Смердов С. В ЗАМКНУТОМ КРУГЕ // Ваше право № 41-42 2004 год.

Вопреки решению суда вдова погибшего водителя не может получить компенсацию

По уверениям правительства станы мы строим цивилизованное общество. К сожалению это строительство продвигается столь медленно, что нет никаких оснований надеятся на то, что хотя бы наши правнуки. Увидят  наконец свет в окошке.

Несмотря на многочисленные законы, в частности в сфере трудовых отношений, все продолжает идти своим чередом — по принципу "авось".

Случай, о котором пойдет речь, лишь один из многих примеров сле­дования этому вредному принципу. Рассказывает Галина Золотарева, не­давно ставшая вдовой:

— Мой муж Леша погиб в 27 лет. Незадолго до смерти он нашел рабо­ту по специальности, стал водителем на вездеходе "Ураган". Ему обещали зарплату — 15 тысяч рублей. До этого нам жилось очень туго, денег не хва­тало, а у нас появился маленький ребенок.

Вездеход "Ураган" дали разбитый, часть ремонта Алексей сделал свои­ми руками, но, несмотря на это, ему пришлось гнать машину на капиталь­ный ремонт в Курган. Он рассказы­вал, что там беспросветная нищета, люди просто голодали. Алексей оста­вил на столе кусок сала, хлеб и но­жик, отошел на несколько минут по делам, вернулся — ничего нет, все стащили. Он беспокоился, что маши­ну, не отремонтируют, а разберут на запчасти. В гостиницу не ходил, спал там же, на заводе. Рабочие сидели без зарплаты, работать не спешили, и на ремонт ушел целый месяц.  На обновленной машине Алексей поехал в Тюмень. Там забрал смен­щика и сразу домой, в город Урай. Приехал в два часа ночи и упал от ус­талости на кровать. От Кургана до Урая, а это около 800 километров, ехали без отдыха. Машина тяжелая, идет медленно, ревет, как самолет. А утром звонок с работы Алексея: "Где ваш муж? Срочно на работу". Я ска­зала, что его нет, хотела, чтобы он вы­спался. Вечером опять позвонили, и Алексей вынужден "был, на ночь гля­дя, собраться и везти в Тюмень ка­кую-то технику. На прощание сказал: -"Я только на три дня". По инструкции на таком тягаче нужно работать с напарником, но это не всегда получа­лось. Я его предупреждала об опасно­сти, но он отмахивался: "Все нор­мально, есть работа, после разберем­ся".

После отъезда Алексея прошло де­сять, пятнадцать дней, а сведений от него не было.

Было второе апреля, утром при­шла на свою работу и мне сообщили: "Тебя искали, Леша погиб". Приехала в организацию, где он работал, в "Сибнефтепроводстрой", -увидела его сменщика. Первые его слова: "Галя, я не виноват!". Заходим в кабинет к начальнику, сразу спрашиваю: "По­чему он работал без выходных и без сменщика? Почему он оказался один в Нефтеюганске, а его сменщик в Тю­мени? Они должны всегда работать вдвоем по инструкции".

Мне отвечают: "У него была гости­ница, и все условия".

Выдали справку о "несчастном случае на производстве — отравление угарным газом". Не знаю, кому ве­рить, начальство говорит одно, му­жики шепчут другое: "Не верьте..."

Вскоре пришел следователь и попросил расписаться в каком-то "не­существенном" документе. Глаза не видят от слез, буквы расплываются.! Говорю, дайте мне один экземпляр, я!
немного успокоюсь и пришлю вам. Мне ничего на руки не дали, потом я узнала, что не подписала документ о добровольном отказе в возбуждении мной уголовного дела по случаю смерти мужа. Хотели мне подсунуть бумагу, пока я находилась в невменяемом состоянии.

Потом поминки, похороны... На восемнадцатые сутки пошла к адвокату, заключила с ним договор. Сначала мы сделали запрос в прокуратуру, но пришел отказ в возбуждении; уголовного дела в связи с несчастным случаем.

Я сама отправилась на судебный процесс в Нефтеюганск, где мне опять отказали в возбуждении уго­ловного дела, мотивируя, что нет причины для этого, а потом заявили, что время упущено.

Адвокат сначала скептически от­носился к моим словам по поводу то­го, что смерть мужа произошла по ви­не работодателя, но когда два раза побывал в Нефтеюганске, поговорил с людьми, то пришел к выводу, что я права. Он узнал, что Алексей был вы­нужден работать на износ, без пере­рывов для отдыха. У него была огромная переработка, работал сутками, а  засчитывалась  едва ли  половина. Очевидцы рассказали, что в той злосчастной поездке на ночь его не посе­лили в общежитие .и он вынужден был ночевать в кабине. Уже после того, как его нашли мертвым, устроили спектакль - нашли свободную кровать, застелили простынями,    ком­форт ему как бы обеспечили — мол, ждали его, а он не пришел, значит, сам виноват. В заключении о вскрытии сказа­но, что запаха алкоголя не было, но следствие пыталось доказать обрат­ное. Для этого срочно, даже неопломбированными, отправили пробы на анализ. Нарочный от предприятия за один день управился, триста километров до лаборатории, триста обратно, анализы сделал и результат привез. В крови оказалась смертельная доза алкоголя. Я знаю, что Леша не злоупотреблял спиртным, он все время был за рулем. От такой дозы, которая показана в анализе, мог погибнуть не только человек, но даже слон,  видно, переусердствовали. Юрист предприятия заявил как-то двусмысленно, что муж мог находиться в алкогольном опьянении.

Значит, мог, а не находился?  Ничего  нет конкретного. На все вопросы могла бы ответить эксгумация тела, но для этого нужно возбудить уголов­ное дело, а в его возбуждении отказывают. Замкнутый круг получается. Первый суд в Нефтеюганске отказал мне в открытии уголовного дела. Я обратилась в Ханты-Мансийск, отту­да отправили документы вновь в Нефтеюганск и дали указание разобраться. Год прошел после процесса в Нефтеюганске, но мне до сих пор не пришло решение суда, а по закону полагается выдать решение в течение 10 дней. По телефону, много позже, сказали, что в возбуждении дела от­казано. Я на суд не выезжала, не бы­ло денег. Теперь нет решения суда, и я не могу обратиться дальше по ин­станциям.

Адвокат посоветовал мне подать гражданский иск о возмещении ущерба в связи с потерей кормильца. Запрашиваем документы, но их не торопятся дать. Каждую бумажку приходится вырывать с кровью.

Я уже выиграла три суда, в граж­данском процессе, два — в Урае, один — в Ханты-Мансийске. После реше­ния окружного суда, летом 2003 года, организация должна была выплатить мне деньги, но пристав затянул вы­полнение решения суда, на этом все и закончилось.

Я выигрываю суд, в ответ предпри­ятие подает кассацию и идет новое разбирательство с новыми судьями и с новыми заседателями, не берутся во внимание факты, которые уже были доказаны в предыдущих процессах. Назначают процесс на определенный день и час, я к нему готовлюсь, ночи не сплю, иду на суд, а заседание пере­носят, потому что представитель от­ветчика не явился. И так до беско­нечности.

Добилась решения в свою пользу, осталось получить положенную сум­му с предприятия, но эту проблему оказалось в нашей" стране решить практически невозможно. Устала от всего этого, готова отступить, пойти на мировую, пускай только ребенку, потерявшему отца, назначат пенсию. Пыталась встретиться с начальством — не получается.

Адвокат ответчика открыто стал оскорблять меня: "Если бы ты люби­ла мужа, ты бы не пережила трагедии, сама бы умерла".

После всего этого и в самом деле жить не хочется.