Конкурс проводился по трем номинациям, соответствующим основным правам и свободам человека и гражданина: 

1. Нарушения прав личности.
Победители: Зоя СВЕТОВА, Москва, за статью «Ссадина больше, чем жизнь», опубликованную в газете «Новые Известия», и Елена КЛИПОВА, Москва, за репортаж «Саша» (Телекомпания REN TV). 

2. Нарушения политических прав граждан.
Победила Наталья БУБНОВА, Санкт-Петербург, за репортаж «Голосуют бомжи» (ЗАО «Региональное телевидение» – объединенная служба новостей). 

3. Нарушения социально-экономических прав граждан.
Победители: Ольга ИЖЕНЯКОВА, Тюмень, за статью «Почему пенсионерку-инвалида взашей вытолкнули из больницы?», опубликованную в газете «Комсомольская правда – Тюмень», и Наталья ШИНДЯЕВА, Иркутск, за документальный фильм «Клетка» (Телекомпания «Ангара»). 

В состав жюри конкурса вошли:
Сергей Каледин, писатель – председатель жюри Манана Асламазян, АНО «Интерньюс» Сергей Борисов, «ОПОРА России» Сергей Замошкин, юрист Сергей Иваненко, депутат третьей Государственной думы Марианна Максимовская, телевизионный журналист Олег Радзинский, «Рамблер Медиа Групп» Алексей Симонов, Фонд защиты гласности Ирина Ясина, РОО «Открытая Россия». 

В соревновании приняли участие около трехсот работ, присланных из разных регионов России. «Еженедельный Журнал» обеспечивал информационную поддержку этого мероприятия. Сегодня мы публикуем – в сокращенной редакции – пять «рядовых» статей, отобранных для этой цели жюри и оргкомитетом конкурса. Эти работы не являются победительницами, однако, как нам кажется, они достаточно характерны и по ним можно составить представление об уровне и тематике сегодняшней российской правозащитной журналистики. 

Позовите юриста!  // Еженедельный Журнал, Анна Деменева
№101, 23.12.2003

Опубликовано в газете "Юридический вестник", сентябрь 2002
"Юридической газете", октябрь 2002 
Номинация: нарушение прав личности

Даже смирительная рубашка не должна лишать человека его прав
 

 (Рисунок: Александр Котляров)

– А где ваш адвокатский ордер? – первым делом спросила меня заведующая отделением, когда я пришла навестить свою клиентку и решить с ней несколько вопросов по судебному делу. Я объяснила, что у меня есть оформленная по правилам доверенность и что гражданин имеет право пригласить представителя по своему выбору.
– В законе написано, что представлять интересы больного может только адвокат! – парировала дама в белом халате. Дама, очевидно, не знает закона. Но в связи с этим возникает и много других вопросов. Услуги адвоката должны предоставляться пациенту бесплатно, за счет государства. Но много ли «бесплатных» адвокатов появляется в психиатрических больницах? Или, может быть, в больницах есть «дежурный» адвокат? В действительности сам механизм приглашения адвоката неизвестен, непонятен и попросту неинтересен сотрудникам психиатрических учреждений. Врачи обязаны ознакомить пациентов с текстом закона. Но может быть, этого недостаточно, и некоторым больным больше помогло бы простое человеческое разъяснение, что они могут пригласить представителя? Кто сделает это лучше и доступнее, чем врач, знающий особенности психологии своего пациента? Все шесть человек, с которыми я успела поговорить в больнице, не имели даже понятия об этом своем праве. 

Лица, находящиеся в психиатрическом стационаре, имеют право пользоваться телефоном. Правда, это право может быть ограничено по рекомендации лечащего врача в интересах здоровья или безопасности пациентов или других лиц. Моей клиентке разрешили позвонить мне только через неделю после госпитализации, почти за день до судебного заседания. Я попыталась выяснять, в чем причина такой задержки. Ожидала увидеть как минимум письменные запреты главного врача или завотделением, а заодно пачку докладных лечащего врача. 
– Все в порядке, – «успокоили» меня, – просто у нас на все отделение два телефона. 

Не так важно, было ли это сказано умышленно или телефонов действительно не хватает, главное – на пути пациента к юридической помощи стоит серьезное препятствие. Если дело доходит до суда, решающего вопрос о госпитализации в недобровольном порядке, ситуация осложняется еще больше. «Подождите немного, – мило улыбнулась медсестра, – суд ушел в другое отделение, у нас сегодня этих процессов штук десять, как только там закончат, сразу ваш процесс начнем». – «Мы тут минут через 25 закончим», – деловито сообщила судья в другом отделении, просматривая список заявлений. 

Эти короткие фразы отражают типичную картину: никакой суд не будет приходить в больницу по пять раз в неделю, а все накопившиеся заявления о недобровольной госпитализации рассмотрит за неполный рабочий день. То, что при этом нарушается определенный законом пятидневный срок рассмотрения подобных заявлений, не волнует даже кассационную инстанцию. «Ну и что, сроки нарушены, – можно иногда услышать, – а права-то чем нарушены, если все равно госпитализация признана обоснованной?» Ни в одном из судебных процессов, проходивших в тот день, пациент не был представлен юристом. Больные быстро заходили в кабинет, тот самый, где им еще вчера делали уколы, тихо отвечали «да» или «нет» и сразу выходили. Судья сдержала свое обещание рассмотреть оставшиеся дела за 25 минут. 

Но проблемы и тут не кончаются. Если пациент настаивает, чтобы при обследовании присутствовал его представитель, администрация обязана это обеспечить. Но кто из больных знает об этом? И часто ли врачи информируют юристов о дате и времени освидетельствования их клиентов? Практически никогда. Стоит адвокату заговорить об этом, и врач начинает рьяно защищать свои якобы эксклюзивные права на пациента, пытаясь выгнать адвоката со «своей» территории. Наше общество сможет уважать себя, только если научится уважать свои законы и права. Тогда, быть может, фраза «Я не буду отвечать на ваши вопросы без моего адвоката» перестанет выглядеть как позерство в стиле американских детективов. И отчаянный крик человека в смирительной рубашке «Позовите моего юриста!» будет восприниматься врачами не как острый бредовый синдром, а как законное требование, за неисполнение которого они должны нести ответственность. 

Анна Деменева, Екатеринбург
 

Что вы думаете об этом?
Гостевая книга