Дополнение к кассационной жалобе на решение Свердловского областного суда от 29 июля 2004 года об отказе в удовлетворении иска Главного управления Министерства юстиции по Свердловской области к Свердловскому областному региональному отделению политической партии «Российская партия труда» о приостановлении деятельности на срок шесть месяцев (вопрос нарушения нижестоящим судом положений ст. 6 Европейской конвенции в части не применения ст. 8, 11 Европейской конвенции)

Ответчик: Свердловское областное региональное отделение

политической партии «Российская партия труда»

Адрес: 620072 Екатеринбург, Среневый бульвар, 1-313

Решением Свердловского областного суда от 29 июля 2004 года было отказано в удовлетворении иска Главного управления Министерства юстиции по Свердловской области (далее - истца) к Свердловскому областному региональному отделению политической партии «Российская партия труда» (далее – ответчик или РО РПТ) о приостановлении деятельности на срок шесть месяцев.

С резолютивной частью решения согласны. В то же время решение считаем необоснованным и незаконным в ее мотивировочной части, просим ее изменить по следующим основаниям.

1. Суд допустил нарушение норм процессуального права. Суд нарушил ст. 195 и ч.ч. 3, 4 ст. 198 ГПК РФ, а также ч. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав и основных свобод человека (далее – Конвенция), не разрешив два главных довода ответчика о незаконности требований истца – доводы, основанные на ст. 8 и 11 Конвенции.

В судебном заседании по первой инстанции ответчиком были выдвинуты 3 довода о незаконности требований о приостановлении деятельности ответчика – истец не вправе требовать приостановления деятельности ответчика, так как:

· требования п «а» ч.1 ст. 38 Закона «О политических партиях» о предоставлении документов о численности членов партии РПТ были соблюдены – представлен журнал учета членов РО РПТ. Требование истца о предоставлении личных заявлений членов ответчика нарушает ст. 8 Конвенции (первое материальное основании отказа в иске);

· требование о приостановлении деятельности РО РПТ противоречит положениям ст. 11 Конвенции (второе материальное основании отказа в иске);

· истец не прошел установленный порядок обращения в суд (процессуальное основание отказа в иске).

a. Отказом суда в рассмотрении материальных доводов ответчика нарушены нормы российского процессуального законодательства. Согласно ч.1 ст. 195 ГПК решение суда должно быть законным и обоснованным. В ч. 3 ст. 198 ГПК установленно требование в оношении содержания описательной части решения, которое должно включать указание не только на требование истца, но и возражения ответчика. В описательной же части решения нашли свое отражение только процессуальное возражение ответчика.

В соответсвии с п. 1 ч. 4 ст. 198 ГПК в мотивировочной части решения кроме установленных судом обстоятельств, доказательств, должны быть указаны и доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства. Суд вправе ограничиться указанием только процессуальных оснований отказа в иске только в случаях пропуска срока исковой давности или срока обращения в суд.

В нарушение указанных процессуальных норм решение было вынесено только на основании процессуального довода ответчика. Материальные основания не отражены судом ни в описательной, ни в мотивировочной части решения.

b. Отказом суда в рассмотрении материальных доводов ответчика нарушены нормы Конвенции. Не рассмотрение судом доводов ответчика о нарушении истцом ст. 8 и 11 Конвенции также нарушает право ответчика на справедливое судебное разбирательство, закрепленное в ч. 1 ст. 6 Конвенции.

Положение ч. 1 ст. 6 Конвенции было истолковано в практике Европейской Комиссии по правам человека и Европейского Суда по правам человека, обязательной для судов России.[1] Неоднократно Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) постановлял, что для соблюдения требований «справедливого» судебного разбирательства национальные суды обязаны «определить с достаточной четкостью основания, на которых они выносят свои решения» (гарантия мотивированного решения).[2] Если сторона процесса основывала свои доводы на положениях Конвенции, у суда появляется обязанность «проводить соответсвующее исследование представленных доводов, аргументов и доказательств».[3] В связи с этим решение Свердловского областного суда, отказавшего оценивать представленные аргументы стороны, основанные на Конвенции, не соответствует требованиям «справедливого» судебного разбирательства, выраженных в ч. 1 ст. 6 Конвенции.

В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. В соответствии с п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 года, №5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ» международные договоры, которые имеют прямое и непосредственное действие в правовой системе РФ, применимы судами при разрешении гражданских дел.

Такиv образом, нарушение судом норм ГПК и Конвенции в части не соблюдения требования обоснованности судебного решения, что привело к неразрешенияю аргументов ответчика о незаконности требований истца о представлении личных заявлений членов РО РПТ. Данное обстоятельство является основанием для изменения решения в соответствии со ст. 364 ГПК.

2. Суд допустил нарушение норм материального права.

a. Суд не применил подлежащую применению ст. 8 Конвенции. Ответчик, руководствуясь п «а» ч.1 ст. 38 Закона «О политических партиях» предъявляет требование о представлении ответчиком персональных данных (личных заявлений) членов РО РПТ. Пункт «а» ч.1 ст. 38 Закона «О политических партиях» устанавливает, что ответчик вправе «знакомиться с документами..., подтверждающими число членов политической партии». В нарушение российского законодательства и Конвенции истец истолковал данное положение закона, потребовав предоставления личных заявлений о вступлении в члены партии. Данное положение закона не дает право ответчику устанавливать личность членов партии или запращивать какую-либо персональную информацию. Это положение должно быть истолковано с учетом российского законодательства и Конвенции.

Каждое заявление о вступлении в члены партии содержит ФИО, паспортные данные, дата и место рождения и место жительства, гражданство, котактная информация. Статья 11 ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» относит данную информацию к персональным данным («сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность»), и запрещает ее распространение как конфиденциальную без согласия лица, о котором содержится информация.

Более того, истец при регистрации РО РПТ принял толкование понятия «документ, подтверждающий численность членства партии» как протокол учредительного собрания с указанием численности членов РО РПТ, закрепленное в п. «г», ч. 1 ст. 18 ФЗ «О политических партиях». В дополнение к требованию данного Закона ответчик потребовал предоставления списка членов РО РПТ, на основании Приказа Министертсва юстиции РФ от 8 августа 2001 г. N 237 «ОБ УТВЕРЖДЕНИИ ОБРАЗЦОВ ДОКУМЕНТОВ, НЕОБХОДИМЫХ ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГИСТРАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И ЕЕ РЕГИОНАЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ». В данном приказе закреплена форма протокола учредительного собрания, в которой указывается на необходимость приложения списка членов партии. Дополнительные документы, подтверждающие численность членства РО РПТ, в том числе личные заявления, для подтверждения численности членства не требовались.

Ответчик не вправе раскрывать персональную информацию членов партии, содержащуюся в личных заявлениях. Юридические лица, владеющие информацией о гражданах несут ответственность в соответствии с законодательством РФ за нарушение режима защиты этой информации (ч. 3 ст. 11). В частности, в ст. 13.11 Кодекса об административных правонарушениях устанавливается административная ответсвенность за разглашение персональных данных в виде штрафа от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда. Требование истца о предоставлении личных заявлений членов РО РПТ принуждат ответчика к нарушению российского законодательства.

Таким образом, понятие «документы», содержащиеся в п «а» ч.1 ст. 38 ФЗ «О политических партиях» не может быть истолковано как охватывающее документы, в которых содержатся персональные данны членов партии.

Согласно ч. 1 ст. 8 Конвенции каждый имеет право на уважение его личной жизни. Сбор информации о частной жизни лица без его согласия не допускается. Ограничение данного права возможно только в исключительных случаях при условии, что данное ограничение:

ii. необходимо в демократическом обществе в интересах

1. предотвращения беспорядков или преступлений;

Ни одного из предусмотренных в ст. 8 Конвенции оснований ограничения прав членов партии на частную жизнь не имеется. В частности в ФЗ «О политических партиях» не закреплено право ответчика требовать персональную информацию о членах партии. Этот факт самостоятельно достаточен для установления нарушения ст. 8 Конвенции.

Личные заявления граждан о вступлении в партию адресованы в соответствующий орган партии, соответственно являются внутренними документами. Требование о предъявлении данных документов является вмешательством во внутреннюю деятельность организации, что нарушает ст. 10 ФЗ «О политических партиях».

b. Суд не применил подлежащую применению ст. 11 Конвенции. В решении суда не были применены нормы, подлежащие применению, а именно ст. 11 Конвенции, а также правовые позиции ЕСПЧ, обобщенные в «Руководящих принципах запрета политических партий и аналогичных мер»[4]. Приостановление деятельности ответчика является экстраординарной мерой, применение которой нарушает права ответчика, предусмотренные в ст. 11 Конвенции.

Согласно ч. 3 ст. 40 ФЗ «О политических партиях» в случае не устранения нарушений, ставших причиной приостановления деятельности партии, последняя подлежит ликвидации. ЕСПЧ в своей судебной практике[5] пришел к выводу, что политические партии являются формой ассоциации, существенно важной для должного функционирования демократии, и что в свете значимости демократии в системе Конвенции политическая партия не может исключаться из защиты Конвенции (п. 8 Принципов). Запрет или роспуск политических партий могут осуществляться только тогда, когда это необходимо в демократическом обществе и когда имеются конкретные доказательства, что партия занимается деятельностью, угрожающей демократии и основополагающим свободам (п. 10 Принципов). Это может относиться к любой партии, проповедующей насилие во всех его формах как часть своей политической программы, или к любой партии, ставящей целью свержение существующего конституционного строя путем вооруженной борьбы, террористических актов или какой-либо подрывной деятельности.

Применение таких крайних мер как запрет партии или аналогичных мер требует, чтобы компетентные государственные органы принимали решения обратиться по вопросу запрета политической партии в судебный орган, имея достаточные доказательства существенной реальной угрозы конституционному строю или основополагающим правам и свободам граждан (п. 14 принципов).

Истец по настоящему делу не представил доказательств наличия какой-либо угрозы, не говоря даже о существенной и реальной угрозы, конституционному строю или основополагающим правам и свободам граждан в результате деятельности ответчика.

Более того, государственные власти должны решить, оценивая уровень угрозы демократическому строю, нельзя ли исправить положение путем применения других мер, таких как штрафы или другие административные наказания.

Не применение ст.ст. 8, 11 Конвенции, подлежащей применению как составной части правовой системы России, является основанием для отмены решения в соответствии со ст. 363 ГПК (не применение закона, подлежащего применению).

Все обстоятельства, имеющие значение для данного дела, установлены. На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 361, 362-364 ГПК РФ,

изменить решение суда первой инстанции в ее мотивировочной части, учитывая возражения ответчика, основанные на ст. 8, 11 Конвенции.

1. «Руководящие принципы запрета политических партий и аналогичных мер», Совет Европы, Европейская комиссия «За демократию через право» (Венецианская Комиссия) Венеция, 10-11 декабря 1999.

2. Извлечение из Приказа Министертсва юстиции РФ от 8 августа 2001 г. N 237;

[1] В соответствии с п. «в» ч. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года, №23 «О судебном решении» «Суду также следует учитывать …постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле».

[2] Hadjianastassiou v. Greece, judgment of 16 December 1992, Series A no. 252, para 33; Van de Hurk v. the Netherlands, judgment of 19 April 1994, Series A no. 288 at para 61; Hiro Balani v. Spain, judgment of 09 December 1994, Series A no. 303-B, at para 28: Ruiz Torija v. Spain, judgment of 9 December 1994, Series A no. 303-A, at para 30.

[3] Kraska v. Switzerland, judgment of 19 April 1993, Series A no. 254-B.

[4] Совет Европы, Европейская комиссия «За демократию через право» (Венецианская Комиссия) Венеция, 10-11 декабря 1999.

[5] Социалистическая партия и др. против Турции, решение от 25 мая 1998.

А. Л. Бурков «Конвенция о защите прав человека в судах России». Москва: Волтерс Клувер, 2010

А. Л. Бурков "Влияние Европейской конвенции по правам человека на Российское право" (Stuttgart: ibidem-Verlag, 2007)

Шестое издание "Применение Европейской конвенции по правам человека в судах России"

Пятое издание "Исполнение постановлений Европейского суда по правам человека"

Третье издание "Право на свободу и личную неприкосновенность: европейские стандарты и российская практика"

Второе издание "Европейские стандарты права на справедливое судебное разбирательство и российская практика"

Первое издание "Европейский Суд по правам человека: правила обращения и судопроизводства"