Судебное дело "Прошкин против России"
16.02.2012
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ПРОШКИН ПРОТИВ РОССИИ
(Жалоба No. 28869/03)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
7 февраля 2012
Данное постановление вступит в силу в соответствии со Статьей 44 S: 2
Конвенции. Оно может быть подвергнуто редакционной правке.
В деле Прошкин против России,
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в
составе:
Nina Vajic, Председателя,
Anatoly Kovler,
Peer Lorenzen,
Elisabeth Steiner,
Khanlar Hajiyev,
Linos-Alexandre Sicilianos,
Erik Mo/se, судей,
и So/ren Nielsen, Секретаря Секции,
Посовещавшись в закрытом судебном заседании 17 января 2012,
Выносит следующее постановление, которое было принято этой датой:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело инициировано по жалобе (no. 28869/03) против Российской
Федерации, поданной в Суд в соответствии со Статьей 34 Конвенции о
защите прав человека и основных свобод (далее - <<Конвенция>>)
российским гражданином, господином Сергеем Анатольевичем Прошкиным
(далее - "заявитель"), 21 августа 2003 г.
2. Заявителя представляла Чуркина Л., юрист, практикующий в г.
Екатеринбург. Российское правительство (далее - <<Правительство>>)
представляли Лаптев П. и Милинчук В., бывшие Уполномоченные Российской
Федерации при Европейском Суде по правам человека.
3. Заявитель жаловался, в частности, на незаконность содержания под
стражей в 2003 г., невозможность обжаловать постановление об избрании
меры пресечения в виде содержания под стражей и необеспечение властями
присутствия заявителя на судебных заседаниях во время судебного
рассмотрения его уголовного дела.
4. 16 ноября 2004 судья, назначенный в качестве докладчика, предложил
правительству в соответствии с Правилом 49 S: 2 Правил Суда
представить фактические данные относительно оснований содержания
заявителя под стражей после 27 января 2003 г.
5. 5 июля 2007 г. Председатель Первой Секции принял решение
коммуницировать жалобу Правительству. Также было принято решение о
рассмотрении вопроса о приемлемости жалобы и по существу одновременно
(Статья 29 S: 1).
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявитель родился в 1963 г. и проживает в г. Пермь.
7. 18 октября 1996 г. произошло дорожно-транспортное происшествие по
вине г-на П. Заявитель, его жена и сын пострадали, автомобиль
заявителя был разбит. Уголовное дело в отношении г-на П. было
прекращено в связи с актом амнистии.
8. Г-н П. и его мать обратились в милицию, что заявитель звонил по
телефону и угрожал им. Заявитель также якобы требовал деньги за
причинение материального ущерба и морального вреда, возникшего в
результате дорожно-транспортного происшествия.
9. 29 марта 1999 г. Индустриальным районным судом г. Перми было
вынесено постановление о возбуждении в отношении заявителя уголовного
дела по подозрению в оскорблении и клевете, соединенной с обвинением
лица в совершении преступления.
10. 5 июля 1999 г. г-н П. обратился с заявлением к прокурору Пермской
области об избрании в отношении заявителя меру пресечения в виде
заключения под стражу, поскольку преступные посягательства заявителя с
угрозами в убийстве в адрес г-на П. и его матери продолжались. Г-н П.
обратился к прокурору с просьбой провести в отношении заявителя
судебно-психиатрическую экспертизу.
11. 24 сентября 1999 г. в отношении заявителя возбуждено еще одно
уголовное дело по статье 119 УК РФ (угроза убийством).
12. 5 ноября 1999 г. два уголовных дела были объединены в одно
производство, было вынесено постановление о заключении заявителя под
стражу. Его поместили в следственный изолятор г. Перми (далее - <<СИЗО
No.1>>).
13. Заявитель обратился в Индустриальный районный суд г. Перми с
жалобой на незаконность его ареста.
14. 25 ноября 1999 г. Индустриальным районным судом г. Перми вынесено
постановление об оставлении жалобы заявителя на незаконность его
ареста без удовлетворения. 22 декабря 1999 г. Пермский областной суд
оставил в силе постановление Индустриального районного суда от 25
ноября 1999 г.
15. 6 декабря 1999 г. прокурор утвердил продление срока содержания
заявителя под стражей до 5 февраля 2000 г. 18 января 2000 г.
Индустриальный районный суд г. Перми вынес постановление об оставлении
жалобы Прошкина С.А. на продление срока следствия и содержания под
стражей без удовлетворения, указав на тяжесть преступлений, в
совершении которых он обвиняется.
16. Хотя расследование уголовного дела продолжалось, 4 февраля 2000 г.
заявитель был освобожден.
17. 31 августа 2000 г. Индустриальный районный суд г. Перми признал
заявителя виновным в клевете, распространении заведомо ложных
сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих
его репутацию, соединенных с обвинением в совершении тяжкого
преступления, вымогательстве в целях получения имущества в крупном
размере, и приговорил его к семи годам лишения свободы. Заявитель был
взят под стражу в зале суда и направлен в СИЗО No.1.
18. 9 ноября 2000 г. Пермским областным судом было вынесено
определение об отмене приговора Индустриального районного суда г.
Екатеринбурга от 31 августа 2000 г. в части клеветы, распространения
заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица
или подрывающих его репутацию, соединенных с обвинением в совершении
тяжкого преступления. Производство по делу в этой части прекращено за
отсутствием состава преступления. Приговор в части вымогательства в
целях получения имущества в крупном размере, отменен, дело направлено
на новое судебное рассмотрение. Заявитель был освобожден из-под стражи
с подпиской о невыезде.
19. 18 января 2001 г. Индустриальный суд г. Перми вынес определение о
возврате уголовного дела по обвинению заявителя в вымогательства в
целях получения имущества в крупном размере прокурору Индустриального
района г. Перми для производства дополнительного расследования.
20. 26 марта 2002 г. Индустриальным районным судом была назначена
судебно-психиатрическая экспертиза в государственном научном центре
социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского. 30 апреля 2002
г. судебная коллегия по уголовным делам Пермского областного суда,
рассмотрев частную жалобу заявителя на определение Индустриального
районного суда г. Перми от 26 марта 2002 г., вынесла определение об
оставлении определения от 26 марта 2002 г. без изменений:
"Как видно из материалов дела, заявитель обвиняется в совершении
преступления в связи с тем, что в 1996 г. его семья попала в ДТП,
спровоцированного водителем П. Уголовное дело в отношении П. было
прекращено в связи с актом амнистии. Заявителя не устроил результат
уголовного дела, и он начал жаловаться в различные инстанции. Получив
ответ, он начал писать заявления о привлечении к ответственности всех,
кто занимался его жалобами, включая его юриста, который представлял
его интересы. В декабре 1999 органы следствия поставили под вопрос его
психическое здоровье и назначали судебно-психиатрическую экспертизу.
Согласно заключению экспертов заявитель не страдал психическим
расстройством, но был психопатом. Однако поток жалоб и заявлений со
временем увеличился; расширился круг лиц, в отношении которых он
просил возбудить уголовное дело якобы за невыполнение своих
обязательств. С учетом указанных фактов, районный суд признал
необходимым назначить дополнительную экспертизу."
21. Правительство утверждает, что экспертиза была назначена на 31 июля
2002 г. Однако заявитель отказался от нее. 10 октября 2002 г.
Индустриальный районный суд постановил, что заявитель должен быть
направлен на экспертизу принудительно.
22. 26 октября 2002 г. заявитель был задержан и отправлен под конвоем
в г. Москву для проведения стационарной судебно-медицинской экспертизы
в государственном научном центре социальной и судебной психиатрии
имени В.П. Сербского (далее - <<Центр>>). Через месяц Центр подготовил
заключение, признав заявителя страдающим хроническим психическим
расстройством в форме шизофрении. 21 ноября 2002 г. заявителя
освободили из Центра.
Выводы эксперта основывались, среди прочего, на следующих основаниях:
"Диагноз подтверждается медицинской карточкой, указывающей на то, что
с подросткового возраста заявитель проявлял черты преморбидной
личности, такие как гиперактивность, самоуверенность, чувство
несправедливости, впоследствии с усиливающимися психопатическими
изменениями (чрезмерная прямолинейность, нетерпение, состязательность,
грубость, замкнутость, высокомерие) и тенденцию к навязчивым интересам
(всепоглощающая страсть к техническому оборудованию и юриспруденции),
которые переросли в аффективные, поглащающие и абсурдные идеи,
отношения, кверулянтство, сутяжничество, что привело к некорректному
поведению, сутяжнической активности и злоупотреблению социальной
адаптацией."
Заявителя отпустили из Центра 21 ноября 2002 г.
23. 10 января 2003 г. Индустриальный районный суд г. Перми назначил
другую судебно-психиатрическую экспертизу заявителя.
24. 27 января 2003 г. Индустриальный районный суд г. Перми вынес два
постановления об изменении меры пресечения на арест, поскольку он
обвиняется в совершении особо тяжких преступлений и
судебно-психиатрическая экспертиза установила, что он страдает
шизофренией и опасен для общества. Постановления имеют одинаковое
содержание, за исключением одного различия. В первом постановлении
районный суд постановил поместить заявителя в СИЗО No.1. Вторым
постановлением суд постановил направить заявителя в психиатрическую
больницу. Заявитель присутствовал на заседании.
.
25. Заявитель представил в Суд копии двух постановлений, оба
подписанные председательствующим судьей и судебной печатью.
Правительство пояснило, что 27 января 2003 г. судья вынес
постановление, написанное от руки, о переводе заявителя в
психиатрическую клинику. Впоследствии канцелярия суда подготовила
отпечатанный вариант постановления.
Правительство заявило, что в материалах дела отсутствует второе
постановление о содержании заявителя под стражей в СИЗО No.1.
Заявителя взяли под стражу в зале суда и направили в СИЗО No.1.
26. В тот же день заявитель обратился с кассационной жалобой на
постановление от 27 января 2003 г. Он утверждал, что не было
представлено доказательств того, что он социально опасен и что
необходимо было лишать его свободы. В соответствии со штампом на
жалобе Пермский областной суд получил заявление 29 января 2003 г.
27. 31 января и 1 февраля 2003 г. заявитель подал дополнения к
кассационной жалобе, оспаривая основания его ареста. Штампы на
заявлениях подтверждают, что Пермский областной суд получил дополнения
31 января и 2 февраля 2003 г., соответственно.
28. Жалобы заявителя на постановление от 27 января 2003 г. не были
рассмотрены.
29. Представляется, что судебные заседания 17 и 18 февраля 2003 г.
проходили в его отсутствие. Его защитник и законный представитель,
г-жа Щекотова, присутствовали. Самого заявителя не доставили в суд.
Районный суд не вынес официального определения относительно отсутствия
заявителя на судебном заседании. Однако, как следует из материалов
дела, вопрос был поднят и обсужден, председательствующий судья принял
решение о том, что присутствие заявителя является необходимым.
30. 18 февраля 2003 г. Индустриальный суд г. Перми вынес определение
об освобождении заявителя от уголовной ответственности за
вымогательство в целях получения имущества в крупном размере и
применении к нему принудительных мер медицинского характера с
направлением заявителя на принудительное лечение в психиатрический
стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением.
Соответствующая часть определения гласит следующее:
<<...В связи с тем, что Прошкин страдает психическим заболеванием,
склонен к повторности общественно опасных деяний, в том числе и особо
тяжких, отличается агрессивностью, нетерпимостью к окружающим, его
необходимо направить на принудительное лечение в психиатрический
стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением>>.
31. 20 февраля 2003 г. в ответ на запрос районного суда от 10 января
2003 г. Пермская областная клиническая психиатрическая больница
подготовила заключение, подтверждающее выводы экспертов Центра.
32. 15 апреля 2003 г. в Пермском областном суде состоялось судебное
заседание по кассационной жалобе. Заявителя не доставили в суд,
несмотря на его просьбы. Присутствовали его защитник и мать. Областной
суд рассмотрел жалобу заявителя на непредоставление ему возможности
присутствовать на судебных заседаниях и признал действия районного
суда законными, поскольку национальное законодательство не требует его
присутствия. Суд также указал, что заявителя представлял его защитник
и мама. Полностью согласившись с выводами районного суда, областной
суд оставил постановление от 18 февраля в силе,
33. В то же время прокурор Индустриального района г. Перми обратился
в суд с заявлением о признании заявителя недееспособным. Прокурор
заявлял, что заявителя необходимо лишить дееспособности связи с
психическим заболеванием.
34. 6 мая 2003 г. Индустриальный районный суд г. Перми признал, что
заявитель страдает психическим заболеванием, не может осознавать
фактический характер и общественную опасность своих действий и
руководить ими, нуждается в направлении на принудительное лечение в
психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным
наблюдением. Районный суд признал заявителя недееспособным.
35. Исходя из информации, представленной Правительством, с 18 февраля
по 24 июля 2003 г. заявитель содержался в СИЗО в г. Пермь, поскольку
его должны были доставить в психиатрический стационар
специализированного типа с интенсивным наблюдением г. Калининграда, а
власти не смогли получить визу для проезда заявителя через Литву.
Ссылаясь на заявление представителя Министерства юстиции РФ,
Правительство заявляло, что в течение всего периода содержания
заявителя под стражей в СИЗО No.1 он находился в камере,
предназначенной для психически больных осужденных.
36. Правительство утверждает, что 24 июля 2003 г. заявителя отправили
в психиатрическую больницу г. Казани, но больница отказалась принять
его, поскольку у него не было документа, удостоверяющего личность.
Заявителя доставили обратно в Пермь, где его продержали в СИЗО до 18
августа 2003 г. В тот день его вновь отправили в психиатрическую
больницу в Казань. 4 июня 2004 г. он был освобожден из психиатрической
больницы.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО
A. Содержание под стражей
37. До 1 июля 2002 уголовно-процессуальные вопросы регулировались
Уголовно-процессуальным Кодексом РСФСР (Закон от 27 октября 1960 г.).
С 1 июля 2002 г. старый УПК был заменен на Уголовно-процессуальный
кодекс Российской Федерации (Закон No. 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г.,
далее - "УПК").
1. Меры пресечения
38. Меры пресечения включают подписку о невыезде, личное
поручительство, залог и заключение под стражу (Статья 98 УПК).
2. Органы власти, постановившие избрать меру пресечения в виде
содержания под стражей
39. Конституция РФ от 12 декабря 1993 г. предусматривает, что арест,
заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по
судебному решению (Статья 22).
УПК требует, чтобы судебное решение было вынесено районным или
городским судом по обоснованному запросу прокурора с надлежащими
доказательствами(Статья 108 S:S: 1, 3-6).
3. Основания заключения под стражей
40. При избрании меры пресечения органы власти должны рассмотреть
вопрос, имеются ли достаточные основания полагать, что обвиняемый,
подозреваемый скроется от дознания, предварительного следствия или
суда, может воспрепятствовать производству по уголовному делу или
может продолжать заниматься преступной деятельностью (Статья 97).
При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в
отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и
определения ее вида должны учитываться также тяжесть преступления,
сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст,
состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие
обстоятельства (Статья 99).
41. УПК устанавливает общее правило, позволяющее заключение под
стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в
отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за
которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения
свободы на срок свыше двух лет. В исключительных случаях эта мера
пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или
обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено
наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет при наличии
одного из следующих обстоятельств:
1) подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства
на территории Российской Федерации;
2) его личность не установлена;
3) им нарушена ранее избранная мера пресечения;
4) он скрылся от органов предварительного расследования или от суда.
Заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть
применено в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении
преступлений, если возможно применение более мягкой меры пресечения
(Статьи 97 S: 1 и 108 S: 1).
4. Процедура проверки законности содержания под стражей
(a) Относительно содержания под стражей во время <<предварительного
расследования>>
42. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения
заключения под стражу или об отказе в этом может быть обжаловано в
вышестоящий суд в кассационном порядке в течение 3 суток со дня его
вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или
представлению не позднее чем через 3 суток со дня их поступления
(Статья 108 S: 10). Право на обжалование в кассационном порядке
судебного решения принадлежит осужденному, оправданному, лицу, в
отношении которого велось или ведется производство о применении
принудительной меры медицинского характера, их защитникам и законным
представителям, государственному обвинителю или вышестоящему
прокурору, потерпевшему и его представителю (Статьи 127 S: 1 и 354 S:
4).
(b) Во время судебного разбирательства
43. В ходе судебного разбирательства суд вправе избрать, изменить или
отменить меру пресечения в отношении подсудимого (Статья 255 S: 1).
Любое такое решение выносится в совещательной комнате и излагается в
виде отдельного процессуального документа, подписываемого судьей или
судьями, если уголовное дело рассматривается судом коллегиально
(Статья 256).
44. Решение суда о продлении срока содержания подсудимого под стражей
может быть обжаловано в кассационном порядке. Обжалование не
приостанавливает производство по уголовному делу (Статья 255 S: 4).
В. Принудительные меры медицинского характера
(а) Уголовный кодекс Российской Федерации, вступивший в силу с 1
января 1997 г., и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации
предусматривают основания и процедуру применения принудительных мер
медицинского характера.
Статья 97. Основания применения принудительных мер медицинского
характера
1. Принудительные меры медицинского характера могут быть назначены
судом лицам:
а) совершившим деяния, предусмотренные статьями Особенной части
настоящего Кодекса, в состоянии невменяемости;
б) у которых после совершения преступления наступило психическое
расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение
наказания;
в) совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами,
не исключающими вменяемости;
г) совершившим преступление и признанным нуждающимися в лечении от
алкоголизма или наркомании.
2. Лицам, указанным в части первой настоящей статьи, принудительные
меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда
психические расстройства связаны с возможностью причинения этими
лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других
лиц.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации
Статья 435. Помещение в психиатрический стационар
1. При установлении факта психического заболевания у лица, к которому
в качестве меры пресечения применено содержание под стражей, по
ходатайству прокурора суд в порядке, установленном статьей 108
настоящего Кодекса, принимает решение о переводе данного лица в
психиатрический стационар.
2. Помещение лица, не содержащегося под стражей, в психиатрический
стационар производится судом в порядке, установленном статьей 203
настоящего Кодекса.
Статья 443. Постановление суда
1. Признав доказанным, что деяние, запрещенное уголовным законом,
совершено данным лицом в состоянии невменяемости или что у этого лица
после совершения преступления наступило психическое расстройство,
делающее невозможным назначение наказания или его исполнение, суд
выносит постановление в соответствии со статьями 21 и 81 Уголовного
кодекса Российской Федерации об освобождении этого лица от уголовной
ответственности или от наказания и о применении к нему принудительных
мер медицинского характера...
Статья 444. Порядок обжалования постановления суда
Постановление суда может быть обжаловано в кассационном порядке
защитником, потерпевшим и его представителем, законным представителем
или близким родственником лица, в отношении которого рассматривалось
уголовное дело, а также прокурором в соответствии с главой 45
настоящего Кодекса.
С. Судебное разбирательство
Статья 247. Участие подсудимого
1. Судебное разбирательство уголовного дела проводится при
обязательном участии подсудимого, за исключением случаев,
предусмотренных частями четвертой и пятой настоящей статьи.
2. При неявке подсудимого рассмотрение уголовного дела должно быть
отложено.
.....
4. Судебное разбирательство в отсутствие подсудимого может быть
допущено в случае, если по уголовному делу о преступлении небольшой
или средней тяжести подсудимый ходатайствует о рассмотрении данного
уголовного дела в его отсутствие.
Статья 376. Назначение судебного заседания
1. При поступлении уголовного дела с кассационными жалобой или
представлением судья назначает дату, время и место судебного
заседания.
2. О дате, времени и месте рассмотрения уголовного дела судом
кассационной инстанции стороны должны быть извещены не позднее 14
суток до дня судебного заседания. Вопрос о вызове осужденного,
содержащегося под стражей, решается судом.
3. Осужденный, содержащийся под стражей и заявивший о своем желании
присутствовать при рассмотрении жалобы или представления на приговор,
вправе участвовать в судебном заседании непосредственно либо изложить
свою позицию путем использования систем видеоконференц-связи. Вопрос о
форме участия осужденного в судебном заседании решается судом...
46. Глава 51 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает нормы,
регулирующие процедуру рассмотрения уголовного дела в отношении лица,
совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии
невменяемости, или лица, у которого после совершения преступления
наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение
наказания или его исполнение. На основании статьи 441 главы 51 УПК суд
рассматривает уголовное дело в отношении таких лиц в общем порядке с
изъятиями, предусмотренными настоящей главой. Глава 51 не
устанавливает каких-либо специальных положений относительно
присутствия невменяемого лица на судебном заседании в первой инстанции
и в апелляционной или кассационной инстанциях.
D. Дееспособность
47. В соответствии со статьей 21 Гражданского кодекса РФ от 1994 г.
любое лицо, достигшее 18 лет или старше, как правило, имеет полную
дееспособность, которая определяется как <<способность гражданина
своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права,
создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их>>. В
соответствии со статьей 22 Гражданского кодекса дееспособность может
быть ограничена, но только на основаниях, предусмотренных законом и в
порядке, установленном законом.
48. В соответствии со статьей 29 Гражданского кодекса гражданин,
который вследствие психического расстройства не может понимать
значения своих действий или руководить ими, может быть признан судом
недееспособным. Над ним устанавливается опека. От имени гражданина,
признанного недееспособным, сделки совершает его опекун. Если
основания, в силу которых гражданин был признан недееспособным,
отпали, суд признает его дееспособным.
49. Статья 135 (1) Гражданского процессуального кодекса от 2002 г.
(далее - <<ГПК>>) предусматривает, что исковое заявление может быть
возвращено без рассмотрения, если подано недееспособным лицом.
50. Статья 281 ГПК устанавливает процедуру признания гражданина
недееспособным. Дело об ограничении гражданина в дееспособности может
быть возбуждено на основании заявления членов его семьи. После
получения заявления судья должен назначить судебно-психиатрическую
экспертизу указанного лица.
51. Статья 284 ГПК предусматривает, что заявление рассматривается в
присутствии самого гражданина, заявителя, прокурора и представителя
органа опеки и попечительства. Гражданин, в отношении которого
рассматривается дело о признании его недееспособным, должен быть
вызван в судебное заседание, если состояние его здоровья не
препятствуют его присутствию в судебном заседании.
52. Статья 289 ГПК предусматривает, что дееспособность может быть
восстановлена судом по заявлению опекуна лица, близкого родственника,
органа опеки и попечительства или психиатрической больницы, но не
лица, признанного недееспособным.
E. Помещение в психиатрическую больницу
53. Закон о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее
оказании от 2 июля 1992 г., со всеми изменениями, (далее - <<Закон>>)
предусматривает, что психиатрическая помощь оказывается при
добровольном обращении лица. Однако, гражданин, признанный
недееспособным, может подвергаться психиатрическому лечению по
заявлению или с согласия его официального опекуна (статья 4 Закона).
54. Статья 5 Закона устанавливает, что лица, страдающие психическими
расстройствами, обладают всеми правами и свободами граждан,
предусмотренными Конституцией Российской Федерации и федеральными
законами. Ограничение прав и свобод граждан, связанное с психическим
расстройством, допустимо лишь в случаях, предусмотренных законами
Российской Федерации. Часть 3 статьи 5 Закона предусматривает, что
ограничение прав и свобод лиц, страдающих психическими расстройствами,
только на основании психиатрического диагноза, фактов нахождения под
диспансерным наблюдением в психиатрическом стационаре либо в
психоневрологическом учреждении для социального обеспечения или
специального обучения не допускается.
55. На основании статьи 5 Закона пациент в психиатрической больнице
может иметь своего представителя. Однако согласно части 2 статьи 7
защиту прав и законных интересов лица, признанного в установленном
законом порядке недееспособным, при оказании им психиатрической помощи
осуществляют его законный представитель (опекун).
56. Статья 34 регулирует процедуру недобровольной госпитализации.
Заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар в
недобровольном порядке судья рассматривает в присутствии лица. Статья
35 предусматривает, что только постановление судьи об удовлетворении
заявления является основанием для госпитализации и дальнейшего
содержания лица в психиатрическом стационаре. Постановление судьи в
десятидневный срок со дня вынесения может быть обжаловано лицом,
помещенным в психиатрический стационар, лицом, помещенным в
психиатрический стационар, его представителем, руководителем
психиатрического учреждения или прокурором (статья 35 S: 3 Закона).
57. Статья 37 (2) Закона устанавливает перечень прав пациентов,
находящихся в психиатрической больнице. В частности, пациент имеет
право встречаться с адвокатом. Однако, в соответствии со статьей 37
(3) лечащий врач может ограничить права пациента на ведение переписки
с другими лицами, телефонные разговоры и принятие посетителей.
58. Статья 47 Закона предусматривает, что действия медицинских
работников могут быть обжалованы в суд.
F. Изменения, внесенные в практику применения российского
законодательства, касающегося психически больных лиц после вынесения
Судом постановления по делу Штукатуров против России (no. 44009/05, от
27 марта 2008 г.).
59. 27 февраля 2009 г. Конституционный суд РФ вынес постановление No.
4-P, признав неконституционными ряд положений ГПК и Закона о
психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании,
ограничивающих права психически больных лиц на участие такого лица в
судебных заседаниях и обжалование судебных постановлений о признании
лиц недееспособными в кассационном порядке.
60. В Постановлении Пленума ВС РФ No.6 от 7 апреля 2011 г. указано,
что Постановление суда о помещении лица в психиатрический стационар, а
также о продлении срока пребывания в нем может быть обжаловано этим
лицом, его защитником, законным представителем, иными лицами в
порядке, предусмотренном УПК РФ (S: 8). В Постановлении также
подчеркивается, что лицу, в отношении которого ведется производство о
применении принудительной меры медицинского характера, должно быть
предоставлено право лично осуществлять принадлежащие ему и
предусмотренные статьями 46 и 47 УПК РФ процессуальные права, если его
психическое состояние позволяет ему осуществлять такие права. При этом
учитываются заключение экспертов, участвовавших в производстве
судебно-психиатрической экспертизы, и при необходимости медицинское
заключение психиатрического стационара (часть 1 статьи 437 УПК РФ).
Следует иметь в виду, что указанные медицинские документы не могут
иметь для суда заранее установленной силы и подлежат оценке в
совокупности с другими доказательствами .
(S: 10).
61. В Постановлении Пленума ВС РФ указано, что лицо, в отношении
которого ведется производство о применении принудительной меры
медицинского характера, должно быть извещено о месте, дате и времени
судебного заседания для того, чтобы осуществить свое право на
заявление ходатайств (о личном ознакомлении с материалами уголовного
дела, о личном участии в судебном заседании и др.) (S: 13).
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 S: 1 КОНВЕНЦИИ
62. Заявитель жаловался на нарушение Статьи 5 S: 1 Конвенции в связи
с тем, что содержание его под стражей в период с 27 января по 18
августа 2003 г. в было незаконным, было основано на двух
противоречивых постановлениях о содержании под стражей.
Соответствующие положения Статьи 5 гласят:
1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не
может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке,
установленном законом: ...
c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с
тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному
подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются
достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить
совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его
совершения;
...
e) законное заключение под стражу ...душевнобольных...
63. Правительство заявляло, что 23 января 2003 г. прокурор
ходатайствовал об аресте заявителя, принимая во внимание тот факт, что
заявитель страдал серьезным психическим расстройством, подтвержденным
экспертным заключением от 21 ноября 2002 г., и учитывая характер
преступления, в совершении которого он обвинялся, представлял угрозу
жизни потерпевшему и свидетелям. Индустриальный районный суд
удовлетворил ходатайство и вынес постановление об аресте заявителя.
Было единственное постановление о помещении заявителя в
психиатрическую клинику. Правительство подчеркивало, что в материалах
дела отсутствует другие постановления о заключении под стражу,.
64. Также Правительство заявило, что в связи с тем, что в Пермской
области не было <<подходящей>> психиатрической клиники, и с учетом
установленной судебной практики, заявителя должны были направить в г.
Калининград. Однако его перевод был отложен, поскольку литовские
власти отказались выдавать ему транзитную визу. Следующая задержка в
отправке заявителя в больницу возникла в связи с отказом администрации
психиатрической клиники в г. Казань принять заявителя без
действительных документов, удостоверяющих личность. Правительство
сделало вывод, что содержание заявителя под стражей в СИЗО No.1 г.
Перми было обоснованным и законным, на основании судебного
постановления, вынесенного в соответствии с требованиями УПК РФ и
оставленного в силе судом.
65. Заявитель не согласился с Правительством и утверждал, что 27
января 2003 г. районный суд вынес два постановления: первое - о
направлении в психиатрическую больницу, второе - о содержании под
стражей в СИЗО. Соответственно, содержание его под стражей в период с
27 января по 18 августа 2003 г. не соответствовало процедуре,
предусмотренной законом. Кроме того, практически семь месяцев
заявитель содержался в общей камере СИЗО, хотя власти указывали на
психическое заболевание как главную причину содержания заявителя под
стражей, а Правительство не оспаривало тот факт, что национальные суды
были намерены содержать заявителя в психиатрической больнице.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
66. Суд напоминает, что лишение свободы является неправомерным, если
оно не связано с одним из оснований, указанных в п. а) -- f) Статьи
5(см., среди прочего, Guzzardi v. Italy, от 6 ноября 1980, S: 96,
Series A no. 39; Witold Litwa v. Poland, no. 26629/95, S: 49,
ECHR 2000-III; и Saadi v. the United Kingdom [GC], no. 13229/03, S:
43, ECHR 2008-...). Однако, применение одного основания не
препятствует одновременному применению другого основания: заключение
под стражу может, в зависимости от обстоятельств, быть оправданным с
точки зрения более чем одного основания (см. Eriksen v. Norway, от
27 мая 1997, S: 76, Reports of Judgments and Decisions 1997-III, и
Erkalo v. the Netherlands, от 2 сентября 1998, S: 50, Reports
1998-VI).
67. Суд считает, что в настоящем деле содержание заявителя в период с
27 января по 18 августа 2003 г. необходимо разделить на два отдельных
периода с учетом пунктов параграфа 1 Статьи 5 Конвенции, под которые
подпадает определенный период содержания под стражей. Суд отмечает,что
27 января 2003 г. Индустриальный районный суд вынес постановление о
заключении заявителя под стражу на основании тяжести совершенного им
преступления и в связи с тем, что он представлял опасность для
общества, поскольку имел психическое заболевание. 18 февраля 2003 г.
районный суд признал, что заявитель вымогал деньги. Однако суд сделал
вывод, что психическое заболевание не позволяет заявителю нести
уголовную ответственность и отбывать срок наказания. Его нужно было
направить в психиатрическую клинику для принудительного лечения.
Соответственно, Суд считает, что содержание заявителя в период с 27
января по 18 февраля 2003 г. подпадает в рамки Статьи 5 S: 1 (c)
Конвенции, поскольку это осуществлялось с целью представить заявителя
перед компетентным судом в связи с уголовным обвинением, основанном,
что не оспаривалось сторонами, на обоснованном подозрении, что
заявитель совершил преступления, в которых он обвинялся. В свою
очередь, период с 18 февраля по 18 августа 2003 г. подпадает под пункт
<<а>> Статьи 5 S: 1 Конвенции в связи с <<осуждением>> <<компетентным
судом>>. Кроме того, как следует из пояснений правительства, поскольку
заявитель, страдающий психическим заболеванием, должен был содержаться
в психиатрической клинике после 27 января 2003 г., его содержание под
стражей с указанной даты до 18 августа 2003 г. также подпадает под
Статью 5 S: 1 (e) Конвенции (см. вышеуказанное Erkalo, S: 51, и
Morsink v. the Netherlands, no. 48865/99, S: 62, от 11 мая 2004).
68. Разделив содержание заявителя между 27 января и 18 августа 2003
г. на два отдельных периода, Суд должен также определить,
соответствует ли жалоба критериям приемлемости, в частности, критерию
шестимесячного срока. Заявитель обратился с жалобой в Суд 21 августа
2003 г. , т. е. прошло более шести месяцев с первого периода
содержания под стражей. Однако он обжаловал законность заключения его
под стражу во время первого периода в Пермский областной суд. Его
кассационная жалоба не была рассмотрена (см. параграф 28 выше).
Заявителя не проинформировали о результате рассмотрения его
кассационной жалобы, какого-либо документа с указанием причины
молчания областного суда не прислали. Фактически он узнал о судьбе
своей жалобы из пояснений правительства. При таких обстоятельствах Суд
считает, что дата последнего судебного постановления является датой
окончательного решения по делу в соответствии со Статьей 35 S: 1
Конвенции. Следовательно, заявитель пропустил шестимесячный срок, его
жалоба на незаконность содержания под стражей в период с 27 января по
18 февраля не может быть отклонена на основании Статьи 35 S: 4
Конвенции.
69. Также Суд отмечает, что данный период жалобы не является
необоснованным в значении Статьи 35 S: 3 (a) Конвенции, и что жалоба
не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.
Следовательно, жалоба признана приемлемой.
2. По существу дела
(a) Содержание под стражей в период с 27 января по 18 февраля 2003
70. Суд отмечает, что Статья 5 Конвенции защищает право на свободу и
личную неприкосновенность. Право на свободу в том значении, которое
придает ему Конвенция, слишком важно в "демократическом обществе" (см.
De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium, от 18 июня 1971, S: 65, Series A
no. 12; Assanidze v. Georgia [GC], no. 71503/01, S: 169, ECHR 2004-II;
and Ladent v. Poland, no. 11036/03, S: 45, ECHR 2008-...).
71. Каждый вправе защищать свое право, т. е. не быть лишенным или
продолжать быть лишенным своей свободы за исключением случаев,
указанных в параграфе 1 Статьи 5 (см. Medvedyev and Others v. France
[GC], no. 3394/03, S: 77, ECHR 2010-...). В связи с этим необходимо
установить, соответствовало ли заключение под стражу процедуре,
предусмотренной законом и было ли оно законным в значении Статьи 5 S:
1 Конвенции. Конвенция указывает главным образом на обязанность
соблюдать нормы национального права, но, кроме этого, требует
соответствия любой меры по лишению свободы цели Статьи 5: защита лица
от произвола (см. Bozano v. France, от 18 декабря 1986, S: 54, Series
A no. 111, и Kafkaris v. Cyprus [GC], no. 21906/04, S: 116, от 12
февраля 2008).
72. Что касается обстоятельств настоящего дела, Суд признает
установленным тот факт, что 27 января 2003 г. Индустриальный районный
суд вынес два постановления о заключении заявителя под стражу. Данные
постановления имеют только одно различие: место содержания заявителя
под стражей. Несмотря на довод правительства о том, что постановление
о заключении заявителя под стражу в общей камере СИЗО не было
приложено к материалам дела, Суд не видит причин сомневаться в
подлинности двух постановлений, представленный в Суд заявителем. Оба
постановления подписаны одним и тем же председательствующим судьей и
имеют официальную печать канцелярии суда (см. параграф [1]24 выше).
Суд также не может интерпретировать различие в текстах постановлений
просто как техническая ошибка, допущенная, когда вариант постановления
от 27 января 2003 г., написанный от руки, перепечатывали на
компьютере. Такое вывод подтверждается тем фактом, что после ареста
заявителя в 2003 г. в зале заседаний, его отправили в СИЗО No.1, где
он находился в течение семи месяцев.
73. Суд снова напоминает, что выражения <<законный>> и <<в
соответствии с процедурой, предусмотренной законом>>, указанные в
Статье 5 S: 1, предусматривают обязательство по соблюдению
материальный и процессуальных норм национального права. Далее суд
отмечает, что именно национальные органы власти, а именно суды,
интерпретируют и применяют национальное законодательство. Однако
поскольку в соответствии со Статьей 5 S: 1 несоблюдение национального
законодательства влечет нарушение Конвенции, Суд может и должен
рассмотреть вопрос, было ли соблюдено законодательство (см. N.C. v.
Italy, no. 24952/94, S: 42, от 11 января 2001). Суд отмечает, что
правительство не указало законодательные нормы которые позволяли
районному суду вынести одновременно два постановления относительно
содержания заявителя в психиатрической клинике и в общей камере СИЗО.
Правительство также не представило доводы относительно возможности в
соответствии с национальным законодательство изменения резолютивной
части постановления о заключении под стражу после его оглашения в
открытом судебном заседании. При таких обстоятельствах Суд вынужден
сделать вывод, что ситуация, созданная районным судом 27 января 2003
г., поставила заявителя в состояние неопределенности относительно
правового основания заключения его под стражу, противоречащее
принципам правовой определенности и защиты личности от произвола,
которые проходят красной нитью через Конвенцию и верховенство права
(см. Shukhardin v. Russia, no. 65734/01, S: 84, 28 June 2007, and, by
contrast, Douiyeb v. the Netherlands [GC], no. 31464/96, S: 52,
4 August 1999). Не говоря о мотивах, подтолкнувших
председательствующего судью изменить резолютивную часть постановления
о заключении под стражу, Суд принимает во внимание пояснение
правительства о том, что в Пермской области не было психиатрической
больницы, подходящей для содержания таких лиц, как заявитель (см.
параграф [2]64 выше). Тем не менее, какие бы ни были причины изменения
председательствующим судьей постановления от 27 января 2003 г., Суд
признает, что судья проигнорировал фундаментальным принципом
справедливости.
74. В заключении для целей жалобы заявителя в соответствии со статьей
5 S: 1 Конвенции Суд признает установленным, что ошибка в
первоначальном постановлении о заключении заявителя под стражу от 27
января 2003 г. представляла собой <<грубое и очевидное нарушение>> и
тем самым повлекло незаконность периода содержания заявителя под
стражей до 18 февраля 2003 г. (см. Mooren v. Germany [GC], no.
11364/03, S:S: 82-87, 9 July 2009).
75. Соответственно, Суд признает, что имело место нарушение Статьи 5
S: 1 Конвенции в отношении указанного периода содержания под стражей.
(b) Содержание под стражей в период с 18 февраля по 18 августа 2003
76. Суд отмечает, что 18 февраля 2003 г. Индустриальный районный суд
признал заявителя виновным в совершении преступления и постановил
направить заявителя в психиатрическую больницу для принудительного
лечения в связи с психическим расстройством. Согласно заявлению
правительства отправку заявителя в психиатрическую клинику отложили на
6 месяцев: первоначально в связи с отказом литовских властей выдать
транзитную визу для отправки заявителя в больницу в г. Калининград,
впоследствии в связи с отсутствием документов, удостоверяющих
личность, психиатрическая больница в г. Казань не принимала заявителя.
77. Суд признает, в свете пояснений сторон, что содержание заявителя
под стражей, как таковое, во время соответствующего периода, было
законным в соответствии с национальным законодательством. Однако, Суд
снова отмечает, что для целей Статьи 5 Конвенции законность содержания
заявителя под стражей само по себе не является решающим фактором.
Нужно также установить, что содержание заявителя под стражей в
соответствующий период не противоречило цели Статьи 5 S: 1 Конвенции
(см. Witold Litwa, вышеуказанное, S:S: 72-73).
78. В связи с этим Суд напоминает, что в соответствии с его судебной
практикой лицо может считаться "душевнобольным" и быть лишено свободы
только при наличии, по крайней мере, трех следующих условий:
во-первых, его душевная болезнь должна быть достоверно установлена;
во-вторых, болезнь должна иметь характер, оправдывающий помещение в
лечебное учреждение; в-третьих, и только этот критерий применяется в
данном деле, помещение в лечебное учреждение не может законно длиться
лицо без продолжительности этой болезни (см. Hutchison Reid v. the
United Kingdom, no. 50272/99, S: 48, ECHR 2003-IV). Суд напоминает
довод правительства о том, что перед отправкой заявителя в
психиатрическую больницу, его содержали в камере для психически
больных осужденных в СИЗО No.1. Правительство не объяснило разницу
между содержанием в камере для психически больных осужденных и в общей
камере СИЗО. Кроме того, правительство не оспаривало, что за
заявителем регулярно не наблюдали медицинские работники и что условия
его содержания под стражей не были лечебно-оздоровительными. С учетом
данного факта, Суд считает, что камера, в которой содержался
заявитель, не могла рассматриваться как подходящее учреждение для
душевнобольных лиц (см. Aerts v. Belgium, 30 July 1998, S: 49, Reports
1998-V).
79. Суд уже рассматривал несколько подобных жалоб и признавал, что
национальным властям может быть необходимо определенное количество
времени, чтобы выбрать самую подходящую клинику для содержания
заявителя, страдающего психическим заболеванием, под стражей, и что
определенное несоответствие между доступными и необходимыми
возможностями в клинике неизбежны (см. Morsink, cited above, S:S:
66-68, and Brand v. the Netherlands, no. 49902/99, S:S: 60-66, 11 May
2004). В то же время Суд подчеркнул, что необходимо найти разумный
баланс между заинтересованными лицами. В связи с этим, подчеркивая
важность Статьи 5 для конвенционной системы, Суд считает, что при этом
необходимо придать значительно большее внимание праву заявителя на
свободу, учитывая существенную задержку в отправке его в клинику и,
соответственно, начало лечения лица очевидно повлияет на результаты
лечения. В частности, Суд признал, что в отсутствие исключительных и
непредвиденных причин задержка отправки лица в клинику в течение 6
месяцев была недопустимой (см. Brand, cited above, S: 66).
80. Суд не видит причин, чтобы прийти к другому выводу в настоящем
деле. Он не может признать, с учетом обстоятельств настоящего дела,
что был достигнут разумный баланс. Правительство ссылалось на два
обстоятельства, в связи с которыми была 6-месячная задержка в отправке
заявителя в больницу: невозможность получить визу и отсутствие
документов, удостоверяющих личность. Не вмешиваясь в право государства
определять соответствующее психиатрическое учреждение для заявителя,
Суд не может принять решение направить заявителя в г. Калининград в
связи с длительным период и невозможностью получить литовскую
транзитную визу. Суд особенно принимает во внимание отсутствие со
стороны правительства аргумента относительно того, что другие больницы
в России не смогли разместить заявителя. Не говоря уже о необеспечении
властями заявителя соответствующими документами, удостоверяющими
личность. Это не может рассматриваться как причины задержки отправки
заявителя в больницу.
81. Итак, учитывая тот факт, что власти знали о необходимости
выполнить визовые формальности, если бы им пришлось отправлять
заявителя в больницу г. Калининграда, и что они должны были
приготовить заранее и обеспечить заявителя необходимыми документами,
удостоверяющими личность, Суд не усматривает ничего в данном деле,
указывающее на то, что власти находились в исключительной и
непредвиденной ситуации. Следовательно, Суд считает, что шестимесячная
отсрочке в переводе заявителя в психиатрическую больницу не может
рассматриваться как приемлемая. Иной вывод привел бы к серьезному
ослаблению права лица на свободу в ущерб этого лица и, тем самым, к
нарушению самой сущности права, охраняемого статьей 5 Конвенции (see
Morsink, cited above, S: 69).
82. Таким образом, имело место нарушение Статьи 5 S: 1 Конвенции в
связи с содержанием заявителя под стражей в период с 18 февраля по
18 августа 2003.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 S: 4 КОНВЕНЦИИ
83. Заявитель жаловался на то, что его кассационную жалобу на
постановление о заключении под стражу от 27 января 2003 г. не
рассмотрели. Он ссылался на Статью 5 S: 4 Конвенции, которая
предусматривает следующее:
"Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на
разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о
законности его задержания и выносит постановление о его освобождении,
если задержание незаконно".
A. Пояснения сторон
84. Правительство подтвердило, что Индустриальный районный суд
получил жалобы на постановления от 27 января 2003 г. Направляя копии
жалоб в Суд, правительство подчеркнуло, что в материалах дела
отсутствует подтверждение того, что жалобы рассматривались
кассационной инстанцией. В то же время, ссылаясь на статью 444 УПК РФ,
правительство отметило, что постановление о применении принудительных
мер медицинского характера могло быть обжаловано, среди прочего,
опекуном или близким родственником. Лицо, признанное недееспособным,
не может осуществлять процессуальные прав обвиняемого, поскольку не
способно оценивать и контролировать свои поступки в связи с его
психическим состоянием. Правительство отметило, что ни защитник, ни
опекун не обжаловали постановление от 27 января 2003 г.
85. Заявитель, во-первых, указал, что правительство некорректно
ссылалось на статью 444 УПК РФ, поскольку постановление от 27 января
2003 г. не касалось принудительных мер медицинского характера. Данные
меры были применены 18 февраля 2003 г., когда районный суд
рассматривал уголовное дело в отношении заявителя. Ссылаясь на дело
Winterwerp v. the Netherlands (24 October 1979, Series A no. 33),
заявитель также аргументировал, что <<психическое заболевание может
быть причиной ограничения или изменения способа осуществления такого
права, но оно не может служить оправданием нарушения самой сути этого
права>>.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
86. Суд отмечает, что данная жалоба не является необоснованной в
значении Статьи 35 S: 3 (a) Конвенции. Суд также указывает, что жалоба
не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.
Соответственно, жалоба признается приемлемой.
2. По существу дела
(a) Общие принципы
87. Суд отмечает, что Статья 5 S: 4 Конвенции предоставляет
задержанному или обвиняемому лицу право на пересмотр постановления по
материальным и процессуальным основаниям, которые являются
существенными для <<законности>>, в конвенционных терминах, лишения
свободы. Это означает, что компетентный суд должен проверить не только
соблюдение процессуальных требований национального закона, но также
обоснованность подозрений, на основании которых лицо было заключено
под стражу, а также о легитимности цели, которую преследует заключение
под стражу и последующее содержание под стражей (see Grauslys v.
Lithuania, no. 36743/97, S: 53, 10 October 2000). Чтобы
соответствовать требованиям Статьи 5 S: 4 Конвенции, <<пересмотр
законности заключения заявителя под стражу>> должен соответствовать
как процессуальным, так и материальным нормам национального
законодательства и, более того, должен проводиться в соответствии с
целью Статьи 5, а именно защищать лицо от произвола (см. Keus
v. the Netherlands, 25 October 1990, S: 24, Series A no. 185-C).
88. Существование средства, предусмотренного Статьей 5 S: 4 должно
быть достаточно определенным не только в теории, но и на практике.
Иначе оно теряет доступность и эффективность, что требуется для целей
данного положения (см. Had/i v. Croatia, no. 42998/08, S: 41, 1 July
2010). Доступность средства подразумевает, среди прочего,
обстоятельства, добровольно созданные властями, должны быть такими,
чтобы предоставить заявителю реальную возможность использовать
указанное средство (см., Чonka v. Belgium, no. 51564/99, S:S: 46 and
55, ECHR 2002-I).
(b) Применение принципов в настоящем деле
89. Что касается фактов настоящего дела, Суд отмечает, что 27 января
2003 г. районный суд постановил заключить заявителя под стражу на
основании тяжести совершенного им преступления и в связи с тем, что он
представлял опасность для общества, поскольку страдал шизофренией.
Кассационные жалобы заявителя на указанное постановление не
рассматривались.
90. В связи с этим, Суд напоминает, что Статья 5 S: 4 Конвенции не
обязывает Договаривающиеся государства устанавливать второй уровень
судебных органов для рассмотрения вопроса о правомерности заключения
под стражу, государство, которое учреждает такую систему, должно в
принципе предоставлять заключенным такие же гарантии в кассационной
инстанции, как и в первой инстанции (см. Toth v. Austria, 12 December
1991, S: 84, Series A no. 224, Navarra v. France, 23 November 1993, S:
28, Series A no. 273-B, and Solovyev v. Russia, no. 2708/02, S: 129,
24 May 2007).
91. Правительство, ссылаясь на статью 444 УПК РФ, аргументировал, что
в связи с психическим состоянием, заявитель лишен права обжаловать
постановление о заключении его под стражу. По мнению правительства,
обжаловать постановление должен был защитник или опекун. Однако Суд не
может согласиться с трактовкой правительства статьи 444. Суд отмечает,
что правовая норма только определяет тех, кто вправе обжаловать
постановление относительно психиатрическое принудительного лечения
осужденного, который совершил преступление и которого суд признал
неспособным нести уголовное наказание и отбывать срок в связи с
психическим заболеванием (см. параграф [3]45 выше). Правительство не
ссылалось на другие нормы, лишающие заявителя права на представление
своих доводов по делу относительно лишения свободы в кассационной
инстанции. Таким образом, Суд признает, что заявитель был вправе в
соответствии с российским законодательством лично обжаловать
постановление от 27 января 2003 (см. параграф [4]42 выше).
92. Заявитель попытался использовать средство, предусмотренное
российским законодательством. Однако его кассационную жалобу не
рассмотрели. Суд хотел бы снова напомнить, что в соответствии со
Статьей 5 S: 4 Конвенции определенные процессуальные права лица,
заключенного под стражу, необходимо уважать. Судебные разбирательства,
о которых говорится в Статьей 5 S: 4 Конвенции, не обязательно должны
сопровождаться теми же гарантиями, которые предусмотрены статьей 6 п.
1 для судебных процессов по гражданским и уголовным делам. Тем не
менее важно, чтобы заинтересованное лицо имело доступ к суду и
возможность быть выслушанным лично или через какую-либо форму
представительства, без чего оно будет лишено "основных процессуальных
гарантий, применяемых в делах, связанных с лишением свободы".
Психическое заболевание может быть причиной ограничения или изменения
способа осуществления такого права, но оно не может служить
оправданием нарушения самой сути этого права. Действительно, может
возникнуть необходимость применения специальных процессуальных
гарантий для защиты интересов лиц, которые в силу их психической
неполноценности не способны сами делать это (см. Winterwerp v. the
Netherlands, S: 60). Суд готов допустить определенные ограничения
осуществления данного права, когда это оправдано обстоятельствами (см.
X. v. Belgium, no. 6692/74, Commission decision of 13 March 1975,
Decisions and Reports (DR) 2, p. 108). В настоящем деле правительство
не указало обстоятельств, за исключением психического заболевания,
оправдывающих игнорирование судом кассационной жалобы заявителя.
Однако, по мнению Суда, это было бы немыслимо, если бы Статья 5 S: 4
Конвенции обеспечивала процессуальные гарантии обвиняемого без защиты
доступа к суду, подразумевающего также обжалование законности
содержания под стражей. Эффективность и быстрота судебного пересмотра
законности содержания под стражей не имеет никакой ценности, если
отсутствует судебное разбирательство. Суд не согласен с тем, что само
по себе психическое состояние осужденного является потенциальным и
скрытым ограничением его права на обращение с заявлением о судебном
пересмотре для цели Статьи 5 S: 4 Конвенции, особенно когда, как в
настоящем деле, суд не оценил его способность лично участвовать в
судебном разбирательстве, в результате которого его заключили под
стражу, и не было вынесено ни одного постановления с указанием причин
отказа в рассмотрении кассационной жалобы. Важность того, чем рисковал
заявитель -- личная свобода -- подтолкнула к такому выводу.
93. Суд часто признает нарушения Статьи 5 S: 4 Конвенции в делах по
таким же вопросам, как и в данном деле (см. Solovyev v. Russia, cited
above, S:S: 130-134; Ignatov v. Russia, no. 27193/02, S:S: 115-119, 24
мая 2007; and Makarenko v. Russia, no. 5962/03, S:S: 122-125,
22 декабря 2009). Суд отмечает, что правительство не представило ни
одного факта или аргумента, позволяющего Суду сделать в настоящем деле
другой вывод. Учитывая, что суд кассационной инстанции проигнорировал
свою обязанность рассмотреть вопрос о законности ареста заявителя и
принять во внимание любые аргументы относительно законности заключения
заявителя под стражу, Суд считает, что заявитель не мог получить
адекватной правовой оценки для целей Статьи 5 S: 4 и что его право на
обращение в суд с целью проверки законности заключения его под страже
было нарушено.
94. Исходя из вышеизложенного, имело место нарушение Статьи 5 S: 4
Конвенции в связи с нерассмотрением кассационной жалобы заявителя на
незаконность постановления о заключении под стражу от 27 января 2003
г.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 S:S: 1 И 3 (c) КОНВЕНЦИИ
95. Ссылаясь на Статью 6 S:S: 1 и 3 (c) Конвенции, заявитель также
жаловался на непредоставление ему возможности присутствовать на
заседаниях в первой и кассационной инстанциях, в которых
рассматривалось уголовное дело. Соответствующие положения Статьи
6 S:S: 1 и 3 (c) Конвенции гласят следующее:
"1. Каждый в случае любого уголовного обвинения имеет право на
справедливое .... разбирательство дела .....судом
...
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как
минимум следующие права:
...
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим
защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг
защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно,
когда того требуют интересы правосудия;..."
A. Пояснения сторон
96. Правительство заявило, что уголовное дело заявителя
рассматривалось в соответствии с требованиями со статьей 51 УПК РФ.
Правительство утверждает, что статья не предусматривала обязательное
присутствие на судебных заседаниях обвиняемых лиц, страдающих
психическими заболеваниями. В то же самое время статья гарантировала
защиту интересов такого лица посредством обязательного участия
защитника и представительства опекуна. Правительство заявляло, что
заявитель был признан недееспособным 20 февраля 2003 г., после чего
его интересы представлял опекун, который также пользовался
процессуальными правами включая право обращаться с жалобой в
кассационную инстанцию. Однако такая жалоба не поступила. Более того,
защитник заявителя присутствовал на заседаниях и обеспечивал защиту
интересов заявителя.
97. В дополнительных пояснениях Правительство дополнило, что несмотря
на тот факт, что до 6 мая 2003 г Индустриальный районный суд не
признавал заявителя недееспособным, заключение экспертов-психиатров от
ноября 2002 г. должно рассматриваться как момент для передачи
процессуальных прав обвиняемого от заявителя к его опекуну и
защитнику. Правительство указало, что согласно судебной практике на
тот момент в глазах российской судебной системы по уголовным делам
заявитель был лишен способности осуществлять свои интересы надлежащим
образом после ноября 2002 г.
98. Заявитель настаивал на своей жалобе, указывая, что он был
дееспособен в течение всего судебного разбирательства, и,
следовательно, ему должны были предоставить возможность присутствовать
на заседаниях первой и кассационной инстанций. Заявитель также
отметил, что статья 51 УПК РФ предусматривает рассмотрение уголовного
дела в общем порядке, вне зависимости от психического состояния
обвиняемого. Данная статья не устанавливает специальные правила,
ограничивающие процессуальные права обвиняемого или ухудшающие его
положение.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
99. Суд отмечает, что данная жалоба не является необоснованной в
значении Статьи 35 S: 3 (a) Конвенции. Суд также указывает, что жалоба
не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.
Соответственно, жалоба признается приемлемой.
2. По существу дела
100. Суд напоминает, что понятие справедливого судебного
разбирательства предполагает, что лицо, которое обвиняется в уголовном
преступлении, должно, по общему правилу, иметь право присутствовать и
активно участвовать в слушаниях суда первой инстанции (см. Colozza v.
Italy, 12 February 1985, S:S: 27 and 29, Series A no. 89). В настоящем
деле данное требование не было соблюдено, поскольку дело
рассматривалось в отсутствие заявителя. Заявителю также не
предоставили возможность появится в кассационной инстанции.
Следовательно, Суд должен решить, имелись ли в деле обстоятельства,
которые бы могли оправдать полное отсутствие у заявителя права
присутствовать на заседаниях.
101. Суд напоминает, что объект и цель Статьи 6 S:S: 1 и 3 (c)
предполагает присутствие обвиняемого. Государство обязано обеспечивать
присутствие обвиняемого, который находится под стражей (см., Goddi v.
Italy, от 9 апреля 1984, S: 29, Series A no. 76). Очень важно, чтобы
обвиняемый выступил в суд в связи с его правом участвовать в судебном
заседании и необходимостью проверить точность его показаний и сравнить
их с показаниями свидетелей (см. Van Geyseghem v. Belgium [GC], no.
26103/95, S: 33, ECHR 1999-I). Далее Суд повторяет, что суд может в
исключительных случаях отложить судебное заседание, если обвиняемый
отсутствует по причине болезни, при условии, что его или ее интересы
достаточно защищены (см. Ninn-Hansen v. Denmark, no. 28972/95, p. 351,
ECHR 1999-V). Однако, если судебное разбирательство предполагает
оценку личности и характера обвиняемого и его умственное состояние в
момент совершения преступления и если их результат может причинить
вред заявитель, то важно для справедливого судебного разбирательства,
чтобы он присутствовал на судебном разбирательстве и имел возможность
поучаствовать в нем вместе с юристом (см. Kremzov v. Austria, решение
от 21 сентября 1993 г., Series A no. 268-B, p. 45, S:67; Pobornikoff
v. Austria, no. 28501/95, S:31, решение от 3 октября 2000 г.; и Zana
v. Turkey, решение от 25 ноября 1997 г., Reports 1997- VII, p. 2551,
S:71-73).
102. В настоящем деле органы власти не обеспечили присутствие
заявителя в первой и кассационной инстанциях, якобы в связи с тем, что
национальное законодательство не предусматривает присутствие заявителя
с учетом его психического состояния. Суд также отмечает в пояснениях
правительства тот факт, что признание заявителя недееспособным, 20
февраля или 6 мая 2003 г., привело к решению национальных судов не
приводить заявителя на судебные заседания. Правительство позже
дополнило свои доводы, указав, что процессуальные права заявителя,
включая право на суд, были автоматически переданы его матери и
защитнику после признания заявителя недееспособным психиатрами Центра
им. Сербского в ноябре 2002 г. Отмечая, что 6 мая 2003 г., т. е.
практически через месяц после окончания судебного разбирательства по
уголовному делу, заявителя признали недееспособным (см. параграф [5]34
выше), по мнению Суда, что это не имеет отношения к делу. Суд считает,
что хотя право быть выслушанным не имеет абсолютного характера, данное
право занимает значительное место в демократическом обществе и имеет
фундаментальную ценность для защиты лица от произвола органов власти,
только сам факт того, что лицо страдает психическим заболеванием, а
также признано недееспособным, не может автоматически привести к
изъятию прав. В этом контексте органы власти должны продемонстрировать
необходимую старательность в обеспечении права обвиняемого на
присутствие эффективным образом и должны действовать особенно
внимательно при нарушении данного права, чтобы не поставить психически
больного лица в невыгодное положение по сравнению с другими
обвиняемыми, которые пользуются данным правом (см. F.C.B. v. Italy, 28
August 1991, S: 33, Series A no. 208-B). Суд не убежден, что
российские суды соблюдали обязательство в настоящем деле.
103. В частности, отсутствуют доказательства того факта, что
российские суды дали надлежащую оценку способности заявителя
участвовать на квалифицированном уровне в процессе судебного
разбирательства по уголовному делу в отношении него. Заявитель только
один раз присутствовал на судебном разбирательстве, которое, как
представляется, проходило в течение короткого времени, на котором
решался вопрос о заключении заявителя под стражу. Европейский суд не
верит, что для решения вопроса о нежелательности присутствия заявителя
на судебных заседаниях данного заседания было достаточно. Отсутствие
официального решения относительно присутствия заявителя также
привлекает внимание Суда. Кроме того, заявителя никогда не доставляли
в кассационные инстанции. В свою очередь, Суд не видит убедительных
доказательств, подтверждающих, что поведение заявителя или его
психическое состояние не позволяло ему изложить свои доводы по делу на
судебном заседании.
104. Также Суд отмечает, что национальные суды рассмотрели вопрос
относительно привлечения заявителя к уголовной ответственности,
признали, что в связи с психическим заболеванием его необходимо
освободить от отбывания наказания, и вынесли постановление о помещении
его в психиатрическую больницу. Довод судов относительно того, что
присутствие заявителя не требовалось на судебных заседаниях только на
основании его психического состояния, удивляет, учитывая, что именно
суды должны были решать вопрос, совершил ли он преступление в
невменяемом состоянии и оценить, требует ли его психическое состояние
принудительного медицинского лечения (см., Romanov v. Russia, no.
63993/00, S: 109, от 20 октября 2005 г.). Суд считает, что суды должны
выносить приговоры относительно помещения или лечения психических
расстройств на основании действующих стандартов, принимая во внимание
тот факт, что лица с психическими расстройствами должны лечиться в
соответствующих учреждениях. Суд считает, что в ситуации, когда
экспертное заключение Центра им. Сербского не убедило судей, назначили
повторную психиатрическую экспертизу, но вовремя не получили
результатов вновь назначенной экспертизы для убедительности (см.
параграф 31 выше), было особенно важным, чтобы судьи выслушали
заявителя лично и посмотрели на его состояние. С учетом того, чем
рисковал заявитель, суды не могли, при справедливом уголовном
разбирательстве, рассматривать его дело без наблюдения за поведением
заявителя и непосредственной оценки , представленных заявителем
доказательств. Присутствие защитника заявителя и его матери не могло
компенсировать неспособность заявителя лично представить свои доводы в
суде (см. Romanov, cited above, S: 112, and, mutatis mutandis,
Mamedova v. Russia, no. 7064/05, 1 июня 2006, and Duda v. Poland, no.
67016/01, 19 декабря 2006).
105. В связи с вышеуказанным Суд признает нарушение Статьи 6 S:S: 1 и
3 (c) Конвенции.
IV. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
106. И, наконец, Суд рассмотрел жалобы заявителя на другие нарушения,
включая на нарушение Статей 5 S: 1 и 13 Конвенции о содержании его под
стражей в 1999 и 2000, а также на нарушения, изложенные в формуляре
жалобы от 14 декабря 2006 г. Однако с учетом всех имеющихся у Суда
материалов и нарушений, подпадающих в компетенцию Суда, он признает,
что данные жалобы не указывают на наличие нарушения прав и свобод,
гарантированных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, в
остальной части жалоба должна быть отклонена как необоснованная в
соответствии со Статьей 35 S:S: 3 и 4 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
107. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны
допускает возможность лишь частичного возмещения, Суд, в случае
необходимости, присуждает выплату справедливой компенсации потерпевшей
стороне".
108. Заявитель не представил детальное требование о справедливой
компенсации. Соответственно, Суд считает, что заявитель не просит
присудить ему какую-либо сумму.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ, СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Объявляет жалобу относительно содержания заявителя под стражей в
период с 27 января 2003 г. по 18 августа 2003 г., отсутствия ответа
органов власти на жалобу заявителя на законность постановления о
заключении его под стражу от 27 января 2003 г. и отсутствия заявителя
на заседаниях в суде первой и кассационной инстанций приемлемой, в
остальной части жалобу неприемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 5 S: 1 Конвенции в
связи с содержанием заявителя под стражей в период с 27 января по 18
февраля 2003;
3. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 5 S: 1 Конвенции в
связи с содержанием заявителя под стражей в период с 18 февраля по 18
августа 2003;
4. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 5 S: 4 Конвенции;
5. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 6 S:S: 1 и 3 (c)
Конвенции.
Выполнено на английском языке, и уведомлено в письменной форме 7
февраля 2012 г. , в соответствии с Правилом 77 S:S: 2 и 3 Правил Суда.
So/ren Nielsen Nina Vajic
Секретарь Председатель
Ссылки
1.
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp?sessionId=86108192&skin=hudoc-en&action=html&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649&key=96248&highlight=Proshkin
2.
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp?sessionId=86108192&skin=hudoc-en&action=html&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649&key=96248&highlight=Proshkin
3.
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp?sessionId=86108192&skin=hudoc-en&action=html&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649&key=96248&highlight=Proshkin
4.
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp?sessionId=86108192&skin=hudoc-en&action=html&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649&key=96248&highlight=Proshkin
5.
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp?sessionId=86108192&skin=hudoc-en&action=html&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649&key=96248&highlight=Proshkin
1. tigress - 21.02.2012 07:56:56
Окончательно убедилась, что в ЕСПЧ делать нечего, особенно тому, у кого нет представителя. Мы живем на разных планетах: ЕСПЧ признает наше бредовое законодательство, в частности, тот же ФЗ «О психиатрической помощи…» (а не признавать его не может) и искренне думает, что у нас в России есть хоть КАКИЕ-ТО права! Нет их и в помине! На всех неугодных хватит одного Ин-та Сербского, где диагноз вынут из рукава, а он плавно перетечет в недееспособность (когда кто-то в этом заинтересован). Кому и зачем нужно это лицемерие? Когда-то давно и я верила в ЕСПЧ… А 6, 8, 10 лет ожидания этого суда? Все ли доживут?
2. Анна Анатольевна Воропаева - 07.09.2012 13:45:46
E-mail: a.voropaeva2013@yandex.ru
Уважаемые господа!
Хотелось бы отметить, что в России существуют пытки, организованные представителями власти. По ходу дела становится ясно, что рука руку моет, и путей добиться наказания виновных не видно. Жалуюсь в прокуратуру с 2003 года. С 2001 года жаловалась в своё районное отделение милиции. За это время накопилось много материала. Хотелось бы это обсудить с толковым человеком. Только не знаю к кому в Москве обратиться, так как свои своих постоянно выгораживают.
Я родилась в 1974 году в Москве. Да и сейчас живу в Москве. Никогда никаких преступлений не совершала, не было у меня и административных правонарушений. Высшее образование, училась в аспирантуре.
1 декабря 2008 года я была добровольно без какого-либо диагностированного психического расстройства помещена в соматопсихиатрическое отделение больницы имени Боткина. Врач сказала, что меня надо выписывать. Однако она меня убедила дать согласие на перевод в психиатрическую больницу № 4 имени Ганнушкина тем, что якобы сами они не выписывают, а выписать может только больница имени Ганнушкина. Была переведена 19.02.2009. В больнице № 4 заведующая отделением Седракян Лариса Мгеровна отказалась меня выписывать, мотивируя свой отказ тем, что моего отказа от лечения недостаточно. Мне был поставлен неопределённый диагноз - шизофрения. Мои попытки уточнить диагноз не увенчались успехом. Она пригрозила передачей дела в суд, мотивируя это тем, что только суд может решить вопрос о выписке. Я суда не боялась, так как никаких преступлений никогда не совершала. Однако только из ответа Дирекции по обеспечению деятельности государственных учреждений здравоохранения Восточного административного округа от 16.08.2012 я узнала, что находилась в психиатрическом стационаре в недобровольном порядке решением Преображенского районного суда города Москвы от 27.02.2009 г.
Больше я к психиатрам не обращалась.
Однако по просьбе моей мамы, мотивировавшей свою просьбу тем, что я отказываюсь от психиатрического лечения, к психиатрам добровольно не обращаюсь, я была недобровольно госпитализирована в психиатрическую клиническую больницу № 4. 27 октября 2010 года вечером сотрудники ОВД "Хорошёво-Мнёвники" явились ко мне домой, отобрали у меня паспорт, отвезли в отделение милиции. В отделение милиции была вызвана скорая. Врач отвёз меня в психиатрическую больницу № 4, где я и находилась на основании поставленного ранее неопределённого диагноза. Около месяца я требовала, чтобы меня выписали, отказывалась подписывать согласие на лечение, требовала рассмотрения дела судом. Однако мне было в этом отказано. Я отказывалась давать согласие на лечение, участвовать в каких-либо комиссиях, подтверждающих моё согласие на лечение. Всё это время мне делали уколы. Заведующая отделением отказывалась отменить уколы до тех пор, пока я не подпишу согласие на лечение. Боли стали такими сильными, что мешали лежать. Тогда, почти через месяц, я согласилась подписать согласие на лечение, отказавшись от психотропных препаратов (психотропные препараты были вычеркнуты из согласия на лечение). Заведующая отделением сказала, что нужную дату она поставит сама. Только из ответа Дирекции по обеспечению деятельности государственных учреждений здравоохранения Восточного административного округа от 16.08.2012 я узнала, что согласие на лечение было якобы мною подписано 29.10.2010.
Мне был назначен антипсихотический препарат, вызвавший вредные необратимые последствия для моего организма.
2 марта 2011 года меня перевели в психиатрическую больницу № 10, которая находится на территории Ногинского городского прокурора. Согласие на помещение туда я не давала, не подписывала его. 5 апреля 2011 года у меня поднялась температура выше 39 градусов. Температуру мне сбили, однако внутреннее воспаление кишок не вылечили. После этого моё состояние начало ухудшаться.
27 апреля 2011 года меня выписали из психиатрической больницы № 10 в психоневрологический диспансер № 3, где продолжали принудительно колоть антипсихотический препарат, несмотря на то, что моё состояние ухудшалось.
В начале декабря в районной поликлинике хирург диагностировал вздутый живот, умеренные боли. Назначенное лечение не помогло. Живот продолжал вздуваться, количество РОЭ было повышено, что свидетельствовало о наличии внутреннего воспаления. Летом я уже испытывала ежедневно мучительные боли. В Центральном научно-исследовательском институте гастроэнтерологии мне сказали, что вылечить это невозможно, а состояние продолжает ухудшаться.
Ни Хорошёвский прокурор, ни Преображенский прокурор (на территории которого находится больница № 4) не приняли никаких мер ни в отношении врачей, ни в отношении сотрудников милиции.
Сомневаюсь в беспристрастности российского правосудия и прокуроров, связанных с ФСБ. Во вторник 4 сентября была на приёме у Ногинского прокурора, так он при мне разговаривал с ФСБ по телефону. Ему перезвонили, и он ответил, что на 5 сентября у него назначена инспекция ФСБ. Впечатление на меня произвёл случай в 2003 году, когда у нас в квартире 2 мужчин насиловали мою младшую сестру 1986 года рождения. Войдя в квартиру, один из них сразу мне сказал, чтобы я не лезла, так как у него свои люди в ФСБ и Управлении по борьбе с организованной преступностью. Не надеясь на сотрудников местного отделения милиции, начальник уголовного отдела которого сначала ухаживал за мной, потом стал приходить в гости к моей сестре, после чего она была изнасилована, я побежала к генеральному прокурору, пока они ещё находились в квартире. Надеюсь, что виновные понесут наказание ещё при моей жизни.
С уважением,
Аня Воропаева
Добавить комментарий: