиении заявителя и что они не видели синяков на его теле и не
слышали никаких криков из его камеры в соответствующую дату. Ни
заявитель, ни какие-либо иные заключенные не присутствовали в судебном
заседании. Суд отклонил жалобу и признал решение об отказе в
возбуждении уголовного дела законным и разумным. Заявитель не
обжаловал это решение.
85. В неустановленную дату заявитель обжаловал в суд предполагаемое
уклонение прокуратуры от регистрации его жалобы на жестокое обращение
30 ноября 2002 года. 20 февраля 2004 г. Зубово-Полянский районный суд
рассмотрел его обращение и установил, что она не только была
зарегистрирована в прокуратуре, но 13 февраля 2003 г. должностное лицо
приняло решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с его
заявлением. Заявитель не был уведомлен об этом. Отметив, что заявитель
не обжаловал последнее решение по существу, суд отклонил жалобу.
Решение не было обжаловано.
86. 26 августа 2004 г. заявитель возбудил новое разбирательство о
возмещении ущерба против администрации ЖХ-385/5. Он ссылался на
жестокое обращение в тюрьме и в штрафном изоляторе и жаловался на
незаконное применение дисциплинарных взысканий и на вред, причиненный
его здоровью.
87. 31 августа 2004 г. Зубово-Полянский районный суд приостановил
разбирательство <*> до 27 октября 2004 года и предложил заявителю
учесть требования законодательства и приложить подлинники или копии
документов, на которые он ссылается, и уплатить судебную пошлину или
указать основания, позволяющие освободить от ее уплаты. Заявитель не
требовал продолжения разбирательства.
--------------------------------
<*> Возможно, оставил без движения (прим. переводчика).
88. 19 ноября 2004 г. заявитель предъявил новое требование в
Зубово-Полянский районный суд, аналогичное тому, что было предъявлено
31 августа 2004 года. 24 ноября 2004 г. суд приостановил
разбирательство в связи с тем, что заявитель вновь не уплатил судебную
пошлину или не представил ходатайство об освобождении от ее уплаты и
не приложил копии соответствующих документов и необходимое количество
копий своего обращения. Заявителю был дан срок до 13 декабря 2004 г.
для устранения недостатков. Заявитель не требовал продолжения
разбирательства. По-видимому, он предъявил новое требование
аналогичного содержания, вновь не уплатив судебную пошлину или не
представив ходатайство об освобождении от ее уплаты и не приложив
требуемые копии. 11 января 2005 г. Зубово-Полянский районный суд
приостановил разбирательство и дал заявителю срок до 10 февраля 2005
г. для устранения недостатков. Заявитель не требовал продолжения и
этого разбирательства. Кроме того, он не обжаловал решений о
приостановлении вышеупомянутых разбирательств.
II. Применимое национальное законодательство
A. Условия содержания под стражей
89. Часть 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса от 8 января
1997 г. предусматривает минимальный стандарт жилой площади в 2 кв. м в
исправительных колониях для осужденных-мужчин.
B. Уголовно-правовые средства правовой защиты
от жестокого обращения
1. Применимый состав преступления
90. Превышение должностных полномочий, совершенное с применением
насилия или причинившее тяжкие последствия, наказывается лишением
свободы на срок до 10 лет (часть 3 статьи 286 Уголовного кодекса).
2. Расследование преступлений
91. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (действовавший до 1 июля 2002
г.) устанавливал, что поводами к возбуждению уголовного дела являются
заявления граждан или непосредственное обнаружение следователем
признаков преступления и дело может быть возбуждено только в тех
случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки
преступления (статьи 108 и 125). Прокурор осуществляет надзор за
исполнением законов органами предварительного следствия (статьи 210 и
211) <*>. Он вправе давать письменные указания о производстве
отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя
другому, давать указания о производстве дополнительного расследования.
В отсутствие оснований к возбуждению уголовного дела, а равно при
наличии обстоятельств, исключающих производство по делу, прокурор или
следователь отказывают в возбуждении уголовного дела. Об отказе в
возбуждении уголовного дела выносится мотивированное постановление, о
чем уведомляется лицо, от которого поступило заявление или сообщение.
Отказ в возбуждении уголовного дела мог быть обжалован заявителем
надлежащему прокурору или в суд общей юрисдикции (статья 113).
--------------------------------
<*> Упомянутая в тексте статья 210 УПК РСФСР предусматривала право
прокурора отменить постановление следователя о прекращении уголовного
дела и возобновить производство по делу (прим. переводчика).
92. 29 апреля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации указал,
что всякий, чьи права и законные интересы затронуты отказом в
возбуждении уголовного дела, вправе обжаловать это решение в суд.
93. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Закон N
174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., действующий с 1 июля 2002 г.)
устанавливает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем
или прокурором по заявлению лица (статьи 140 и 146). Не позднее трех
суток со дня поступления сообщения о совершении преступления
следователь или прокурор должны проверить его и принять по нему одно
из следующих решений: 1) о возбуждении уголовного дела при наличии
оснований полагать, что совершено преступление; 2) об отказе в
возбуждении уголовного дела, если проверка установит, что основания
для возбуждения уголовного дела отсутствуют; или 3) о передаче
сообщения по подследственности. О принятом решении сообщается
заявителю. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела может быть
обжаловано вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи
144, 145 и 148).
C. Доступ к суду
94. Гражданский процессуальный кодекс РСФСР (действовавший в период,
относящийся к обстоятельствам дела) предусматривал следующее:
Статья 129. Принятие заявлений по гражданским делам
"Судья единолично разрешает вопрос о принятии заявления по
гражданскому делу.
Судья отказывает в принятии заявления:
1) если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке
гражданского судопроизводства;
2) если заинтересованным лицом, обратившимся в суд, не соблюден
установленный законом для данной категории дел порядок
предварительного внесудебного разрешения дела;
3) если имеется вступившее в законную силу, вынесенное по спору между
теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение
суда или определение суда о принятии отказа истца от иска или об
утверждении мирового соглашения сторон;
4) если в производстве суда имеется дело по спору между теми же
сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям;
5) если состоялось решение [товарищеского суда], принятое в пределах
его компетенции, по спору между теми же сторонами, о том же предмете и
по тем же основаниям;
6) если между сторонами заключен договор о передаче данного спора на
разрешение третейского суда;
7) если дело неподсудно данному суду;
8) если заявление подано недееспособным лицом;
9) если заявление от имени заинтересованного лица подано лицом, не
имеющим полномочий на ведение дела...".
95. Статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса и пункт 12 Правил
внутреннего распорядка исправительных учреждений (Приказ N 224
Министерства юстиции от 30 июля 2001 г.) предусматривают, что вся
получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается
цензуре со стороны администрации исправительного учреждения, за
исключением переписки осужденного с судом, прокуратурой, вышестоящим
органом уголовно-исполнительной системы, а также с Уполномоченным по
правам человека в Российской Федерации. Письма опускаются в ящик или
передаются должностным лицам в незапечатанных конвертах. Пункт 13
обязывает заключенных подавать все жалобы через должностных лиц
колонии.
III. Применимые документы международных организаций
96. Делегация Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) посетила
Российскую Федерацию в период с 2 по 17 декабря 2001 г. В разделе ее
Доклада Правительству России (CPT/Inf (2003) 30), относящемся к
условиям содержания в изоляторах временного содержания и следственных
изоляторах и процедурам жалоб, указано следующее:
"45. Следует, прежде всего, подчеркнуть, что КПП с удовлетворением
отметил прогресс в особо остром вопросе для российской пенитенциарной
системы - перенаселенности.
Во время первого посещения КПП Российской Федерации в ноябре 1998 г.
перенаселенность была обозначена как наиболее важная и неотложная
проблема тюремной системы. В начале визита 2001 года делегацию
проинформировали, что с 1 января 2000 г. численность содержащихся в
следственных изоляторах уменьшилась на 30000 человек. В качестве
примера такой тенденции был приведен СИЗО N 1 г. Владивостока, где
численность заключенных снизилась на 30% за три года. ...
КПП приветствует меры, принятые в последние годы российскими властями
в отношении проблемы перенаселенности, в том числе инструкции,
выпущенные Генеральной прокуратурой, направленные на более
избирательное применение меры предварительного содержания под стражей.
Тем не менее собранные делегацией Комитета сведения говорят о том, что
многое еще предстоит сделать. В частности, перенаселенность
по-прежнему остается серьезной, и меры, принимаемые властями,
недостаточны. В этой связи КПП напоминает о рекомендациях из его
предыдущих докладов (сравни S: 25 и 30 Доклада о посещении 1998 г.,
CPT (99) 26; S: 48 и 50 Доклада о посещении 1999 г., CPT (2000) 7; S:
52 Доклада о посещении 2000 г., CPT (2001) 2). ...
125. Как и во время предыдущих посещений, многие заключенные выражали
скептицизм относительно процедуры обжалования. В частности, было
высказано мнение, что невозможно конфиденциально пожаловаться во
внешний орган. В действительности все жалобы, независимо от адресата,
регистрировались сотрудниками в специальной книге, где также были
ссылки на характер жалобы. В колонии N 8 прокурор по надзору отметил,
что во время его инспекций его обычно сопровождал старший сотрудник
колонии и заключенные, как правило, не обращались к нему с просьбой о
личном приеме, "потому что они знают, что все жалобы обычно проходят
через администрацию колонии".
В свете вышеизложенного КПП напоминает о своих рекомендациях о
пересмотре российскими властями порядка подачи жалоб, желая быть
уверенным, что они обрабатываются эффективно. При необходимости
существующие правила должны быть изменены, чтобы гарантировать
заключенным возможность обращаться во внешние органы на действительно
конфиденциальной основе".
97. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые
на первом Конгрессе Организации Объединенных Наций по предупреждению
преступности и обращению с правонарушителями, состоявшемся в Женеве в
1955 году, и одобренные Экономическим и Социальным Советом в Резолюции
663 C (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (XII) от 13 мая 1977 г.,
предусматривают, в частности, следующее:
"10. Все помещения, которыми пользуются заключенные, особенно все
спальные помещения, должны отвечать всем санитарным требованиям,
причем надлежащее внимание следует обращать на климатические условия,
особенно на объем воздуха в этих помещениях, на минимальную площадь,
на освещение, отопление и вентиляцию.
11. В помещениях, где живут и работают заключенные,
a) окна должны быть достаточно велики для того, чтобы заключенные
могли читать и работать при дневном свете, и сконструированы так,
чтобы обеспечить доступ свежего воздуха, независимо от того,
существует ли или нет искусственная система вентиляции;
b) искусственное освещение должно быть достаточным для того, чтобы
заключенные могли читать или работать без опасности для зрения.
12. Санитарные установки должны быть достаточными для того, чтобы
каждый заключенный мог удовлетворять свои естественные потребности,
когда ему это нужно, в условиях чистоты и пристойности.
13. Банные установки и количество душей должны быть достаточными для
того, чтобы каждый заключенный мог и был обязан купаться или принимать
душ при подходящей для каждого климата температуре и так часто, как
того требуют условия общей гигиены, с учетом времени года и
географического района, то есть во всяком случае хотя бы раз в неделю
в умеренном климате.
14. Все части заведения, которыми заключенные пользуются регулярно,
должны всегда содержаться в должном порядке и самой строгой чистоте...
15. От заключенных нужно требовать, чтобы они содержали себя в
чистоте. Для этого их нужно снабжать водой и туалетными
принадлежностями, необходимыми для поддержания чистоты и здоровья...
19. Каждому заключенному следует обеспечивать отдельную кровать в
соответствии с национальными или местными нормами, снабженную
отдельными спальными принадлежностями, которые должны быть чистыми в
момент их выдачи, поддерживаться в исправности и меняться достаточно
часто, чтобы обеспечивать их чистоту.
20. 1) Тюремное управление должно в обычные часы обеспечивать каждому
заключенному пищу, достаточно питательную для поддержания его здоровья
и сил, имеющую достаточно хорошее качество, хорошо приготовленную и
поданную.
2) Каждый заключенный должен иметь доступ к питьевой воде, когда он
испытывает в ней потребность.
21. 1) Все заключенные, не занятые работой на свежем воздухе, имеют
ежедневно право по крайней мере на час подходящих физических
упражнений на дворе, если это позволяет погода...
45. 2) Перевозка заключенных в условиях недостаточной вентиляции или
освещения или же в любых других физически излишне тяжелых условиях
подлежит запрещению...".
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
в части условий содержания заявителя
98. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на его
предположительно неудовлетворительные условия содержания под стражей в
исправительном учреждении ЖХ-385/5. Статья 3 Конвенции предусматривает
следующее:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
99. Власти Российской Федерации представили свою версию общих условий
содержания в тюрьме ЖХ-385/5 (см. S: 22 - 31 настоящего Постановления)
и утверждали, что они являлись совместимыми с требованиями статьи 3
Конвенции. Они утверждали, что заявитель был всегда обеспечен
индивидуальной кроватью, и что санитарное оборудование было
удовлетворительным. Они представили подробные сведения о площади и
оборудовании жилых помещений, питании и одежде и доступности
санитарного оборудования. Что касается условий штрафного изолятора,
они утверждали, что тюремные правила обязывали заявителя по
соображениям безопасности стоять со сложенными за спиной руками, когда
должностное лицо входит в камеру. Они отрицали, что заявителю
когда-либо брили голову.
100. Власти Российской Федерации приложили заявления нескольких
заключенных, которые подтвердили, что в жилых помещениях всегда
имелась холодная вода, и что горячую воду можно было получать с
помощью нагревательных устройств. Свою позицию они подтвердили
заявлениями других заключенных, изложенными выше. Они также оспаривали
свидетельские показания, первоначально представленные заявителем, на
том основании, что некоторые лица, предположительно давшие их,
впоследствии отказались от этих показаний. Они полагали, что жалобы
заявителя были тщательно рассмотрены, как того требует статья 13
Конвенции.
101. Заявитель оспаривал версию властей Российской Федерации об
условиях содержания в ЖХ-385/5, в частности, их сведения относительно
переполненности, качества снабжения, обеспечения одеждой и постельными
принадлежностями и санитарных условий, и их данные относительно
практики выбривания голов заключенных, содержащихся в штрафном
изоляторе. Подробное описание заявителем условий содержания в
учреждении, сопровождавшееся показаниями иных заключенных, изложено в
S: 10 - 21 настоящего Постановления. Что касается ссылки властей
Российской Федерации на свидетельские показания, противоречившие тем,
которые были представлены заявителем, заявитель подчеркивал, что
власти Российской Федерации получили заявления только тех лиц, которые
до сих пор содержатся в местах лишения свободы и, следовательно, под
контролем тюремной администрации, которая может оказывать на них
давление.
102. Европейский суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет
одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в
абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее
достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или
поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой палаты по
делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, S:
119, ECHR 2000-IV). Однако для отнесения к сфере действия статьи 3
Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня
суровости (см. Постановление Европейского суда от 18 января 1978 г. по
делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United
Kingdom), S: 162, Series A, N 25). Европейский суд отмечает, что,
согласно его последовательной прецедентной практике, меры, лишающие
лица свободы, часто могут содержать неизбежный элемент страдания и
унижения. Тем не менее государство должно обеспечить, чтобы лицо
содержалось в условиях, совместимых с уважением его человеческого
достоинства, чтобы способ и метод исполнения этой меры не подвергали
его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий
содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования
меры, связанной с лишением свободы, его здоровье и благополучие
адекватно охранялись (см. Постановление Европейского суда по делу
"Валашинас против Литвы" ({Valasinas} <*> v. Lithuania), жалоба N
44558/98, ECHR 2001-VIII, S: 101 - 102).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
103. Европейский суд напоминает, что неоднократно устанавливал в делах
против России нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением
заключенных достаточным личным пространством в период предварительного
заключения (см., в частности, Постановление Европейского суда по делу
"Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба
N 6847/02, S: 104 и последующие, ECHR 2005-Х (извлечения);
Постановление Европейского суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов
против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, S:
44 и последующие; Постановление Европейского суда от 2 июня 2005 г. по
делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia),
жалоба N 66460/01, S: 41 и последующие; Постановление Европейского
суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации"
(Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, S: 39 и последующие;
Постановление Европейского суда по делу "Калашников против Российской
Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI,
S: 97 и последующие). Он также устанавливал, что проблемы, сказанные с
содержанием в российских следственных изоляторах, носят структурный
характер (см. Постановление Европейского суда от 1 июня 2006 г. по
делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia),
жалоба N 7064/05, S: 57; и Решение Европейского суда от 9 декабря 2004
г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia),
жалоба N 62936/00).
104. Следует различать вышеупомянутые дела об условиях содержания под
стражей в следственных изоляторах и настоящую жалобу, поскольку
Европейский суд пока не устанавливал, что условия содержания в
исправительных учреждениях указывают на структурную проблему с точки
зрения статьи 3 Конвенции. В частности, утверждения о переполненности
в исправительных учреждениях рассматривались с учетом того факта, что
личное пространство в блоках должно оцениваться в контексте более
широкой свободы передвижения, которой пользуются заключенные в
исправительных колониях в дневное время, что обеспечивает им
неограниченный доступ к естественному освещению и воздуху (см. Решение
Европейского суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против
Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02; и
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Валашинас
против Литвы", S: 103 и 107). Например, Европейский суд признал явно
необоснованной жалобу на условия содержания в исправительном
учреждении, в котором заявитель располагал 3,5 кв. м личного
пространства и не ссылался на то, что не имел индивидуальной кровати
(см. упоминавшееся выше Решение Европейского суда по делу
"Нурмагомедов против Российской Федерации").
105. Другая жалоба на условия содержания под стражей, отклоненная
Европейским судом в качестве явно необоснованной, касалась
исправительного учреждения, в котором заявителю было отведено 2,17 кв.
м личного пространства в спальном помещении и еще 1,16 кв. м в
помещении общего пользования блока, и он был всегда обеспечен
индивидуальной койкой (см. Решение Европейского суда от 27 сентября
2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v.
Russia), жалоба N 76114/01).
106. С другой стороны, отсутствие индивидуального спального места в
сочетании с недостатком личного пространства (2,04 кв. м личного
пространства в общежитии) Европейский суд признал составляющим
бесчеловечное и унижающее достоинство обращение (см. Постановление
Европейского суда от 25 сентября 2008 г. по делу "Полуфакин и Чернышев
против Российской Федерации" (Polufakin and Chernyshev v. Russia),
жалоба N 30997/02, S: 149 - 159). В последнем деле Европейский суд
установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с индивидуальными
обстоятельствами заявителя, не давая указаний о существовании
структурной проблемы переполненности российских исправительных
учреждений.
107. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский суд
отмечает, что стороны не пришли к согласию относительно определенных
аспектов условий содержания в ЖХ-385/5, в частности, наличия
переполненности в блоках N 6 и 2, где содержался заявитель. Власти
Российской Федерации утверждали, что блок N 6 размером 336 кв. м
вмещал 180 заключенных (то есть на одного человека приходилось 1,87
кв. м), и блок N 2, имевший площадь 280 кв. м, вмещал 125 заключенных
(то есть на одного человека приходилось 2,24 кв. м), и что заявитель
всегда имел индивидуальное спальное место. Как утверждает заявитель,
блоки вмещали приблизительно 200 заключенных каждый и были переполнены
до такой степени, что он не имел кровати и должен был спать в комнате
общего пользования на нескольких составленных табуретках.
108. Что касается размера блоков, Европейский суд отмечает, что цифры,
указанные властями Российской Федерации (336 и 280 кв. м),
по-видимому, относились только к площади общежитий. Однако, поскольку
они не указали, имели ли заключенные доступ в любые другие помещения
блоков, или общей полезной площади последних, Европейский суд
принимает толкование заявителя о том, что эти цифры включали все жилые
помещения блоков.
109. Что касается числа заключенных, Европейский суд отмечает, что их
численность по данным заявителя значительно превышала заявленную
властями Российской Федерации. Его объяснения относительно
распределения личного пространства подтверждались показаниями
нескольких заключенных, содержавшихся там совместно с ним. Даже если
исключить тех (Х. и С.), кто позднее отказался от этих показаний,
Европейский суд полагает, что показания И., Н. и В., которые не были
отозваны, в достаточной степени подтверждают сведения заявителя о
переполненности. Заявление, представленное В., имеет особое значение,
поскольку оно касается условий содержания в блоке N 6, одном из двух
блоков, условия в котором обжаловались заявителем особо.
110. Европейский суд также отмечает, что те же свидетельские показания
содержат описание неудовлетворительных санитарных условий в блоках,
трудностей доступа к водопроводным кранам и туалетным помещениям и
недостаточного продовольственного снабжения, которое согласуется с
описанием заявителя, представленным в Европейский суд. Аналогичное
описание содержалось в жалобах заявителя, поданных в различные органы
в период, относящийся к обстоятельствам дела, включая адресованные в
управление исполнения наказаний и суд.
111. Европейский суд, кроме того, учитывает, что наличие
переполненности в тюрьме было фактически признано официально.
Управление исполнения наказаний ответило заявителю 5 мая 2003 г.,
подтвердив, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, тюрьма
действительно вмещала "избыточное число заключенных", что являлось
причиной "недостатков снабжения, нерегулярного водообеспечения блоков
и нарушений санитарных правил" (см. S: 33 настоящего Постановления).
Отсюда следует, что, по крайней мере, в некоторые периоды, когда блоки
вмещали большее число заключенных, чем то, на которое они были
рассчитаны (183 - в блоке N 6 и 140 - в блоке N 2; см. объяснения
властей Российской Федерации в S: 22 и 24 настоящего Постановления),
таким образом, не обеспечивался даже законодательный минимум в 2 кв. м
личного пространства для заключенных-мужчин в исправительных колониях.
При таких обстоятельствах Европейский суд склонен согласиться с
утверждением заявителя о том, что он не был обеспечен кроватью и
должен был приспособить для сна мебель в комнате общего пользования.
112. Основываясь на объяснениях заявителя и его созаключенных во
взаимосвязи с Письмом управления исполнения наказаний от 5 мая 2003
г., Европейский суд также находит установленным, что санитарное
оборудование тюрьмы не соответствовало числу заключенных,
содержавшихся в блоках, и что, в дополнение к сказанному, ситуация, по
крайней мере, периодически усугублялась нерегулярной подачей воды и
неадекватным снабжением.
113. Европейский суд заключает, что сочетание переполненности,
неудовлетворительного санитарного оборудования, отсутствия надлежащей
постели для сна и неадекватного питания и водоснабжения составляют
бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. С учетом этого вывода
Европейский суд не находит необходимым рассмотрение иных утверждений
об условиях содержания заявителя под стражей.
114. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
115. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 13 Конвенции, что он не
располагал эффективным средством правовой защиты в государственном
органе, что касается неудовлетворительных условий его содержания под
стражей в ЖХ-385/5. Статья 13 Конвенции предусматривает следующее:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены,
имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном
органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими
в официальном качестве".
116. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителя были
тщательно рассмотрены, как того требует статья 13 Конвенции.
117. Заявитель поддержал свою жалобу.
118. Европейский суд отмечает, что заявитель подал несколько жалоб на
неудовлетворительные условия содержания в ЖХ-385/5, в частности, в
орган исполнения наказаний, а затем в суд. 15 сентября 2003 г. его
требование было получено Зубово-Полянским районным судом, и назначено
судебное заседание. Требование к заявителю об уплате государственной
пошлины или подаче ходатайства об освобождении от ее уплаты не лишало
его возможности добиваться продолжения этого разбирательства, и в
любом случае заявитель не утверждал противоположного. Он не представил
объяснения относительно того, почему он не ходатайствовал об
освобождении от уплаты пошлины и не требовал продолжения
разбирательства. Соответственно, Европейский суд не может установить,
что за оставление без рассмотрения требования заявителя относительно
условий его содержания под стражей несут ответственность власти.
119. В связи с этим Европейский суд находит эту часть жалобы
необоснованной. Он заключает, что требования статьи 13 Конвенции
нарушены не были.
III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
в части отсутствия медицинской помощи
120. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он
заразился туберкулезом в ЖХ-385/5 и не получил адекватной медицинской
помощи из-за неспособности диагностировать его болезнь во время
пребывания в тюрьме.
121. Власти Российской Федерации представили описание медицинских
осмотров заявителя на предмет туберкулеза в период его содержания в
учреждении и приложили к нему копии соответствующих документов из
истории его болезни (см. S: 39 - 48 настоящего Постановления). Они
утверждали, что заявитель систематически осматривался на предмет
туберкулеза, и что все необходимые процедуры тщательно проводились.
122. Заявитель, с другой стороны, утверждал, что власти проявили
небрежность, не выявив туберкулез на ранних стадиях, что повлекло
развитие болезни, которая к моменту его освобождения достигла стадии
"инфильтративного туберкулеза легких в деструктивной форме".
123. Европейский суд отмечает, что согласно документам, представленным
властями Российской Федерации, заявитель находился под постоянным
медицинским наблюдением, и что в связи с подозрениями на туберкулез
были проведены дополнительные анализы, которые их не подтвердили.
Перечень процедур, представленный властями Российской Федерации,
включал регулярные рентгеновские обследования, анализ мокроты,
дополнительные клинические анализы и осмотры специалистом по
туберкулезу.
124. Заявитель не отрицал того, что медицинское наблюдение и анализы
осуществлялись в соответствии с описанием властей Российской
Федерации.
125. Европейский суд полагает, что власти Российской Федерации
представили достаточные доказательства, позволяющие заключить, что
заявитель получил комплексную медицинскую помощь в связи с
подозрениями на туберкулез, и что неспособность диагностировать
туберкулез не была вызвана небрежностью врачей.
126. Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в связи с
предполагаемым необеспечением заявителя адекватной медицинской помощью
в период его лишения свободы нарушены не были.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
в части жестокого обращения
127. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он
трижды подвергся жестокому обращению, а именно 28 - 29 декабря 2001
г., 6 февраля и 30 ноября 2002 г. Он также жаловался на то, что
прокуратура не провела эффективного расследования его жалоб.
A. Предполагаемое жестокое обращение
128. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель никогда не
подвергался жестокому обращению в период его лишения свободы в
ЖХ-385/5 и никогда не обращался за медицинской помощью в связи с
травмами, причиненными ему другими лицами. 28 декабря 2001 г.
заявитель разбил окно и осколком стекла поцарапал себе левое
предплечье. Последующим медицинским обследованием были выявлены
царапина на левом предплечье и отсутствие следов предполагаемого
избиения. Что касается утверждений заявителя о жестоком обращении 6
февраля и 30 ноября 2002 г., прокурор отказал в возбуждении уголовного
дела, найдя утверждения необоснованными. Это постановление не было
отменено судом. Наручники были законно применены к заявителю дважды и
только на срок, необходимый для воспрепятствования причинения им травм
самому себе.
129. Заявитель настаивал на своих объяснениях относительно
предполагаемого жестокого обращения и утверждал, что медицинское
обследование не было проведено своевременно для фиксации его травм.
130. Европейский суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении
должны быть подкреплены достаточными доказательствами. При оценке
доказательств Европейский суд обычно применяет стандарт доказывания
"вне всякого разумного сомнения". Однако доказывание может строиться
на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных
предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций
(см. Постановление Большой палаты по делу "Салман против Турции"
(Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, S: 100, ECHR 2000-VII).
131. Европейский суд отмечает, что заявитель в настоящем деле ссылался
на три не связанных между собой эпизода жестокости со стороны тюремных
надзирателей, которые предположительно имели место в декабре 2001 г.,
феврале и ноябре 2002 г. Только в отношении одного из них, который
предположительно имел место во время обыска 6 февраля 2002 г.,
заявитель представил Европейскому суду достаточно подробное описание
жестокого обращения, перенесенные им травмы, а также имена и показания
свидетелей из числа его созаключенных. В отношении двух других
эпизодов информация, которой располагает Европейский суд, ограничена
собственным, весьма неясным объяснением заявителя, которое не может
считаться достаточным для целей установления жестокого обращения. Что
касается указания заявителя на выявление инородного тела и последующее
удаление последнего 5 июля 2002 г. (см. S: 50 настоящего
Постановления), Европейский суд отмечает, что заявитель не указывал на
связь с эпизодами жестокого обращения. В отсутствие дополнительной
информации о природе указанного предмета или обстоятельств, при
которых он был внедрен, Европейский суд не может установить, что
наличие инородного тела являлось следствием жестокого обращения.
132. Обращаясь к эпизоду 6 февраля 2002 г., Европейский суд отмечает,
что власти Российской Федерации подтвердили, что в этот день
сотрудники ОМОНа проводили обыск в камерах дисциплинарного блока.
Европейский суд ранее рассматривал жалобы на привлечение отрядов
специального назначения для проведения обычных обысков в
исправительных учреждениях (см. Постановление Европейского суда от 15
мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации"
(Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03, S: 74 - 79). В том
деле Европейский суд, рассмотрев подробные объяснения относительно
обстоятельств таких операций, установил связь между способом
применения силы против заключенных и травмами, которые претерпел
заявитель. В настоящем деле, однако, Европейский суд не располагает
достаточной информацией об указанных событиях. В частности, ни
заявитель, ни его созаключенные, давшие показания в подтверждение его
жалобы, не представили Европейскому суду такое описание. В частности,
представляется, что Л., А., К. или Г. (заключенные, первоначально
подтвердившие версию заявителя о жестоком обращении) не подвергались
предполагаемому жестокому обращению и не были его свидетелями. Кроме
того, материалы дела не содержат исчерпывающих доказательств
происхождения синяков, которые видели на теле заявителя другие
заключенные. Даже если Европейский суд не учтет последующий отказ от
своих показаний А. и К., четыре других первоначальных заявления 2002
года не содержат достаточных подробностей, которые позволили бы
Европейскому суду установить, что травмы были причинены 6 февраля 2002
г., или что заявитель просил о медосмотре, и ему было в нем отказано.
133. Соответственно, Европейский суд заключает, что не может
установить вне всякого разумного сомнения, что заявитель подвергся
жестокому обращению 28 декабря 2001 г., 6 февраля или 30 ноября 2002
г.
134. Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в ее
материально-правовом аспекте нарушены не были.
B. Предполагаемая неадекватность расследования
135. Власти Российской Федерации утверждали, что администрация провела
проверку утверждений заявителя о жестоком обращении и не нашла
доказательств этого.
136. Европейский суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой
жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3
Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством
государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся
в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции",
косвенно требует проведения эффективного официального расследования.
137. Обязательство расследовать это "не обязательство получить
результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование
обязательно должно быть успешным или привести к результатам,
подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в
принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы
оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см.
Постановление Европейского суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против
Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N
46477/99, S: 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского суда по
делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N
22535/93, S: 124, ECHR 2000-III). В противном случае общий правовой
запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения,
несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на
практике, и в некоторых делах для представителей государства будет
возможно нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически
безнаказанно (см. Постановление Европейского суда от 15 февраля 2007
г. по делу "Ясар против бывшей Югославской Республики Македония"
(Jasar v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 69908/01,
S: 55; Постановление Европейского суда от 2 ноября 2006 г. по делу
"Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, S: 84;
Постановление Европейского суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов
и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), S: 102,
Reports 1998-VIII; и упоминавшееся выше Постановление Большой палаты
по делу "Лабита против Италии", S: 131).
138. Минимальный стандарт эффективности в соответствии с прецедентными
нормами Европейского суда включает требования того, чтобы
расследование было независимым, беспристрастным и открытым для
общественного контроля, и чтобы компетентные органы действовали с
особой тщательностью и быстротой (см. Постановление Европейского суда
от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской
Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы N 57947/00, 57948/00
и 57949/00, S: 208 - 213, и Постановление Европейского суда по делу
"Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N
59261/00, S: 67, ECHR 2006-...).
139. Властями Российской Федерации не оспаривалось, что 10 февраля
2002 г., через четыре дня после предполагаемого жестокого обращения,
заявитель подал жалобу в прокуратуру. Таким образом, жалоба была
своевременно подана в компетентный орган в срок, когда от него можно
было разумно ожидать расследования указанных обстоятельств.
Утверждения заявителя, кроме того, поддерживали его созаключенные,
показания которых прилагались к жалобе (см. S: 52 - 56 настоящего
Постановления). Европейский суд отмечает в этой связи, что ни один из
заключенных не отказался от этих показаний в период, относящийся к
обстоятельствам дела: Л. и А. отказались от своих показаний в апреле
2003 г., и К. - в ноябре 2004 г. Жалоба заявителя, поданная в феврале
2002 г., следовательно, была "доказуемой", и национальные власти имели
обязанность провести "тщательное и эффективное расследование,
способное привести к установлению и наказанию виновных" (см.
аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского суда по делу
"Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N 30873/96, S: 66, ECHR
2000-XII; и Постановлении Европейского суда от 6 апреля 2004 г. по
делу "Ахмет Езкан и другие против Турции" (Ahmet {Ozkan} and Others v.
Turkey), жалоба N 21689/93, S: 358 и 359).
140. Из материалов дела следует, что прокуратура приняла решение об
отказе в возбуждении уголовного дела 17 июля 2002 г., то есть через
пять месяцев после предполагаемого случая жестокого обращения. Хотя в
этом постановлении прямо не указывается, какие меры были приняты для
проверки утверждений заявителя, представляется, что несколько
сотрудников тюрьмы были допрошены о событиях декабря 2001 г. и февраля
2002 г. Единственными данными о допросе заключенных А., Л. и В.
является ссылка на то, что они дали письменные показания о том, что 6
февраля "никто из ОМОН не угрожал убийством [заявителю]". Неясно,
задавались ли им вопросы относительно двух эпизодов жестокого
обращения, в частности, относительно травм, которые они, по их
утверждению, видели на теле заявителя. Кроме того, постановление не
содержит сведений о том, когда имел место допрос и кто проводил его.
141. Европейский суд отмечает, что проверка не включала медицинский
осмотр заявителя в то время, когда наличие следов побоев все еще могло
быть установлено, что позволило бы получить решающее доказательство по
делу о жестоком обращении. Он также отмечает отсутствие подтверждаемых
попыток допросить заявителя или заключенных, давших письменные
показания в поддержку его жалобы на события ноября 2001 г. и февраля
2002 г. Эти недостатки не были отмечены или устранены при последующей
судебной проверке. Зубово-Полянский районный суд 18 апреля 2003 г.
оставил в силе постановление прокуратуры, не допросив заявителя или
его созаключенных, несмотря на противоречивые показания заключенных Л.
и А., на которые ссылался суд.
142. Кроме того, Постановление прокуратуры от 13 февраля 2003 г. об
отказе в возбуждении уголовного дела по эпизоду предполагаемого
жестокого обращения 30 ноября 2002 г., которое было вынесено более чем
через два месяца после предполагаемого жестокого обращения, не
указывало мер, принятых в ходе проверки.
143. Европейский суд, соответственно, не имеет оснований заключить,
что две проверки были безотлагательными или тщательными. Таким
образом, он полагает, что в настоящем деле власти дважды уклонились от
проведения эффективного расследования в соответствии с требованиями
статьи 3 Конвенции.
144. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее
процессуальном аспекте.
V. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
145. Заявитель жаловался на отказ Зубово-Полянского районного суда от
16 июля 2002 г. в принятии его требований для рассмотрения. Он
утверждал, что ему было отказано в доступе к суду в нарушение статьи 6
Конвенции которая в соответствующей части предусматривает следующее:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях...
имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".
146. Власти Российской Федерации ссылались на статью 91
Уголовно-исполнительного кодекса и утверждали, что корреспонденция
заключенного, поступившая не по официальным каналам, может вызывать у
получающих ее должностных лиц сомнения в личности отправителя. Кроме
того, они полагали, что отсутствовала необходимость отправления
заявителем корреспонденции по неофициальным каналам, поскольку он имел
право отправить ее через почтовую службу тюрьмы. В своих объяснениях
они утверждали, что ограничение доступа заявителя к суду был
оправданным по следующим основаниям:
"Правила [внутреннего распорядка] [направлены на] регулирование и
конкретизацию вопросов деятельности исправительных колоний, тюрем,
изоляторов временного содержания с целью обеспечения условий и отбытия
наказаний, изоляции, защиты прав и законных интересов осужденных и
исполнения ими своих обязанностей.
Правила [внутреннего распорядка] являются обязательными для лиц,
отбывающих наказание в виде лишения свободы, и других лиц, посещающих
такие учреждения. И если любой может нарушить эти правила, возникает
вопрос о недостижении целей наказания. Суды вынуждены проверять
авторство каждой жалобы и направлять запросы в исправительные
учреждения, что затягивает сроки рассмотрения. ... Право заявителя,
предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, не было нарушено,
поскольку жалоба заявителя была отклонена по формальным [основаниям]".
147. Заявитель поддержал свою жалобу.
148. Европейский суд напоминает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции
гарантирует право каждого в случае спора о его гражданских правах и
обязанностях на обращение в суд или иной орган правосудия. В этом
смысле положение статьи воплощает "право на суд", одним из аспектов
которого является и право на доступ к правосудию, то есть на
возбуждение разбирательства в суде по гражданским делам (см.
Постановление Европейского суда от 21 февраля 1975 г. по делу "Гольдер
против Соединенного Королевства" (Golder v. United Kingdom), S: 35 -
36, Series A, N 18). Однако это право доступа не является абсолютным.
Оно может подлежать ограничениям, например, содержащимся в правилах о
сроках исковой давности, обеспечении распоряжений об издержках и
положении несовершеннолетних и душевнобольных (см. Постановление
Европейского суда от 22 октября 1996 г. по делу "Стаббингс и другие
против Соединенного Королевства" (Stubbings and Others v. United
Kingdom), S: 51 - 52, Reports 1996-IV; и Постановление Европейского
суда от 13 июля 1995 г. по делу "Толстой-Милославский против
Соединенного Королевства" (Tolstoy Miloslavsky v. United Kingdom), S:
62 - 67, Series A, N 316-B). Если доступ лица ограничен в силу закона
или факта, Европейский суд должен рассмотреть вопрос о том, умаляло ли
установленное ограничение саму сущность этого права, и, в частности,
преследовало ли оно законную цель, и существовала ли разумная связь
пропорциональности между применяемыми средствами и преследуемой целью
(см. Постановление Европейского суда от 28 мая 1985 г. по делу
"Ашингдейн против Соединенного Королевства" (Ashingdane v. United
Kingdom), S: 57, Series A, N 93).
149. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский суд
отмечает, что 16 июля 2002 г. Зубово-Полянский районный суд отказал в
принятии жалобы заявителя, поскольку заявитель направил их в суд, не
представив их тюремной администрации, как того требовали
Уголовно-исполнительный кодекс и Правила внутреннего распорядка
исправительных учреждений. Однако, он отмечает, что этот отказ не имел
опоры на какое-либо из оснований, предусмотренных статьей 129
Гражданского процессуального кодекса, на которую суд сослался в
качестве основания для отказа. Соответственно, его отказ не был
основан на Гражданском процессуальном кодексе.
150. Что касается ссылки властей Российской Федерации на
Уголовно-исполнительный кодекс и Правила внутреннего распорядка
исправительных учреждений, эти положения могли служить основанием для
применения дисциплинарных санкций к заключенным в этих учреждениях, но
никоим образом не могли обосновать решение суда о принятии или
отклонении гражданского требования. Гражданский процессуальный кодекс
не предусматривает возможности применения иного законодательства для
ограничения доступа к правосудию. Соответственно, не имелось законных
оснований для отклонения требований заявителя. С учетом этого вывода
отсутствует необходимость для рассмотрения Европейским судом вопроса о
том, преследовала ли указанная мера законную цель и была ли
пропорциональной ей.
151. Отсюда следует, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции в связи с отказом в принятии районным судом требования
заявителя для рассмотрения.
VI. Применение статьи 41 Конвенции
152. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны
допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого
нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую
компенсацию потерпевшей стороне".
153. Заявитель не выдвинул требований о справедливой компенсации.
Соответственно, Европейский суд полагает, что оснований для
присуждения ему какой-либо суммы не имеется.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части
условий содержания заявителя;
2) постановил, что требования статьи 13 Конвенции, что касается
предполагаемого отсутствия эффективного средства правовой защиты в
связи с неудовлетворительными условиями содержания, нарушены не были;
3) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в части
предполагаемого отсутствия медицинской помощи нарушены не были;
4) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в части
предполагаемого жестокого обращения с заявителем нарушены не были;
5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части
отсутствия эффективного расследования предполагаемого жестокого
обращения;
6) постановил, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции;
7) постановил, что не имеется оснований для присуждения заявителю
компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено
в письменном виде 9 июля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3
правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты Суда
Христос РОЗАКИС
Заместитель Секретаря Секции Суда
Андре ВАМПАШ
[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ПОЛУФАКИН И ЧЕРНЫШЕВ (POLUFAKIN AND CHERNYSHEV)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 30997/02)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 25 сентября 2008 года)
В деле "Полуфакин и Чернышев против Российской Федерации" Европейский
суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Сверре-Эрика Йебенса, судей,
а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 4 сентября 2008 г.,
вынес в тот же день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой N 30997/02, поданной против
Российской Федерации в Европейский суд по правам человека (далее -
Европейский суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав
человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской
Федерации Сергеем Анатольевичем Полуфакиным и Иваном Владимировичем
Чернышевым (далее - заявители) 24 июня 2002 г.
2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь,
представляла О. Белячкова, адвокат, практикующий в г. Казани. Власти
Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным
Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П.А.
Лаптевым, а затем - Уполномоченным В.В. Милинчук.
3. 20 января 2006 г. Европейский суд коммуницировал жалобу властям
Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции
Европейский суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по
вопросу приемлемости и по существу.
4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного
рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев
возражения властей Российской Федерации, Европейский суд отклонил их.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
5. Заявители родились в 1966 и 1977 годах, соответственно, и проживают
в г. Набережные Челны, Татарстан. В настоящее время они отбывают
соответствующие наказания в исправительном учреждении N УЭ-148/5 в
Свияжске, Татарстан.
1. Досудебное производство
6. 6 декабря 2000 г. Д.Е., Ю.Д. и Р.И. перевозили дорожную сумку со
значительной суммой денежных средств, принадлежащих их работодателю,
С.С., в автомобиле, принадлежавшем В.Г. Примерно в полночь автомобиль
был остановлен четырьмя вооруженными лицами, переодетыми сотрудниками
милиции. Двое из них имели рации. Они совершили разбойное нападение на
Д.Е., Ю.Д. и Р.И. и избили их, после чего похитили дорожную сумку и
некоторые другие вещи из автомобиля и скрылись.
a) Версия заявителей
7. Вечером 7 декабря 2000 г. заявители находились в квартире Р. вместе
с Ш. Примерно в 22 часа явились сотрудники милиции и обыскали
квартиру. Они обнаружили дорожную сумку с деньгами и две рации.
8. В 23 часа 7 декабря 2000 г. заявители, Ш. и Р. были задержаны по
подозрению в разбое. Задержание было санкционировано прокурором.
Протокол задержания заявителей был составлен в 16 часов 8 декабря 2000
г.
9. После задержания первый заявитель был обыскан в отсутствие
адвоката. В его кармане милицией был обнаружен бумажник со списком
населенных пунктов и постов дорожной милиции <*>, расположенных возле
дороги, где было совершено преступление.
--------------------------------
<*> По-видимому, имеются в виду посты дорожно-патрульной службы
Государственной инспекции безопасности дорожного движения (прим.
переводчика).
10. 8 декабря 2000 г. второй заявитель был допрошен следователями в
отсутствие адвоката.
11. 9 декабря 2000 г. следователь решил применить к первому заявителю
меру пресечения в виде заключения под стражу. В неустановленную дату
та же мера была применена ко второму заявителю. Впоследствии сроки
содержания заявителей под стражей несколько раз продлевались
прокурором.
12. На вопрос о происхождении денег, найденных в квартире Р., первый
заявитель пояснил, что он занял их у своего знакомого Л. Второй
заявитель пояснил, что занял деньги у трех лиц: своей сестры, М.А. и
И.П.
13. Следователь допросил Л. В распечатанном тексте его показаний было
указано: "Я не давал [первому заявителю] деньги".
14. Сестра второго заявителя подтвердила слова брата на допросе у
следователя. М.А. и И.П. не допрашивались.
15. Первый заявитель сообщил следователю, что 7 декабря 2000 г., около
1.00, он покупал продукты в ночном магазине "М." и ходатайствовал о
допросе продавцов. 5 мая 2001 г. его ходатайство было отклонено.
16. Кроме того, первый заявитель просил следователей допросить Ю.И.,
работника автозаправочной станции, который видел его в ночь
преступления.
17. В неустановленные даты Д.Е., Ю.Д., Р.И., В.Г. и С.С. были признаны
потерпевшими и допрошены следователем.
18. Опознание заявителей потерпевшими и очная ставка не проводились.
19. Первый заявитель сообщил следователям, что список населенных
пунктов, изъятый у него во время обыска, был подложен в его карман
сотрудником милиции Т. Следователь назначил графологическую экспертизу
документа. В соответствии с заключением эксперта один образец почерка
был идентичен почерку первого заявителя. Первый заявитель настаивал на
том, что из заключения эксперта не следовало, что почерк принадлежал
ему.
20. Двое других свидетелей, Г. и Тр., предположительно сотрудники
милиции, были допрошены следователем.
21. Во время нахождения в предварительном заключении первый заявитель
получил записку, предположительно содержавшую угрозы. Он полагал, что
записка принадлежала его сообвиняемому Ш.
22. После завершения расследования заявителям было разрешено
ознакомиться с материалами дела.
23. 5 июля 2001 г. прокурор утвердил обвинительное заключение в
отношении Р., Ш. и заявителей, которое содержало обвинения в разбое
при отягчающих обстоятельствах, уничтожении имущества, незаконном
хранении оружия, хранении наркотических средств и похищении
официальных документов. Дело было передано в суд.
b) Информация, представленная властями Российской Федерации
24. После задержания первый и второй заявители были допрошены в
качестве подозреваемых 8 и 9 декабря 2000 г., соответственно. Они не
сознались в совершении преступлений.
25. 14 декабря 2000 г. второму заявителю было предъявлено обвинение; в
тот же день он был допрошен в качестве обвиняемого в присутствии
защитника В.Т. Второй заявитель не высказывался относительно своего
права отказаться от дачи показаний.
26. 14 или 15 декабря 2000 г. первому заявителю было официально
предъявлено обвинение, и он был допрошен в качестве обвиняемого в
присутствии назначенного защитника О.П. Первый заявитель сообщил
следователям, что хотел бы пригласить защитника М.; последний был
уведомлен о ходатайстве заявителя.
27. 21 декабря 2000 г. следователи допросили Ю.И. Он сообщил, что не
помнит, какие автомобили заправлялись на станции в ночь с 6 на 7
декабря 2000 г.
28. В неустановленную дату второй заявитель сообщил следователям, что
хотел бы пригласить защитника А., который был затем уведомлен об этом
ходатайстве.
29. 23 марта 2001 г. заявители во время свидания с родственниками
просили их пригласить М. и А. в качестве защитников.
30. В определенный момент первый заявитель сообщил следователям, что в
связи с неявкой М. он хотел бы пригласить защитника А. Он отклонил
юридическую помощь со стороны других адвокатов. 24 марта 2001 г. мать
первого заявителя, М. и А. были уведомлены о его желании. В
неустановленную дату глава коллегии адвокатов сообщил следователям,
что первый заявитель не подписывал соглашение об оказании юридической
помощи с М. или А. 3 апреля 2001 г. следователь отклонил ходатайство
первого заявителя о приглашении М. и А. на том основании, что он не
зарегистрировал их назначение в коллегии адвокатов.
31. 2 апреля 2001 г. обоим заявителям было предъявлено обвинение в
совершении другого преступления в присутствии О.П., В.Т. и А. Они
отказались от дачи показаний и помощи защитника. Заявители знакомились
с материалами дела отдельно от П. и В.Т.
32. 5 мая 2001 г. следователь отклонил ходатайство о дополнительном
допросе Ю.И.
2. Судебное производство
a) Производство в суде первой инстанции
33. 17 июля 2001 г. в Ленинском районном суде Республики Чувашия
(далее - суд первой инстанции) началось судебное разбирательство дела
заявителей и двух их сообвиняемых.
34. Первый заявитель утверждает, что 17 июля 2001 г. он заявил отвод
защитнику О.П., поскольку увидел, что фамилия адвоката совпадает с
фамилией сотрудника милиции в протоколе обыска, составленном в
отношении одного из сообвиняемых первого заявителя. 24 июля 2001 г.
О.П. не участвовал в слушании.
35. Власти Российской Федерации утверждают, что в неустановленную дату
второй заявитель сообщил, что не желает пользоваться услугами
защитника В.Т., и попросил пригласить А. С 18 октября по 8 декабря
2001 г. его интересы представлял В.Т. Суд первой инстанции задал
первому заявителю вопрос о том, желает ли он назначить другого
адвоката, И., в качестве защитника; первый заявитель сообщил, что он
не нуждается в помощи адвоката. 19 сентября и 21 октября 2001 г.
первый заявитель вновь отказался от помощи адвоката; он не утверждал,
что решение защищать себя лично обусловлено финансовыми затруднениями.
i. Показания потерпевших и свидетелей
36. 17 июля 2001 г. первый заявитель ходатайствовал перед судом первой
инстанции о вызове Ю.И. и продавцов ночного магазина "М.", которые
могли подтвердить его алиби. Суд первой инстанции согласился вызвать
Ю.И., но отказался вызвать продавцов, поскольку не были известны их
личности.
37. 17 июля 2001 г. суд первой инстанции вызвал пятерых потерпевших
для участия в слушании, назначенном на 24 июля 2001 г.
38. Письмом от 18 сентября 2001 г. потерпевшие сообщили суду первой
инстанции, что отказываются участвовать в слушании. Д.Е., Ю.Д., В.Г. и
С.С. пояснили, что их отказ обусловлен интересами собственной
безопасности и безопасности их семей. Р.И. указал, что не может
отсутствовать на работе, поскольку его некому заменить. Все
потерпевшие также подтвердили свои показания, данные в ходе
предварительного расследования, и просили огласить их в заседании в их
отсутствие.
39. 24 сентября 2001 г. суд первой инстанции вызывал пятерых
потерпевших на слушание, назначенное на 8 октября 2001 г.
40. 5 октября 2001 г. Д.Е., Ю.Д., Р.И., В.Г. и С.С. направили в суд
первой инстанции письмо, аналогичное Письму от 18 сентября 2001 г.
41. 26 октября 2001 г. суд первой инстанции спросил мнение сторон
относительно оглашения показаний потерпевших, данных в ходе
предварительного расследования. Защита заявила возражения, тогда как
прокурор полагал, что ходатайство потерпевших подлежит удовлетворению.
Суд первой инстанции счел, что потерпевшие не участвовали в слушании
по уважительной причине; что меры для обеспечения их участия в
слушании были приняты повторно; и что потерпевшие уведомили суд первой
инстанции о своей неявке заблаговременно. Показания потерпевших,
данные в ходе предварительного расследования, были оглашены.
42. 11 октября 2001 г. первый заявитель ходатайствовал перед судом
первой инстанции о вызове Л. с целью уточнения его показаний. Протокол
допроса Л. в ходе предварительного расследования был явно исправлен
карандашом так, что печатный текст "я не давал ему деньги" был заменен
на "я уже давал ему деньги", что изменило смысл высказывания на
противоположный. Суд первой инстанции удовлетворил ходатайство. Л. не
явился на слушание. Заявители утверждают, что суд сообщил о занятости
Л. на работе и спросил каждого из соподсудимых и их адвокатов, имеют
ли они возражения против оглашения показаний Л. Первый заявитель
возражал против этого. Суд не оглашал показания, но отметил, что
заявители сами внесли исправления во время ознакомления с материалами
дела.
43. В неустановленную дату суд удовлетворил ходатайство первого
заявителя о вызове Ю.И. Мать последнего сообщила суду по телефону, что
ее сын уехал из дома, и его местонахождение неизвестно.
44. Адвокат Р. ходатайствовал перед судом первой инстанции о вызове
К., свидетеля обвинения, который находился в квартире Р. в ночь
событий и сообщил, что видел двух неизвестных лиц. Суд первой
инстанции отметил, что установить местонахождение К. было невозможно.
45. 26 октября 2001 г. суд первой инстанции вынес определение по
вопросу об оглашении показаний отсутствующих свидетелей. Власти
Российской Федерации утверждают, что защита не заявила возражений
против оглашения показаний Ю.И., К. и Л., данных в ходе
предварительного расследования. Заявители утверждают, что защита
возражала против оглашения показаний К. и Л. Протокол судебного
заседания содержит отметку "возражения отсутствуют". Печатный текст
показаний Л. и показания Ю.И. и К. были оглашены.
46. Суд первой инстанции допросил следователя, в производстве которого
находилось дело заявителей. Он указал, что слышал, как Л. говорил, что
не давал денег первому заявителю.
47. Первый заявитель ходатайствовал о вызове сотрудника милиции Т.,
который предположительно положил изъятый список населенных пунктов в
его карман. Суд отклонил ходатайство на том основании, что Т.
находился в командировке. Позднее Т. явился в заседание и сообщил, что
неустановленный сотрудник милиции обнаружил список населенных пунктов
в кармане заявителя.
48. Р. дал в суде изобличающие показания в отношении второго заявителя
в части обвинения в незаконном хранении оружия.
49. Второй заявитель заявил ходатайство о вызове И.П., который
предположительно одолжил ему часть денег, обнаруженных в квартире Р.
Второй заявитель утверждает, что суд отказался сделать это, поскольку
И.П. покинул Чувашию; второй заявитель полагает, что следователям и
суду было известно местонахождение И.П. Власти Российской Федерации
утверждали, что суд вызвал И.П., но он не явился в заседание.
50. Суд первой инстанции удовлетворил ходатайство второго заявителя о
вызове другого свидетеля защиты, М.А. Последний не явился в заседание.
51. В неустановленную дату суд отклонил ходатайство первого заявителя
о вызове продавцов, которые предположительно могли подтвердить его
алиби, на том основании, что они не могли помнить первого заявителя,
поскольку с декабря 2000 г. до октября 2001 г. прошел почти год.
52. Второй заявитель ходатайствовал о вызове сотрудников наряда
дорожной милиции <*>, находившихся на дежурстве на посту недалеко от
места преступления 6 декабря 2000 г. Он утверждал, что они должны были
регистрировать все машины, проезжающие мимо поста, и тот факт, что его
машина не была замечена, подтверждает его алиби. В неустановленную
дату суд отклонил ходатайство на том основании, что сотрудники милиции
не могли помнить все машины, которые они видели в ту ночь.
--------------------------------
<*> По-видимому, имеются в виду сотрудники дорожно-патрульной службы
Государственной инспекции безопасности дорожного движения (прим.
переводчика).
53. Суд огласил полученные в ходе предварительного расследования
показания сестры заявителя, подтверждающие, что она давала брату
деньги.
54. Показания двух свидетелей обвинения, Г. и Тр., не были оглашены на
слушании; суд первой инстанции не принял их во внимание.
ii. Показания заявителей
55. 18 октября 2001 г. первый заявитель ходатайствовал перед судом
первой инстанции о признании протокола его допроса в ходе
предварительного расследования недопустимым доказательством на том
основании, что он был допрошен без адвоката. Он утверждал, что
выступил с признательными показаниями под давлением милиции. Первый
заявитель утверждает, что суд первой инстанции, не рассмотрев
ходатайство, огласил показания, данные в ходе предварительного
расследования.
56. Второй заявитель давал показания в ходе судебного разбирательства.
Поскольку его показания отличались от показаний, данных в ходе
предварительного расследования, суд решил огласить последние.
iii. Обращения и ходатайства заявителей
57. Первый заявитель заявил отвод судье и народным заседателям. Он
утверждал, что обвинительное заключение было основано на недопустимых
доказательствах. 11 октября 2001 г. суд первой инстанции отклонил
отвод как необоснованный.
58. Ходатайства первого заявителя о назначении дополнительной
графологической экспертизы списка населенных пунктов, изъятого у него,
и графологической экспертизы записки с угрозами, предположительно
написанной Ш., были отклонены.
59. Заявители заявили отвод секретарю судебного заседания, утверждая,
что она допускала ошибки при составлении протокола судебного
заседания. Отвод был отклонен 29 октября 2001 г. как необоснованный.
60. Суд первой инстанции отклонил ходатайство заявителей об
организации следственного эксперимента.
61. Определенные вещественные доказательства, собранные следствием, не
были представлены в судебном разбирательстве. Суд первой инстанции
огласил заключение эксперта об исследовании указанных предметов,
составленное в ходе предварительного расследования. Первый заявитель
ходатайствовал о вызове эксперта, составившего заключение. Ходатайство
было отклонено.
iv. Осуждение заявителей
62. 8 ноября 2001 г. суд первой инстанции признал первого заявителя
виновным в разбое, а второго заявителя - в разбое и незаконном
хранении оружия и приговорил каждого из них к девяти годам лишения
свободы. По другим обвинениям заявители были оправданы.
63. Суд первой инстанции установил, что вина заявителей подтверждалась
показаниями всех потерпевших, свидетелей обвинения - то есть
следователя, Т., К. и Л. - и в особенности показаниями Л. о том, что
он не давал денег первому заявителю, и иными доказательствами, включая
список населенных пунктов, изъятый у первого заявителя, и две рации,
принадлежащие заявителям. Суд первой инстанции далее установил, что
показания сестры второго заявителя недостоверны, поскольку она лишь
пыталась помочь брату.
64. При перечислении доказательств в приговоре суд первой инстанции
передал показания второго заявителя в ходе предварительного
расследования следующим образом: "[второй заявитель] имел 100000
рублей. У них не было раций. Полуфакин и [второй заявитель] хранили
деньги в своих полиэтиленовых пакетах". Он прямо не ссылался на данные
показания для обоснования виновности второго заявителя.
65. 17 ноября 2001 г. второй заявитель направил в суд первой инстанции
замечания на протокол судебного заседания. Он указал, в частности, что
на странице 71 было отмечено, что отсутствовали возражения против
оглашения показаний свидетелей, данных в ходе предварительного
следствия, хотя он возражал и просил указать причины неявки
свидетелей.
66. 21 ноября 2001 г. суд первой инстанции удостоверил правильность
части замечаний второго заявителя на протокол. Некоторые замечания,
включая замечание в отношении страницы 71, были отклонены.
b) Производство в суде кассационной инстанции
67. Заявители обжаловали приговор в Верховный суд Республики Чувашия
(далее - суд кассационной инстанции), ссылаясь, в частности, на то,
что потерпевшие и свидетели обвинения не были допрошены в судебном
заседании, и определенные моменты в показаниях потерпевших и
свидетелей, данных в ходе предварительного расследования, не были
уточнены. Они также утверждали, что суд первой инстанции основывался
на недопустимых доказательствах, и что заключение эксперта об
исследовании вещественных доказательств было сформулировано с
определенной степенью вероятности. Первый заявитель жаловался на отказ
суда первой инстанции в проведении дополнительной графологической
экспертизы списка населенных пунктов, но не ставил прямо вопрос о его
недопустимости в качестве доказательства.
68. Адвокат второго заявителя А.Т. отсутствовал на кассационном
слушании. Второй заявитель утверждает, что его ходатайство об
отложении заседания в связи с отсутствием адвоката было отклонено
судом. Власти Российской Федерации сообщили, что А.Т. был надлежащим
образом уведомлен о дате кассационного слушания, но не явился. Второй
заявитель не ходатайствовал об отложении заседания в связи с
отсутствием адвоката. Суд кассационной инстанции исследовал
кассационную жалобу А.Т. Первый заявитель защищал себя в суде
кассационной инстанции самостоятельно.
69. 8 января 2002 г. суд кассационной инстанции оставил без изменения
приговор от 8 ноября 2001 г. Он указал, в частности, что вина
заявителей была доказана показаниями потерпевших, данными в ходе
предварительного расследования, и иными доказательствами, и что вина
первого заявителя была также доказана перечнем населенных пунктов,
найденным в его бумажнике. Суд кассационной инстанции далее отметил,
что суд первой инстанции принял меры для обеспечения явки потерпевших
и свидетелей, и что их показания были оглашены в соответствии с
российским законодательством.
c) Иные ходатайства заявителей
70. Суд первой инстанции отклонил ходатайства заявителей об
ознакомлении с материалами дела 15 и 21 ноября 2001 г.
71. Их заявления о пересмотре дела в надзорном порядке были отклонены
Верховным судом Республики Чувашия 3 и 14 марта 2003 г. и Верховным
судом Российской Федерации 14 ноября 2003 г. и 15 марта 2004 г.
72. Заявители также безуспешно обращались к Уполномоченному по правам
человека в Российской Федерации.
3. Условия заключения
a) Доводы заявителей
73. С 8 по 18 декабря 2000 г. заявители содержались в изоляторе
временного содержания в г. Чебоксары. Условия содержания были плохими.
В частности, камера первого заявителя, расположенная в подвале, не
была оборудована унитазом; отсутствовал водопровод; температура была
ниже 10 градусов по Цельсию.
74. С 18 декабря 2000 г. по 24 января 2002 г. заявители содержались в
следственном изоляторе г. Чебоксары. Камера первого заявителя была
переполнена и недостаточно оборудована. Анализ крови, сделанный по
прибытии первого заявителя в следственный изолятор, не выявил
заражения гепатитом C.
75. С 24 января по 16 февраля, с 19 мая по 4 июня 2002 г. первый
заявитель содержался в следственном изоляторе N ИЗ-16/2, г. Казань.
Второй заявитель содержался там с 24 января по 22 февраля 2002 г. Их
камеры были переполнены.
76. С 17 по 23 февраля и 17 - 18 мая 2002 г. первый заявитель
содержался в следственном изоляторе N ИЗ-66/1, г. Екатеринбург. В
определенный момент он находился в камере примерно с 80 заключенными.
77. С 26 февраля по 4 марта 2002 г. первый заявитель содержался в
следственном изоляторе N ИЗ-24/1, г. Красноярск. Его камера была
переполнена. 28 февраля 2002 г. первый заявитель письменно жаловался
главе Управления Федеральной службы исполнения наказаний (далее -
ФСИН) по Красноярскому краю на плохие условия содержания; на его
перевод в Сибирь; и на незаконные действия сотрудников, которые
конвоировали его. Он также просил о переводе в лазарет и
предоставлении ингалятора. Он не получил ответа на свою жалобу.
78. С 5 по 7 марта, 14 и 26 апреля 2002 г. первый заявитель содержался
в транзитной зоне учреждения N У-235/15, Красноярский край. 5 марта
2002 г. он жаловался начальнику управления ФСИН по Красноярскому краю
на плохие условия содержания. Он не получил официального ответа, но
был опрошен начальником транзитной зоны.
79. С 7 марта по 14 апреля 2002 г. первый заявитель находился в
центральной больнице N 2 Красноярского края в удовлетворительных
условиях. В больнице был сделан анализ крови, который не выявил
заражения гепатитом C.
80. С 27 апреля по 16 мая 2002 г. первый заявитель содержался в
следственном изоляторе N ИЗ-55/1, г. Омск. Он находился в камере с 18
заключенными. Окна камеры были загорожены железными листами.
b) Доводы властей Российской Федерации
81. С 24 января по 16 февраля и с 19 мая по 4 июня 2002 г. первый
заявитель содержался в следственном изоляторе N ИЗ-16/2, г. Казань.
Камеры были оборудованы надлежащим образом. Заключенные могли
пользоваться санитарным оборудованием, когда необходимо, и еженедельно
мыться в бане.
82. Первый заявитель содержался в следственном изоляторе N ИЗ-66/1 в
г. Екатеринбурге с 18 по 23 февраля 2002 г. В камере площадью 35 кв. м
вместе с первым заявителем содержалось девять заключенных. Он также
находился в изоляторе 17 - 18 мая 2002 г. в камере площадью 17 кв. м,
вмещавшей 13 заключенных.
83. С 26 февраля по 4 марта 2002 г. первый заявитель содержался в
следственном изоляторе N ИЗ-24/1 г. Красноярска. Камера площадью 45
кв. м была оборудована 26 кроватями. В то время в ней содержалось 22
заключенных. Первый заявитель не жаловался на условия содержания
сотрудникам прокуратуры Красноярского края, которые регулярно посещали
изолятор N ИЗ-24/1.
84. С 5 по 7 марта, с 14 по 26 апреля 2002 г. первый заявитель
содержался в транзитной зоне исправительного учреждения У-235/15,
Красноярский край. Он находился в камере площадью 50 кв. м.
Одновременно с первым заявителем в ней содержалось не более 14 других
заключенных.
85. С 7 марта по 14 апреля 2002 г. первый заявитель содержался в
центральной больнице N 2 Главного управления ФСИН по Красноярскому
краю. Он прошел медицинское обследование. В результате у него был
диагностирован посттравматический артрит левого колена, и он был
признан негодным к отбытию наказания в исправительных учреждениях
Красноярского края.
86. С 27 апреля по 16 мая 2002 г. первый заявитель содержался в
следственном изоляторе N ИЗ-55/1, г. Омск. Он находился в камере,
предназначенной для четырех человек, с тремя заключенными.
4. Условия транспортировки первого заявителя
a) Доводы первого заявителя
87. В неустановленную дату было принято решение о переводе первого
заявителя из г. Казани в Красноярский край для отбытия наказания.
88. На железнодорожной станции г. Казани первый заявитель и 12 - 15
других заключенных были размещены в предназначенном для восьми человек
купе специального вагона для заключенных. В связи с недостаточностью
места конвоиры использовали силу при размещении заключенных по купе.
89. Условия транспортировки были крайне плохими: первый заявитель и
другие заключенные недоедали во время поездки; перед отбытием из
следственного изолятора N ИЗ-66/1 г. Екатеринбурга первому заявителю
выдали три буханки хлеба, и он не получал другой пищи в течение трех
дней транспортировки по железной дороге.
90. На железнодорожных станциях заключенных сопровождали различные
конвойные группы. При размещении заключенных в поезда на
железнодорожных станциях все конвойные группы использовали схожие
методы. В частности, однажды на железнодорожной станции заключенных
заставили сидеть на корточках с опущенными головами. Затем конвоиры
приказали им встать, держа голову в том же положении, и бежать к своим
вагонам. Заключенные несли свои тяжелые сумки на вытянутых руках.
Каждый заключенных должен был взять за руки другого. Конвоиры избивали
тех, кто не повиновался.
b) Доводы властей Российской Федерации
91. 16 февраля 2002 г. первый заявитель был отконвоирован на
железнодорожную станцию г. Казани и помещен в поезд, следующий в г.
Екатеринбург. В его купе находились пятеро других заключенных. 17
февраля 2002 г. поезд прибыл на железнодорожную станцию г.
Екатеринбурга. Первый заявитель не жаловался должностным лицам
Управления ФСИН по Свердловской области на условия транспортировки.
92. 23 февраля 2002 г. администрация следственного изолятора N ИЗ-66/1
выдала заявителю продукты на 72 часа. После этого он был направлен по
железной дороге в г. Красноярск. Он был помещен в большое купе с 11
другими заключенными; конвой не использовал силу в их отношении.
Поездка продолжалась 55 часов 51 минуту. 26 февраля 2002 г. первый
заявитель прибыл в г. Красноярск. Он не жаловался на условия
транспортировки.
93. 4 марта 2002 г. администрация следственного изолятора N ИЗ-24/1
выдала заявителю продукты на 24 часа и направила его на
железнодорожную станцию г. Красноярска. Первый заявитель был размещен
в большом купе поезда, где находились девять других заключенных.
Конвоиры относились к заключенным уважительно и не применяли к ним
силу. 5 марта 2002 г. поезд прибыл на станцию Решоты Красноярского
края. Первый заявитель не жаловался на условия транспортировки или
жестокое обращение со стороны конвоиров.
94. 26 апреля 2002 г. на станции Решоты заявитель был помещен на
поезд, следующий в г. Омск. В большом купе с ним находились 10 других
заключенных. Вагон был оборудован надлежащим образом.
95. 16 мая 2002 г. в г. Омске заявитель был помещен в поезд, следующий
в г. Екатеринбург. В купе с ним находились 10 других заключенных. В
его отношении не применялась сила. Он не жаловался на действия конвоя.
96. 18 мая 2002 г. в г. Екатеринбурге заявитель был помещен с пятью
другими заключенными в купе поезда. 19 мая 2002 г. первый заявитель
прибыл в г. Казань. Он не жаловался на действия конвоя.
5. Условия содержания в исправительной колонии N УЭ-148/5
97. 4 июня 2002 г. первый заявитель был переведен в исправительную
колонию N УЭ-148/5 в г. Свияжске, Республика Татарстан.
a) Доводы первого заявителя
98. Исправительное учреждение было переполнено, так как 2300
заключенных содержались в помещениях, рассчитанных на 1000 человек.
Летом отсутствовала горячая вода. Заключенным, разделенным на группы
по 250 человек, было разрешено еженедельно мыться в бане,
оборудованной лишь шестью работающими душевыми установками. Каждая
группа могла находиться в бане два часа.
99. В лазарете учреждения N УЭ-148/5 отсутствовали лекарства,
необходимые при астме заявителя; питание было очень плохим; в пище
отсутствовали витамины.
100. Администрация учреждения иногда теряла документы заключенных и не
позволяла им делать копии материалов дел, тем самым препятствуя им в
направлении жалоб в компетентные органы.
101. 6 декабря 2002 г. исполняющий обязанности начальника учреждения N
УЭ-148/5 применил взыскание в отношении первого заявителя, водворив
его в штрафной изолятор. Первый заявитель обжаловал в суд незаконные
действия должностного лица. Его жалоба была отклонена Окончательным
решением от 18 декабря 2003 г.
102. В марте 2006 г. первый заявитель узнал, что 10 июня 2002 г. у
него был диагностирован гепатит C.
103. В своих замечаниях от 10 ноября 2006 г. первый заявитель сообщил,
что на тот момент в учреждении N УЭ-148/5 находились 1700 заключенных.
b) Описание события властями Российской Федерации
104. Заключенные, содержавшиеся в исправительной колонии строгого
режима N УЭ-148/5, жили в общежитиях. Они могли оставаться в
общежитиях в определенные часы и проводить остальное время в иных
помещениях, таких как производственные зоны.
105. 9 июня 2002 г. первому заявителю было отведено индивидуальное
спальное место в общежитии бригады N 7. Его камера площадью 90 кв. м
вмещала 44 заключенных, которые располагали 2,04 кв. м пространства на
человека.
106. 7 апреля 2003 г. первый заявитель был переведен в общежитие
бригады N 16, где ему было отведено индивидуальное спальное место. Его
камера площадью 35 кв. м вмещала 17 заключенных, которые располагали
2,06 кв. м пространства на человека.
107. 5 сентября 2003 г. первый заявитель был возвращен в общежитие
бригады N 7, где ему было отведено индивидуальное спальное место. В
его камере площадью 90 кв. м содержался 41 заключенный. Каждый
заключенный располагал 2,14 кв. м пространства.
108. 15 апреля 2004 г. первый заявитель был переведен в общежитие
бригады N 8, где ему было отведено отдельное спальное место. Его
камера площадью 90 кв. м вмещала 40 заключенных. Каждый заключенный
располагал 2,25 кв. м пространства.
109. Санитарные помещения в трех общежитиях были надлежащим образом
оборудованы в соответствии с требованиями законодательства страны. В
частности, общежитие бригады N 8 включало три спальные комнаты, в
которых находилось всего 130 кроватей. Оно было оборудовано душевой
комнатой площадью 25 кв. м пятью душевыми установками, зеркалом,
полкой, писсуаром и ножной ванной.
110. В учреждении N УЭ-148/5 имелась надлежащим образом оборудованная
баня, которую заключенные могли еженедельно посещать согласно графику.
111. В каждом общежитии были пять раковин с кранами для горячей и
холодной воды. Находясь в общежитии, заключенные могли использовать
раковины и унитазы по мере необходимости. Производственные части были
снабжены санитарным оборудованием и раковинами.
112. Питание, получаемое заключенными учреждения N УЭ-148/5,
соответствовало нормам, установленным законом. Учреждение N УЭ-148/5 в
полном объеме снабжалось продуктами во время нахождения там заявителя.
Его администрация надлежащим образом контролировала качество пищи.
113. Во время нахождения в учреждении N УЭ-148/5 первый заявитель
постоянно находился под медицинским наблюдением. Он регулярно проходил
медицинские обследования и получал требуемую медицинскую помощь при
необходимости.
114. Первый заявитель не содержался совместно с заключенными,
страдавшими туберкулезом и гепатитом. Заключенные, ранее страдавшие
туберкулезом, и носители вируса гепатита находились под превентивным
наблюдением, но не являлись распространителями инфекции.
115. 10 июня 2002 г. первому заявителю был сделан анализ крови,
показавший, что он являлся носителем вируса гепатита C. Клинические
признаки гепатита у первого заявителя отсутствовали.
КонсультантПлюс: примечание.
Нумерация разделов дана в соответствии с источником опубликования.
4. Предполагаемое отсутствие адекватной медицинской помощи,
что касается второго заявителя
a) Доводы второго заявителя
116. Второй заявитель страдал хроническим гепатитом B и C. В
соответствии с медицинской справкой, выданной городской поликлиникой
г. Набережные Челны 24 апреля 2003 г., второй заявитель нуждался в
специальной диете, витаминах и гепатозащитных лекарствах. Ему также
было рекомендовано постоянное медицинское наблюдение.
117. 13 октября 2003 г. второй заявитель получил две таблетки "Но-шпа"
в санчасти колонии N УЭ-148/2.
118. 15 января 2006 г. второй заявитель был переведен в больницу
Управления ФСИН по Республике Татарстан. Во время транспортировки по
железной дороге он потерял сознание. Конвоиры не располагали
лекарствами, чтобы помочь ему прийти в чувство. В тот же день он был
помещен в тюремную больницу.
119. С 15 января по 14 февраля 2006 г. второй заявитель содержался в
палате N 2 тюремной больницы. В палате имелось одно маленькое окно
размером 20 x 20 см и не хватало свежего воздуха и естественного
света. В этот период заявитель получал лечение раствором глюкозы и
гепатозащитным препаратом "Карсил".
120. Во время нахождения в больнице второй заявитель в письменной
форме жаловался в районную прокуратуру на отсутствие лекарств и
квалифицированной медицинской помощи в тюремной больнице.
121. 15 февраля 2006 г. второй заявитель был переведен в палату N 4 с
окнами большего размера. Он узнал, что его соседи были
ВИЧ-инфицированными.
122. Второй заявитель получал лекарства, которые приносил его брат по
рекомендации врачей, включая гепатозащитные препараты "Гептрал" и
"Эссенциале". Он терял вес, хотя придерживался предписанной диеты.
123. Письмом от 24 августа 2006 г. врач тюремной больницы сообщила
адвокату второго заявителя, что некоторые лекарства, назначенные
второму заявителю, приобретаются его родственниками. Она также
сообщила, что невозможно установить, нуждается ли заявитель в
противовирусной терапии, поскольку он выписан из тюремной больницы, и
также отметила, что такая терапия может быть назначена лишь после
комплексного обследования, которое не может быть проведено в
исправительных учреждениях.
b) Доводы властей Российской Федерации
124. В 1995 году заявитель был поставлен на учет в поликлинике N 4 г.
Набережные Челны, Республика Татарстан, как лицо, страдающее
хроническим вирусным гепатитом B и C с высокой репликационной
активностью.
125. Находясь в заключении, второй заявитель регулярно проходил
медицинские осмотры и рентген грудной клетки, которые не выявили
клинических признаков туберкулеза. Отсутствовали клинические признаки
того, что он страдал циррозом.
126. 21 февраля 2001 г. второй заявитель получил медицинскую помощь в
связи с респираторной вирусной инфекцией. В августе и ноябре 2001 г.
он лечился от нейродермита. У него отсутствовали травмы или телесные
повреждения.
127. 19 декабря 2005 г. второй заявитель был помещен в учреждение N
УЭ-148/5 с диагнозом "обострение хронического вирусного гепатита C".
Он получал, в частности, "Гептрал" и "Эссенциале". 13 января 2006 г.
он был выписан из учреждения N УЭ-148/5.
128. 15 января 2006 г. второй заявитель был помещен в тюремную
больницу Управления ФСИН по Республике Татарстан с диагнозом "активный
хронический вирусный гепатит C с холестатическим синдромом и
пониженной цитолической реакцией и умеренной дисфункцией печени". Он
получал адекватное лечение, но не соблюдал предписанную диету.
129. 21 марта 2006 г. состояние здоровья второго заявителя
характеризовалось как стабильное.
130. 29 марта 2006 г. второй заявитель был выписан из больницы и
переведен в учреждение N УЭ-148/5.
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции, что касается
условий содержания и транспортировки первого заявителя
131. Первый заявитель жаловался на основании статьи 3 Конвенции на
материальные условия содержания под стражей; условия транспортировки и
содержания в различных изоляторах во время транспортировки; и условия
содержания в колонии N УЭ-148/5. В частности, он утверждал, что
учреждения, в которых он находился, были переполнены. Он также
указывал, что во время транспортировки подвергался жестокому обращению
со стороны конвоиров. Первый заявитель также неопределенно жаловался
на то, что в колонии N УЭ-148/5 заключенные подвергались угрозе
заражения туберкулезом и гепатитом, что в лазарете не было некоторых
лекарств, и что питание было скудным. Статья 3 Конвенции
предусматривает:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Доводы сторон
132. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения первого
заявителя. Они отметили, что первый заявитель не доводил свои жалобы
до сведения прокуратуры или судов. Таким образом, по мнению властей
Российской Федерации, его жалобы на основании статьи 3 Конвенции
подлежали отклонению в связи с неисчерпанием внутренних средств
правовой защиты согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции.
133. Далее они настаивали на том, что условия содержания заявителя под
стражей и транспортировки были совместимы со статьей 3 Конвенции. Что
касается условий содержания в колонии N УЭ-148/5, власти Российской
Федерации отметили, что в исправительном учреждении заключенные
содержались не в камерах, а в общежитиях. Они могли оставаться в
спальных комнатах общежития ночью и проводить дневное время в иных
помещениях исправительного учреждения. Законодательно установленная
норма площади в 2 кв. м на человека соблюдалась в колонии N УЭ-148/5.
В связи с отсутствием клинических признаков гепатита не имеется
причинной связи между содержанием заявителя в учреждениях российской
пенитенциарной системы и его заболеванием. Кроме того, сам заявитель
признал, что страдал гепатитом C в 1998 году. Власти Российской
Федерации утверждали, что в соответствии с правилами внутреннего
распорядка исправительных учреждений копирование материалов дела
являлось платной услугой для заключенных. Первый заявитель не
обращался с жалобами к администрации колонии N УЭ-148/5 или иным
надзирающим органам на отсутствие доступа к материалам дела.
134. В подтверждение своих доводов власти Российской Федерации
представили фотографии спальных комнат учреждения N УЭ-148/5. Дата, в
которую были сделаны фотографии, не сообщалась.
135. Власти Российской Федерации сообщили, что 22 марта 2006 г. первый
заявитель письменно подтвердил, что ситуация в исправительной системе
улучшилась по сравнению с 2001 - 2002 годами, и что "в настоящее время
условия содержания совместимы с законом, я не имею претензий в части
фактов, затронутых в жалобе". 22 марта 2006 г. первый заявитель
письменно сообщил, что не имеет жалоб в отношении санчасти учреждения
N УЭ-148/5.
136. В итоге власти Российской Федерации утверждали, что нарушение
статьи 3 Конвенции в отношении первого заявителя отсутствовало.
137. Первый заявитель поддержал свою жалобу. Он сообщил, что не
существовало эффективных средств правовой защиты в отношении его жалоб
на условия транспортировки. Он подчеркнул, что учреждение N УЭ-148/5
было переполнено, и что количество душевых установок в бане не было
достаточным с учетом числа заключенных.
138. В доказательство своих утверждений первый заявитель представил
два письменных свидетельства лиц, которые отбывали наказание вместе с
ним, О.К. и И.С. Согласно утверждениям О.К., который содержался в
учреждении N УЭ-148/5 с февраля 2000 г., в 2002 - 2003 годах в камере
площадью 35 кв. м содержались 53 заключенных, и трое заключенных
заболели туберкулезом. И.С., который содержался в учреждении N
УЭ-148/5 с 1999 года, утверждал, что в июне 2002 г. заявители
размещались в секции N 1 общежития бригады N 7. В то время в данном
общежитии содержались более 500 заключенных. Из-за отсутствия кроватей
заключенные спали по очереди, но некоторые были вынуждены спать на
полу или на табуретах. Первый заявитель в течение месяца спал на полу;
после этого он спал по очереди со вторым заявителем.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость жалобы
a) Исчерпание внутренних средств правовой защиты
139. Европейский суд напоминает, что государство-ответчик, ссылающееся
на неисчерпание внутренних средств правовой защиты, обязано доказать
Европейскому суду, что средство правовой защиты было эффективным,
доступным теоретически и практически в соответствующий период, то есть
было доступным, могло обеспечить возмещение в связи с жалобами
заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Большой
палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба
N 25803/94, S: 76, ECHR 1999-V; и Решение Европейского суда по делу
"Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, S: 15,
ECHR 2002-VIII). Европейский суд далее напоминает, что внутренние
средства правовой защиты должны быть "эффективными" в смысле
предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения либо
предоставления адекватного возмещения за уже произошедшее нарушение
(см. Постановление Большой палаты по делу "Кудла против Польши"
({Kudla} <*> v. Poland), жалоба N 30210/96, S: 158, ECHR-XI).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
140. Европейский суд прежде всего отмечает, что первый заявитель не
жаловался национальным властям на какое-либо жестокое обращение со
стороны конвоиров. Соответственно, возражение властей Российской
Федерации в этом отношении должно быть поддержано. Таким образом,
жалоба первого заявителя в части, касающейся предполагаемого жестокого
обращения со стороны конвоиров, подлежит отклонению в связи с
неисчерпанием внутренних средств правовой защиты согласно пункту 1
статьи 35 Конвенции.
141. Европейский суд далее отмечает, что им уже было установлено
отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты в
российской правовой системе в отношении жалоб, касающихся общих
условий содержания в следственных изоляторах, особенно в части
структурной проблемы перенаселенности (см. Постановление Европейского
суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской
Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, S: 29).
142. Европейский суд также принимает к сведению довод властей
Российской Федерации о том, что первый заявитель не жаловался в
прокуратуру по поводу плохих условий транспортировки по железной
дороге. Однако власти Российской Федерации не доказали, что жалоба в
прокуратуру могла обеспечить предупредительный эффект или компенсацию
в связи с условиями транспортировки, противоречащими статье 3
Конвенции. Также они не доказали, что жалоба в суд могла быстро
улучшить ситуацию первого заявителя.
143. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что первый
заявитель не обращался с жалобами на условия содержания в
исправительной колонии N УЭ-148/5 в прокуратуру или суды. Однако они
не уточнили, какое требование или жалоба, по их мнению, являлись бы
эффективным средством правовой защиты, и не представили иной
информации о том, как такое средство могло предотвратить
предполагаемое нарушение или его продолжение либо обеспечить заявителю
адекватное возмещение. В отсутствие таких доказательств и принимая во
внимание вышеизложенные принципы, Европейский суд отмечает, что власти
Российской Федерации не обосновали свое утверждение о том, что
средства правовой защиты в отношении условий транспортировки по
железной дороге и содержания в исправительном учреждении, которые
заявитель предположительно не исчерпал, были эффективными (см. в числе
других примеров Постановление Европейского суда от 17 февраля 2004 г.
по делу "Кранз против Польши" (Kranz v. Poland), жалоба N 6214/02, S:
23, и Решение Европейского суда от 4 марта 2003 г. по делу "Скавинская
против Польши" (Skawinska v. Poland), жалоба N 42096/98).
144. Соответственно, Европейский суд принимает возражение властей
Российской Федерации относительно неисчерпания внутренних средств
правовой защиты в отношении жалобы первого заявителя на предполагаемое
жестокое обращение со стороны конвоиров, и отклоняет их возражение в
отношении жалоб на условия содержания первого заявителя в следственных
изоляторах и исправительном учреждении N УЭ-148/5, а также на условия
транспортировки.
b) Соблюдение правила шестимесячного срока
145. Европейский суд напоминает, что согласно пункту 1 статьи 35
Конвенции он может принимать дело к рассмотрению в течение шести
месяцев с даты вынесения окончательного решения по делу. Если, однако,
изначально ясно, что заявителю не было доступно эффективное средство
правовой защиты, срок начинает течь с даты обжалуемых действий или мер
либо с даты, когда заявитель узнал о таком действии, его влиянии на
заявителя или ущербе, причиненном заявителю (см. Решение Европейского
суда от 2 июля 2002 г. по делу "Деннис и другие против Соединенного
Королевства" (Dennis and Others v. United Kingdom), жалоба N
76573/01).
146. Европейский суд отмечает, что первый заявитель впервые выступил с
жалобой на условия содержания под стражей в Письме Европейскому суду
от 5 февраля 2003 г. По поводу жалоб, касающихся изолятора временного
содержания и следственного изолятора в г. Чебоксары, пребывание в них
первого заявителя прекратилось 18 декабря 2000 г. и 24 января 2002 г.,
соответственно, то есть более чем за шесть месяцев до даты подачи
жалобы (см., например, Решение Европейского суда от 16 сентября 2004
г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v.
Russia), жалоба N 30138/02).
147. Что касается жалоб на условия транспортировки и содержания в
следственных изоляторах в ходе транспортировки, Европейский суд
отмечает, что транспортировка заявителя по железной дороге завершилась
4 июня 2002 г. Следовательно, указанные жалобы были поданы за
пределами срока и подлежат отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4
статьи 35 Конвенции.
148. Европейский суд заключает, что обладает юрисдикцией для
рассмотрения жалобы первого заявителя в части условий содержания в
исправительном учреждении N УЭ-148/5 с 4 июня 2002 г. Он считает, что
данная жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3
статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является
неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба
должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо жалобы
149. Европейский суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет
одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в
абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее
достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или
поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой палаты по
делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, S:
119, ECHR 2000-IV). Однако, чтобы попасть в сферу действия статьи 3
Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня
суровости (см. Постановление Европейского суда от 18 января 1978 г. по
делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United
Kingdom), Series A, N 25, S: 162). Европейский суд отмечает, что в
соответствии с его последовательной прецедентной практикой меры,
лишающие лица свободы, часто могут содержать неизбежный элемент
страдания и унижения. Тем не менее государство должно обеспечить,
чтобы лицо содержалось в условиях, совместимых с уважением его
человеческого достоинства, чтобы способ и метод исполнения этой меры
не подвергали его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный
уровень, присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая
практические требования меры, связанной с лишением свободы, его
здоровье и благополучие адекватно охранялись (см. Постановление
Европейского суда по делу "Валашинас против Литвы" ({Valasinas} v.
Lithuania), жалоба N 44558/98, ECHR 2001-VIII, S: 101 - 102).
150. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский суд
отмечает, что стороны не пришли к единому мнению относительно
определенных аспектов условий содержания заявителя в учреждении N
УЭ-148/5. Основной характеристикой условий содержания, оспариваемой
сторонами, является число заключенных в камерах. Из информации,
представленной первым заявителем, следует, что спальная комната была
настолько переполнена, что он не имел индивидуального спального места
в течение как минимум первых двух месяцев пребывания в исправительном
учреждении. Власти Российской Федерации оспорили это утверждение. Они
сообщили, что с 9 июня 2002 г. по 7 апреля 2003 г. первый заявитель
находился в одном помещении с 44 заключенными и располагал 2,04 кв. м
личного пространства.
151. В этой связи Европейский суд отмечает, что конвенционное
производство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях
характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit
probatio (доказывание возлагается на утверждающего), так как в
некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к
информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение
Конвенции. Непредставление государством-ответчиком такой информации
без убедительного объяснения причин может привести к выводу об
обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского
суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Езкан и другие против Турции"
(Ahmet {Ozkan} and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, S: 426).
152. Власти Российской Федерации имели возможность представить
Европейскому суду копии регистрационных журналов с именами
заключенных, содержавшихся вместе с заявителем, однако они не сделали
этого. Власти Российской Федерации не утверждали, что фотографии
спальных комнат, представленные Европейскому суду (см. S: 134
настоящего Постановления), были сделаны в соответствующий период 2002
года. При таких обстоятельствах Европейский суд не считает, что данные
фотографии могут опровергнуть утверждения первого заявителя. В свою
очередь, первый заявитель представил два письменных свидетельства лиц,
содержавшихся вместе с ним, в подтверждение своих доводов. Учитывая,
что власти Российской Федерации не представили убедительного
объяснения причин непредставления значимой информации, Европейский суд
рассмотрит вопрос о числе заключенных в камерах на основании
утверждений первого заявителя.
153. Первый заявитель утверждал, что в исправительном учреждении,
рассчитанном на 1000 заключенных, фактически содержались в разное
время от 1700 до 2300 заключенных (см. S: 98 и 103 настоящего
Постановления). Такой уровень переполненности камер и пропускная
способность бани, не соответствовавшая большому числу заключенных,
негативно влияли на качество их жизни.
154. Европейский суд напоминает, что неоднократно устанавливал
нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных
достаточным личным пространством в период предварительного заключения
(см., в частности, Постановление Европейского суда по делу "Худоеров
против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02,
S: 104 и последующие, ECHR 2005-X (извлечения); Постановление
Европейского суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской
Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, S: 44 и последующие;
Постановление Европейского суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов
против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01,
S: 41 и последующие; Постановление Европейского суда от 20 января 2005
г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia),
жалоба N 63378/00, S: 39 и последующие; Постановление Европейского
суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v.
Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, S: 97 и последующие). Он
также устанавливал, что проблемы, сказанные с содержанием в российских
следственных изоляторах, носят структурный характер (см. Постановление
Европейского суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против
Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, S: 57; и
Решение Европейского суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против
Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00).
155. Следует провести различие между вышеупомянутыми делами, которые
касаются условий содержания в следственных изоляторах, и настоящим
делом, поскольку Европейский суд еще не признавал, что условия
содержания в исправительных колониях свидетельствуют о структурной
проблеме с точки зрения статьи 3 Конвенции (см., в качестве
противоположного примера, Постановление Европейского суда от 10 мая
2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov
v. Russia), жалоба N 106/02, S: 29). Например, была признана явно
необоснованной жалоба, касающаяся условий содержания в исправительной
колонии, поскольку заявитель пользовался широкой свободой передвижения
по помещениям учреждения. Однако в том деле заявитель располагал 3,5
кв. м личного пространства и не утверждал, что не был обеспечен
индивидуальным спальным местом (см. Решение Европейского суда от 16
сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации"
(Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02). Другая жалоба на условия
содержания в исправительной колонии была отклонена как явно
необоснованная, поскольку заявитель был постоянно обеспечен
индивидуальной койкой (см. Решение Европейского суда от 27 сентября
2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v.
Russia), жалоба N 76114/01).
156. Оставляя в стороне вопрос о наличии структурной проблемы
переполненности российских исправительных колоний, Европейский суд,
тем не менее, полагает, что личная ситуация заявителя во время первых
месяцев содержания в учреждении N УЭ-148/5 была плачевной.
157. Европейский суд принимает к сведению Письмо первого заявителя от
22 марта 2006 г., представленное властями Российской Федерации (см. S:
135 настоящего Постановления). Он с готовностью признает, что условия
содержания в учреждении N УЭ-148/5 к 2006 году улучшились. Однако
такое улучшение само по себе не может оправдать плохие условия
содержания заявителя в 2002 году.
158. Учитывая изложенное, Европейский суд заключает, что в результате
продолжительного отсутствия минимального комфорта, который
обеспечивается нормальным ночным сном в удовлетворительных условиях, в
сочетании с нехваткой личного пространства, заявитель был подвергнут
переживаниям и трудностям, превышающим неизбежный уровень страдания,
присущий лишению свободы. Соответственно, условия его содержания
представляли собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.
159. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что
касается необеспечения заявителя индивидуальным спальным местом в
исправительном учреждении N УЭ-148/5 в 2002 году. С учетом данного
вывода Европейский суд не видит необходимости отдельно рассматривать
вопрос о предполагаемом нарушении Конвенции в части иных
предполагаемых недостатков в условиях содержания в указанном
учреждении в отношении первого заявителя.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции,
что касается неадекватной медицинской помощи второму
заявителю в учреждении N УЭ-148/5
160. Второй заявитель по существу жаловался на основании статьи 3
Конвенции на отсутствие адекватного лечения гепатита в учреждении N
УЭ-148/5.
A. Доводы сторон
161. Власти Российской Федерации утверждали, что доводы второго
заявителя были необоснованными. Учреждение N УЭ-148/5 в полном объеме
снабжалось необходимыми лекарствами. Во время пребывания там заявитель
находился под постоянным медицинским наблюдением. В итоге власти
Российской Федерации утверждали, что второй заявитель получал
адекватную медицинскую помощь и, таким образом, его жалоба была явно
необоснованной. Кроме того, они ссылались на неисчерпание внутренних
средств правовой защиты, поскольку второй заявитель не жаловался на
отсутствие медицинской помощи в прокуратуру или суд.
162. Второй заявитель поддержал свою жалобу.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость жалобы
a) Исчерпание внутренних средств правовой защиты
163. Европейский суд вновь ссылается на установленные в его
прецедентной практике принципы, касающиеся исчерпания внутренних
средств правовой защиты (см. S: 139 настоящего Постановления).
164. Европейский суд подчеркивает, что власти Российской Федерации
лишь отметили, что второй заявитель не подавал жалобы, касающиеся
медицинской помощи, доступной ему в заключении, в национальные суды
или прокуратуру. Они не уточнили, какое требование или жалоба, по их
мнению, являлись бы эффективным средством правовой защиты, и не
представили иной информации о том, как такое средство могло
предотвратить предполагаемое нарушение или его продолжение либо
обеспечить второму заявителю адекватное возмещение. При таких
обстоятельствах, принимая во внимание вышеуказанные принципы,
Европейский суд находит, что власти Российской Федерации подняли
вопрос о неисчерпании, но не доказали свое утверждение о том, что
средства правовой защиты, которые второй заявитель предположительно не
исчерпал, были эффективными (см., в частности, Постановление
Европейского суда от 17 февраля 2004 г. по делу "Кранз против Польши"
(Kranz v. Poland), жалоба N 6214/02, S: 23, и Решение Европейского
суда от 4 марта 2003 г. по делу "Скавинская против Польши" (Skawinska
v. Poland), жалоба N 42096/98).
165. По изложенным основаниям Европейский суд находит, что жалоба в
данной части не может быть отклонена в связи с неисчерпанием
внутренних средств правовой защиты.
b) Обоснованность жалобы
166. В соответствии с вышеприведенными общими принципами, касающимися
запрета жестокого обращения (см. S: 149 настоящего Постановления),
Европейский суд далее напоминает, что статью 3 Конвенции нельзя
толковать как закрепляющую общую обязанность освободить заключенного
из-под стражи в связи с состоянием его здоровья, кроме исключительных
случаев (см. Решение Европейского суда по делу "Папон против Франции"
(Papon v. France) (N 1), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI, и Решение
Европейского суда от 5 апреля 2001 г. по делу "Прибке против Италии"
(Priebke v. Italy), жалоба N 48799/99), однако отсутствие надлежащей
медицинской помощи в месте лишения свободы может само по себе вызывать
вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, даже если состояние здоровья
заявителя не требует его немедленного освобождения. Государство должно
обеспечить, чтобы, принимая во внимание практические потребности,
вытекающие из лишения лица свободы, его здоровье и благополучие
охранялись бы надлежащим образом, в том числе путем обеспечения ему
необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой палаты по
делу "Кудла против Польши" ({Kudla} v. Poland), жалоба N 30210/96,
ECHR 2000-XI, S: 93 - 94; см. также Постановление Европейского суда от
28 января 1994 г. по делу "Уртадо против Швейцарии" (Hurtado v.
Switzerland), Series A, N 280-A, заключение Комиссии, pp. 15 - 16, S:
79).
167. Возвращаясь к жалобе второго заявителя на отсутствие необходимых
лекарств в санчасти учреждения N УЭ-148/5 и тюремной больнице,
Европейский суд повторяет, что недоступность необходимых лекарств
может вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, если это
обстоятельство негативно сказывается на состоянии здоровья заявителя
или причиняет ему страдания определенной степени интенсивности (см.
Решение Европейского суда от 10 июля 2007 г. по делу "Мирилашвили
против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia), жалоба N
6293/04).
168. Европейский суд отмечает, что второй заявитель получал
определенное лечение. В частности, ему были назначены гепатозащитные
препараты, которыми его обеспечивал брат. Соответственно, второй
заявитель не может утверждать, что на нем негативно сказалась нехватка
лекарств в больнице.
169. Европейский суд далее отмечает, что заявитель оспаривает
адекватность лечения в целом. Однако он не представил медицинское
заключение, подтверждающее его позицию. Европейский суд полагает, что
из письма врача тюремной больницы не следует, что состояние здоровья
второго заявителя требовало какого-либо специального лечения (см. S:
123 настоящего Постановления). Одна лишь невозможность проведения
комплексного обследования в исправительных учреждениях не может
рассматриваться как доказательство общей неадекватности медицинской
помощи, доступной второму заявителю, так как не доказано, что такое
обследование было обязательно в его конкретном случае. В
обстоятельствах настоящего дела Европейский суд полагает, что
отсутствие определенных лекарств в санчасти учреждения не сказалось на
состоянии здоровья второго заявителя настолько негативно, чтобы
причинить ему страдания.
170. Рассмотрев представленные ему материалы, Европейский суд не
усматривает оснований для вывода о неадекватности медицинской помощи в
связи с гепатитом, которую заявитель получал во время отбывания
наказания.
171. Отсюда следует, что жалоба в данной части должна быть отклонена
как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35
Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции,
что касается условий содержания второго
заявителя в тюремной больнице
A. Доводы сторон
172. В своих замечаниях от 10 ноября 2006 г. второй заявитель впервые
неопределенно жаловался, что конвоиры не обеспечили его адекватной
медицинской помощью, когда он потерял сознание 15 января 2006 г., что
материальные условия содержания в палате N 2 тюремной больницы были
плохими и что в палате N 4 этой больницы он находился с
ВИЧ-положительными заключенными. Он ссылался на статью 3 Конвенции.
173. Власти Российской Федерации не прокомментировали утверждения
второго заявителя.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость жалобы
174. Что касается жалоб второго заявителя на условия содержания в
тюремной больнице, Европейский суд отмечает, что он находился в палате
N 2 этой больницы с 15 января по 14 февраля 2006 г. В палату N 4
второй заявитель был переведен 15 февраля 2006 г. Власти Российской
Федерации утверждают, что он был выписан из больницы 29 марта 2006 г.
Европейский суд полагает, что содержание в одной палате должно
рассматриваться как продолжающаяся ситуация, и напоминает, что в таком
случае шестимесячный срок начинает течь с момента прекращения ситуации
(см. упоминавшееся выше Решение Европейского суда по делу "Новинский
против Российской Федерации" <*>, и Решение Европейской комиссии от 13
октября 1986 г. по делу "B. и D. против Соединенного Королевства" (B.
and D. v. United Kingdom), жалоба N 9303/81, Decisions and Reports
(DR) 49, p. 44). Он отмечает, что пребывание второго заявителя в
палатах N 2 и 4 закончилось 14 февраля и 29 марта 2006 г.,
соответственно. Таким образом, течение шестимесячного срока в
отношении жалоб, касающихся условий содержания в указанных палатах,
началось в упомянутые даты. Европейский суд отмечает, что второй
заявитель впервые жаловался на условия в тюремной больнице в своих
замечаниях от 10 ноября 2006 г., нарушив правило шестимесячного срока.
--------------------------------
<*> Решение Европейского суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Новинский
против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02,
в тексте данного Постановления упоминается впервые (прим.
переводчика).
175. Возвращаясь к жалобе на неэффективность медицинской помощи,
оказанной второму заявителю конвоирами 15 января 2006 г., Европейский
суд обращает внимание на то, что такое происшествие в силу своего
единовременного характера не может свидетельствовать о продолжающейся
ситуации (см., с соответствующими изменениями, Решение Европейского
суда от 3 июня 2004 г. по делу "Бернадотт против Швеции" (Bernadotte
v. Sweden), жалоба N 69688/01). Европейский суд отмечает, что из
материалов, имеющихся в его распоряжении, не следует, что второй
заявитель жаловался в связи с данным происшествием национальным
властям. Допуская, что отсутствовали эффективные средства правовой
защиты, Европейский суд полагает, что течение шестимесячного срока
началось 15 января 2006 г., тогда как жалоба была подана лишь 10
ноября 2006 г., то есть спустя более чем шесть месяцев.
176. Таким образом, Европейский суд находит, что жалоба второго
заявителя в данной части подана за пределами срока и подлежит
отклонению в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
177. Заявители жаловались на основании пункта 1 статьи 6 Конвенции,
что их право на справедливое судебное разбирательство было нарушено,
поскольку полученные в отсутствие адвоката признательные показания
были использованы против них в суде. Кроме того, они жаловались на
основании подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции на невозможность
перекрестного допроса свидетелей защиты и обвинения в судебном
заседании.
178. Статья 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает:
"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет
право на справедливое... разбирательство дела... независимым и
беспристрастным судом, созданным на основании закона.(...)
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как
минимум следующие права...
d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на
то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и
допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для
свидетелей, показывающих против него...".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
179. Власти Российской Федерации, не согласившись с доводами
заявителей, сообщили, что 8 и 9 декабря 2000 г. заявители были
допрошены в качестве подозреваемых и отрицали свою вину. Они не давали
признательных показаний.
180. Далее они указали, что заседания по уголовному делу заявителей
неоднократно откладывались в связи с неявкой пятерых потерпевших. Суд
первой инстанции принял все необходимые меры для обеспечения их явки.
Потерпевшие, которые проживали в г. Набережные Челны, Республика
Татарстан, отказались явиться в суд, расположенный в г. Чебоксары,
Республика Чувашия, поскольку опасались за свою безопасность. Несмотря
на возражения защиты, суд первой инстанции признал извинительной
неявку потерпевших и огласил их показания, данные в ходе
предварительного расследования.
181. Суд первой инстанции вызвал К., который не явился в заседание.
Его показания, данные в ходе предварительного расследования, по
ходатайству Ш. были оглашены. Л. и Ю.И. были вызваны на заседание, но
не явились. Их показания, данные в ходе предварительного следствия,
были оглашены, поскольку защита не заявила возражений.
182. Ходатайство заявителей о вызове продавцов магазина и сотрудников
милиции было отклонено, поскольку суд первой инстанции не обладал
сведениями об их личности или местонахождении. Кроме того, суд
отметил, что в октябре 2001 г. указанные лица вряд ли могли помнить
события 6 декабря 2000 года. П. и М.А. были вызваны в заседание по
ходатайству второго заявителя, но не явились. Заявители ссылались на
отсутствие перечисленных свидетелей в суде в своих жалобах. Суд
кассационной инстанции счел, что вина заявителей подтверждалась иными
доказательствами, и подчеркнул, что суд первой инстанции принял все
необходимые меры для обеспечения явки потерпевших и свидетелей в
заседание.
183. В итоге власти Российской Федерации утверждали, что ходатайства
заявителей о вызове свидетелей защиты удовлетворялись на тех же
условиях, что и ходатайства о вызове свидетелей обвинения, поэтому
требования пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции были
соблюдены.
2. Заявители
184. Заявители возражали против доводов властей Российской Федерации.
В частности, они утверждали, что показания второго заявителя были
оглашены в заседании. Кроме того, они настаивали на том, что защита
возражала против оглашения показаний К. и Л. Заявители представили
свидетельства П. и М.А., согласно которым эти двое свидетелей не
получали повестки о вызове в судебное заседание.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость жалобы
185. Европейский суд считает, данные жалобы не являются явно
необоснованными в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также
отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим
основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо жалобы
a) Предполагаемый самооговор
186. Европейский суд отмечает, что из материалов, имеющихся в его
распоряжении, не следует, что первый заявитель дал признательные
показания, которые затем были использованы против него. Он не убежден,
что показания второго заявителя, данные в ходе предварительного
следствия, которые были упомянуты в приговоре от 8 ноября 2001 г. (см.
S: 64 настоящего Постановления), как-либо повлияли на его осуждение.
187. Следовательно, требования статьи 6 Конвенции в данном отношении
нарушены не были.
b) Свидетели
188. Поскольку гарантии, установленные подпунктом "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции, являются специальным аспектом права на справедливое
разбирательство дела, провозглашенного в пункте 1 названной статьи,
Европейский суд рассмотрит жалобу, касающуюся уклонения от допроса
свидетелей обвинения и защиты в заседании суда, с точки зрения двух
этих положений, взятых совместно (см. Постановление Европейского суда
от 26 апреля 1991 г. по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria),
Series A, N 203, p. 10, S: 25).
i. Свидетели обвинения
альфа. Общие принципы
189. Европейский суд вначале напоминает, что допустимость
доказательств регулируется, прежде всего, правом страны и, как
правило, оценка собранных доказательств входит в задачи судов страны.
Задачей Европейского суда в соответствии с Конвенцией является не
установление того, были ли показания свидетелей должным образом
приняты в качестве доказательства, а определение того, было ли все
разбирательство, включая получение доказательств, справедливым (см.
Постановление Европейского суда от 26 марта 1996 г. по делу "Дорсон
против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands), Reports of Judgments and
Decisions 1996-II, S: 67, и Постановление Европейского суда от 23
апреля 1997 г. по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van
Mechelen and Others v. Netherlands), Reports of Judgments and
Decisions 1997-III, S: 50).
190. Как правило, все доказательства должны быть представлены в
публичном судебном заседании, в присутствии обвиняемого, с целью
состязательного обсуждения. Имеются исключения из этого принципа, но
они не должны нарушать права защиты. По общему правилу обвиняемый
должен располагать адекватной и приемлемой возможностью опровергнуть и
допросить свидетеля, показывающего против него, когда тот дает
показания, или на более поздней стадии (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Ван Мехелен и другие против
Нидерландов", S: 51, и Постановление Европейского суда от 15 июня 1992
г. по делу "Люди против Швейцарии" ({Ludi} v. Switzerland), Series A,
N 238, S: 49).
191. В соответствующих случаях принципы справедливого судебного
разбирательства требуют установления равновесия между интересами
защиты и интересами свидетелей или потерпевших, вызванных для дачи
показаний, особенно если жизнь, свобода или безопасность лица могут
подвергаться угрозе, или интересами, в целом относящимися к сфере
действия статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Дорсон против Нидерландов", S: 70).
192. Однако приемлемыми с точки зрения статьи 6 Конвенции являются
лишь строго необходимые меры, ограничивающие права защиты. Кроме того,
с целью обеспечения права обвиняемого на справедливое судебное
разбирательство любые затруднения, причиненные защите ограничением ее
прав, должны быть уравновешены процессуальными действиями судебных
органов (см. там же, S: 72, и Постановление Европейского суда от 20
декабря 2001 г. по делу "P.S. против Германии" (P.S. v. Germany),
жалоба N 33900/96, S: 23).
193. Если осуждение основано исключительно или в значительной степени
на показаниях лица, которое обвиняемый не мог допросить или не имел
права на то, чтобы оно было допрошено, в ходе расследования или
судебного разбирательства, права защиты ограничиваются в степени, не
совместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Ван
Мехелен и другие против Нидерландов", S: 55, и Постановление
Европейского суда от 27 сентября 1990 г. по делу "Виндиш против
Австрии" (Windisch v. Austria), Series A, N 186, S: 31).
бета. Потерпевшие
194. Европейский суд отмечает, что осуждение заявителей за разбой было
основано, в частности, на показаниях, данных Д.Е., Ю.Д., Р.И., В.Г. и
С.С. в ходе предварительного следствия. Он полагает, что, хотя пятеро
потерпевших от преступления не давали показания в суде лично, они
должны рассматриваться для целей подпункта "d" пункта 3 статьи 6
Конвенции в качестве свидетелей - термин, которому дается
самостоятельное толкование - поскольку их показания, данные на
предварительном следствии, были приняты во внимание судом первой
инстанции (см. Постановление Европейского суда от 19 декабря 1990 г.
по делу "Дельта против Франции" (Delta v. France), Series A, N 191-A,
S: 33).
195. Европейский суд отмечает, что организация производства по
уголовному делу способом, позволяющим защитить интересы потерпевших,
является относимым фактором, который должен приниматься во внимание
для целей статьи 6 Конвенции. Однако причины, указанные потерпевшими
для обоснования своей неявки, были достаточно неопределенными и
гипотетическими и, таким образом, не представляются уважительными. В
частности, Д.Е., Ю.Д., В.Г. и С.С. дважды отказывались являться в
заседание, поскольку они опасались за свою безопасность. Они не
представили какого-либо объяснения характеру или основаниям этих
опасений. Более того, Р.И. не являлся в заседания по причине
невозможности отсутствовать на работе.
196. Европейский суд не усматривает из материалов, имеющихся в его
распоряжении, каким образом суд первой инстанции оценивал
обоснованность страха потерпевших перед заявителями или сопоставлял
необходимость нахождения Р.И. на работе с правами заявителей на
защиту. Соответственно, он должен заключить, что суд первой инстанции
счел доказанными причины, приведенные потерпевшими, без рассмотрения,
являлись ли они реальными.
197. Учитывая, что заявители не имели возможности подвергнуть
перекрестному допросу пятерых потерпевших от преступления, Европейский
суд не убежден, что интересы потерпевших и обеспечения их безопасности
или трудоустройства могли оправдать значительное ограничение прав
заявителей (см., с соответствующими изменениями, Постановление
Европейского суда от 28 февраля 2006 г. по делу "Красники против
Чешской Республики" (Krasniki v. Czech Republic), жалоба N 51277/99,
S: 83).
198. При таких обстоятельствах нельзя признать, что судебное
разбирательство в отношении заявителей было справедливым.
199. Таким образом, по делу допущено нарушение подпункта "d" пункта 3
статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции в
отношении обоих заявителей, что касается отсутствия потерпевших в
суде.
гамма. Л. и К.
200. Европейский суд отмечает, что Л. был свидетелем обвинения, у
которого заявитель предположительно занял деньги, обнаруженные
милицией (см. S: 12, 13 и 42 настоящего Постановления), а К. был
свидетелем обвинения, который видел двух мужчин в квартире, где были
задержаны заявители (см. S: 44 настоящего Постановления). Далее он
отмечает, что стороны не пришли к единому мнению о том, возражала ли
защита против оглашения показаний Л., данных в ходе предварительного
следствия, на заседании 26 октября 2001 г. Если первый заявитель
действительно не сообщил о своем возражении, это может рассматриваться
как отказ от осуществления права (см. Постановление Европейского суда
от 26 апреля 2007 г. по делу "Вожигов против Российской Федерации"
(Vozhigov v. Russia), жалоба N 5953/02, S: 57). Европейский суд
напоминает, что отказ от осуществления права, гарантированного
Конвенцией, насколько он приемлем с точки зрения национального права,
должен быть недвусмысленно выражен и сопровождаться минимальными
гарантиями, соответствующими его важности (см. Постановление
Европейского суда от 12 февраля 1985 г. по делу "Колоцца против
Италии" (Colozza v. Italy), Series A, N 89, pp. 14 - 15, S: 28;
Постановление Большой палаты по делу "Сейдович против Италии"
(Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, S: 86, ECHR 2006-...; и
Постановление Большой палаты по делу "Эрми против Италии" (Hermi v.
Italy), жалоба N 18114/02, S: 73, ECHR 2006-...).
201. Европейский суд отмечает, что первый заявитель ходатайствовал о
вызове Л. на слушание (см. S: 42 настоящего Постановления). Власти
Российской Федерации не оспаривали доводы заявителей о том, что они
возражали против оглашения показаний двух свидетелей на слушаниях,
проводившихся до 26 октября 2001 г. Второй заявитель подал замечания
на протокол судебного заседания, содержавший отметку "возражения
отсутствуют" на странице 71, утверждая, что секретарь судебного
заседания ошибочно не внесла в протокол возражения против оглашения
показаний свидетелей (см. S: 65 настоящего Постановления). При таких
обстоятельствах Европейский суд находит, что недвусмысленный отказ от
права первого заявителя на допрос Л. отсутствовал.
202. Более того, Европейский суд не убежден, что заявители не
возражали против оглашения показаний К., данных в ходе
предварительного расследования (см. S: 45 настоящего Постановления). В
этой связи он обращается к доводу властей Российской Федерации,
согласно которому Ш., соподсудимый заявителей, ходатайствовал об
оглашении показаний К. Однако Европейский суд не считает, что при
таких обстоятельствах заявители отказались от права на перекрестный
допрос свидетеля. По мнению Европейского суда, если к суду привлечено
несколько лиц, права на защиту каждого из них должны уважаться в
равной степени, так как может иметь место конфликт интересов
соподсудимых, и показания в пользу одного из них могут иметь
неблагоприятные последствия для другого. Соответственно, Европейский
суд не считает, что заявители ясно и недвусмысленно отказались от
осуществления своего права на перекрестный допрос К.
203. Европейский суд отмечает, что национальные власти не принимали
особых мер для обеспечения явки Л. и К. в суд первой инстанции. Власти
Российской Федерации не выдвинули убедительных доводов в объяснение
отсутствия Л. Европейский суд полагает, что показания Л. на заседании
имели бы ключевое значение для установления обстоятельств дела,
поскольку они могли подтвердить или опровергнуть позицию первого
заявителя, учитывая, что показания свидетеля, данные в ходе
предварительного расследования, были исправлены, и их изначальный
смысл не был однозначным (см. S: 42 настоящего Постановления).
Представляется также, что суд первой инстанции не проявил особой
тщательности для обеспечения явки на заседание К., несмотря на то, что
он мог пояснить суду, видел ли он в квартире Р. заявителей или иных
лиц (см. S: 44 настоящего Постановления).
204. Европейский суд, таким образом, находит, что по делу допущено
нарушение прав заявителей, гарантированных подпунктом "d" пункта 3
статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, что
касается уклонения суда первой инстанции от обеспечения явки Л. и К.
на заседание.
ii. Свидетели защиты
альфа. Общие принципы
205. Европейский суд повторно напоминает общие принципы допустимости
доказательств (см. S: 189 настоящего Постановления). Далее, он
подчеркивает, что подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции не
гарантирует подсудимому неограниченного права на обеспечение явки
свидетелей в суд. Как правило, решение о необходимости или
целесообразности допроса конкретного свидетеля принимается
национальным судом (см. Постановление Европейского суда от 3 февраля
2004 г. по делу "Лаукканен и Маннинен против Финляндии" (Laukkanen and
Manninen v. Finland), жалоба N 50230/99, S: 35). Подпункт "d" пункта 3
статьи 6 Конвенции не требует явки и допроса каждого свидетеля в
пользу обвиняемого: его основная цель, как следует из слов "на тех же
условиях", это полное "равенство сторон" в данном вопросе (см.
Постановление Европейского суда от 7 июля 1989 г. "Брикмон против
Бельгии" (Bricmont v. Belgium), Series A, N 158, S: 89, и
Постановление Европейского суда от 22 апреля 1992 г. по делу "Видал
против Бельгии" (Vidal v. Belgium), Series A, N 235-B, S: 33).
Европейский суд напоминает, что принцип равенства сторон предполагает,
что заявителю должна быть "предоставлена разумная возможность излагать
свои доводы по делу в условиях, которые не ставят его в существенно
невыгодное положение по отношению к его оппоненту" (см. Постановление
Европейского суда от 22 февраля 1996 г. по делу "Булут против Австрии"
(Bulut v. Austria), Reports of Judgments and Decisions 1996-II, S:
47). Концепция "равенства сторон", однако, не исчерпывает содержание
подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, а также пункта 1 названной
статьи, являясь одним из его многочисленных аспектов. Задачей
Европейского суда является оценка того, было ли справедливым спорное
разбирательство в целом в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции
(см., в частности, Постановление Европейского суда от 19 декабря 1990
г. по делу "Дельта против Франции" (Delta v. France), Series A, N
191-A, S: 35, и Постановление Европейского суда от 22 апреля 1992 г.
по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), Series A, N 235-B,
S: 33).
бета. И.П. и М.А.
206. Европейский суд напоминает, что И.П. и М.А. являлись свидетелями
в пользу второго заявителя, у которых он предположительно занял деньги
(см. S: 12 настоящего Постановления). Он отмечает, что стороны не
пришли к единому мнению о том, вызывал ли суд первой инстанции И.П. и
М.А. Власти Российской Федерации отметили, что суд первой инстанции
удовлетворил ходатайство второго заявителя о вызове И.П. и М.А. Однако
они не представили копии повесток, адресованных данным лицам. И.П. и
М.А. сообщили в присутствии нотариуса, что они не получали повесток.
Европейский суд отмечает, что власти Российской Федерации имели
возможность прокомментировать их свидетельства, но не воспользовались
ею. Соответственно, Европейский суд находит, что второй заявитель, в
отличие от властей Российской Федерации, подтвердил свои доводы
доказательствами.
207. Европейский суд отмечает, что, если суд первой инстанции не
считал нужным вызывать И.П. и М.А., он должен был отклонить
ходатайства второго заявителя о вызове свидетелей в его пользу. Тем не
менее суд первой инстанции формально удовлетворил указанные
ходатайства, согласившись тем самым, что показания И.П. и М.А. могли
иметь значение для дела. Европейский суд, таким образом, полагает, что
суд первой инстанции был обязан принять эффективные меры для
обеспечения явки заявителей в заседание путем как минимум направления
повесток. Не сделав этого, суд первой инстанции не исполнил свою
обязанность обеспечить явку свидетелей в пользу второго заявителя на
тех же условиях, что и свидетелей обвинения, нарушив тем самым принцип
равенства сторон.
208. Следовательно, по делу допущено нарушение подпункта "d" пункта 3
статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, что
касается уклонения от направления повесток И.П. и М.А.
гамма. Сотрудники милиции и продавцы
209. Европейский суд отмечает, что в настоящем деле личности
сотрудников милиции и продавцов, которые предположительно видели
заявителей в ночь преступления, не были установлены. Европейский суд
далее отмечает, что суд первой инстанции установил, что показания
данных свидетелей не имели решающего значения для подтверждения алиби
заявителей (см. S: 51 и 52 настоящего Постановления). При таких
обстоятельствах, принимая во внимание неизбежные сложности с
установлением указанных лиц и их местонахождения, с которыми
столкнулся бы суд первой инстанции, если бы согласился вызвать их,
Европейский суд находит, что отказ разыскивать неустановленных
свидетелей и вызывать их не ограничивал права заявителей на защиту в
неприемлемой степени.
210. Следовательно, в данном отношении требования подпункта "d" пункта
3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции по
делу нарушены не были.
IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
211. Заявители выступили с рядом других жалоб на нарушение своих
конвенционных прав. В частности, они жаловались на основании пункта 1
статьи 6 Конвенции на чрезмерную продолжительность разбирательства в
их отношении, на то, что судья, народные заседатели и секретарь
судебного заседания не были беспристрастны; и что суд первой инстанции
основывался на недопустимых доказательствах и неправильно оценивал
доказательства. Они, кроме того, жаловались на отказ в возбуждении
надзорного производства по их делу. В соответствии с пунктом 2 статьи
6 Конвенции они жаловались на то, что суд обвинил их в фальсификации
документа, высказываясь относительно происхождения исправлений в
показаниях Л. Первый заявитель жаловался на то, что Т. не явился в суд
сразу после ходатайства защиты, и что Г. и Тр. не явились в суд
вообще. Первый заявитель также жаловался на некомпетентность адвоката
по назначению. Второй заявитель жаловался на то, что суд первой
инстанции основывался на показаниях его соподсудимого, данных в суде.
В Письме от 10 июля 2003 г. второй заявитель жаловался на основании
статьи 6 Конвенции на то, что его адвокат не участвовал в кассационном
слушании. В Письме от 23 февраля 2004 г. заявители жаловались на
основании пункта 1 статьи 5 Конвенции на продолжительность
предварительного заключения и на то, что их задержание и продление
срока содержания под стражей были санкционированы прокурором.
212. Принимая во внимание представленные материалы, и постольку,
поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский суд не
усматривает в замечаниях заявителей признаков нарушения прав и свобод,
предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно,
жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3
и 4 статьи 35 Конвенции.
V. Применение статьи 41 Конвенции
213. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции
или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий
этого нарушения, Европейский суд, в случае необходимости, присуждает
справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Материальный ущерб
214. Первый заявитель требовал 140000 рублей, а второй заявитель
требовал 100000 рублей в счет возмещения материального ущерба, который
они понесли вследствие обыска и изъятия их денег. Кроме того, первый
заявитель требовал 252000 рублей, а второй заявитель - 216000 рублей в
счет потери доходов, которые они получили бы, если бы не были
заключены под стражу. Первый заявитель требовал 10000 рублей в счет
компенсации стоимости лекарств, изъятых администрацией места лишения
свободы, второй заявитель - 19776 рублей в счет компенсации расходов
на приобретение лекарств.
215. Власти Российской Федерации оспорили выдвинутые требования. Они
указали, что обоснованность действий национальных органов по
предъявлению обвинения заявителям в совершении преступления не
являлась предметом рассмотрения Европейского суда в настоящем деле.
Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что требования
заявителей не были подтверждены какими-либо официальными документами.
216. Европейский суд прежде всего подчеркивает, что заявители не
выступали с жалобами на предположительно незаконное изъятие денег,
обнаруженных в квартире Р. Соответственно, он не усматривает причинной
связи между установленным нарушением статьи 6 Конвенции и
предполагаемым материальным ущербом; таким образом, он отклоняет
данные требования. Далее, Европейский суд не может строить
предположений относительно того, каким бы результат разбирательства в
отношении заявителей, если бы нарушение Конвенции отсутствовало (см.,
в частности, Постановление Европейского суда от 13 июля 2006 г. по
делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N
26853/04, S: 260; Постановление Европейского суда от 23 октября 1995
г. по делу "Шмаутцер против Австрии" (Schmautzer v. Austria), Series
A, N 328-A, S: 44; и Постановление Европейского суда от 25 февраля
1997 г. по делу "Финдли против Соединенного Королевства" (Findlay v.
United Kingdom), Reports of Judgments and Decisions 1997-I, S: 85).
Таким образом, Европейский суд считает неприемлемым присуждение
заявителям компенсации в счет материального ущерба в связи с потерей
доходов. Наконец, Европейский суд не усматривает причинной связи между
нарушением статьи 6 Конвенции и суммами, затраченными на лекарства;
таким образом, он отклоняет эти требования.
B. Моральный вред
217. Каждый заявитель требовал 10000 евро в счет компенсации
морального вреда, причиненного в результате нарушения их конвенционных
прав.
218. Власти Российской Федерации оспорили требования заявителей,
считая их необоснованными и чрезмерными. По мнению властей Российской
Федерации, установление факта нарушения Конвенции само по себе
являлось бы достаточной справедливой компенсацией в настоящем деле.
219. Поскольку требования заявителей относятся к установлению
нарушений подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейский суд
напоминает, что если заявитель осужден, несмотря на потенциальное
нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен
быть как можно скорее поставлен в положение, в котором он находился
бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что
наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе новое
рассмотрение дела или возобновление производства по нему при наличии
такого требования (см. Постановление Большой палаты по делу "Оджалан
против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, S: 210,
последняя часть, ECHR 2005-IV; Постановление Европейского суда от 13
июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v.
Russia), жалоба N 26853/04, S: 264). В этой связи Европейский суд
отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса России
предусматривает, что производство по уголовному делу может быть
возобновлено ввиду установления Европейским судом по правам человека
нарушения положений Конвенции.
220. По мнению Европейского суда, по настоящему делу можно обоснованно
предположить, что заявители испытали переживания и разочарование в
результате несправедливости разбирательства уголовного дела в их
отношении. Кроме того, он установил нарушение статьи 3 в отношении
первого заявителя, который был подвергнут бесчеловечному и унижающему
достоинство обращению. Осуществляя оценку на справедливой основе,
Европейский суд присуждает первому заявителю 8000 евро и второму
заявителю 5000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые
налоги, подлежащие начислению на указанные суммы.
C. Судебные расходы и издержки
221. Поскольку заявитель <*> не требовал возмещения судебных расходов
и издержек, Европейский суд не присуждает каких-либо сумм по данному
основанию.
--------------------------------
<*> Так в тексте; вероятно, имеются в виду оба заявителя (прим.
переводчика).
D. Процентная ставка при просрочке платежей
222. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки
Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) признал жалобу приемлемой в части условий содержания первого
заявителя в колонии N УЭ-148/5, а также самооговора заявителей и
отсутствия возможности перекрестного допроса свидетелей обвинения и
защиты в суде, а в остальной части неприемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что
касается условий содержания первого заявителя в колонии N УЭ-148/5;
3) постановил, что требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не
были, что касается предполагаемого самооговора обоих заявителей;
4) постановил, что имело место нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, что
касается необеспечения национальными судами явки в суд пятерых
потерпевших от преступления;
5) постановил, что имело место нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, что
касается необеспечения национальными судами явки в суд свидетелей
обвинения Л. и К.;
6) постановил, что имело место нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, поскольку
национальные суды не вызвали в заседание И.П. и М.А., свидетелей в
пользу второго заявителя;
7) постановил, что требования подпункта "d" пункта 3 статьи 6
Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции нарушены не
были, что касается отказа национальных судов вызвать в качестве
свидетелей в пользу второго заявителя сотрудников милиции и продавцов;
8) постановил:
a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со
дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить первому заявителю 8000 евро
(восемь тысяч евро) и второму заявителю 5000 евро (пять тысяч евро) в
качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по
курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги,
подлежащие начислению на указанные суммы;
b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента
выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер
которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского
центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
9) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено
в письменном виде 25 сентября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3
правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты Суда
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74
Регламента Суда к Постановлению прилагается следующее особое мнение:
a) совпадающее особое мнение судьи Шпильманна.
Х.Л.Р.
С.Н.
СОВПАДАЮЩЕЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ШПИЛЬМАННА
1. Я разделяю во всех отношениях выводы Европейского суда о нарушении
подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1
статьи 6 Конвенции.
2. Однако я полагал бы целесообразным включить мотивировку, изложенную
в S: 219 Постановления, с учетом ее важности, также в резолютивную
часть.
3. Я полагаю, по основаниям, указанным в моем совпадающем особом
мнении, к которому присоединился мой коллега судья Малинверни
(приложение к Постановлению Европейского суда от 24 июля 2008 г. по
делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov
v. Russia), жалоба N 41461/02), что если, как в настоящем деле,
государство-ответчик предусмотрело процедуру пересмотра судебных
решений, долг Европейского суда заключается не только в том, чтобы
отметить наличие такой процедуры, как это сделано в S: 219
Постановления, но также предложить властям ее использовать,
разумеется, при условии, что заявитель того желает.
Однако это не будет возможно, если в резолютивной части отсутствует
соответствующее указание.
Добавить комментарий: