|
in English
Перевод Людмилы Чуркиной, юриста
Уральского центра конституционной и международной защиты прав человека
общественного объединения
«Сутяжник»
ДЕЛО ТРУБНИКОВА ПРОТИВ РОССИИ
Жалоба №49790/99
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
5 июля 2005 г.
Европейский
суд по правам человека (Вторая секция), заседая Палатой в составе:
J.-P.
Costa,
Председатель,
I.
Cabral Barreto,
R.
Türmen,
V.
Butkevych,
M.
Ugrekhelidze,
A.
Kovler,
D.
Jočienė,
судьи,
S.
Dollé,
секретарь Секции,
Совещаясь в
закрытом судебном заседании 14 июня 2005 года,
Выносит
следующее решение, которое принято последней указанной датой:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (№ 49790/99) против Российской
Федерации, поданной в Суд в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенцией о
защите прав человека и основных свобод Владимиром Григорьевичем Трубниковым,
гражданином России. Заявитель, которому была предоставлена правовая помощь, был
представлен Кариной Акоповной Москаленко, юристом, практикующим в Москве.
2. Российское Правительство было представлено Павлом Лаптевым,
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.
3. Заявитель указывал, что национальные власти ответственны за
смерть их сына, Виктора Трубникова, в колонии. Он также заявлял, что власти не
расследовали обстоятельства смерти его сына. Он ссылался на статью 2 Конвенции.
4. Жалобы были переданы во вторую секцию Суда (Правило 52 § 1
Регламента Суда). В этой секции Палата для рассмотрения дела (Статья 27 § 1
Конвенции), была образована в соответствии с Правилом 26 § 1. Дело было
передано во вновь сформированную Вторую секцию (Правило 52 § 1 Регламента Суда).
5. Решением от 14 октября 2003 года Суд объявил жалобу частично
приемлемой.
6. Заявители и Правительство
представили свои меморандумы по существу дела (Правило 59 § 1). Посовещавшись
со сторонами, Палата решила, что проведения слушания по существу дела не
требуется (пункт 3 Правил 59 Регламента Суда).
ФАКТЫ
I.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
7. Заявитель родился в 1940 г. и
проживает в поселке Хохольский Воронежской области. Его сын, Виктор Трубников,
13 сентября 1998 г. был найден мертвым в штрафной изолятор, где он отбывал
наказание. Он умер от асфиксии при повешении. На момент наступления смерти
Виктору Трубникову было 26 лет, через 26 дней его должны были освободить.
8. Обстоятельства дела, представленные
сторонами, следующие:
9. 8 июля 1993 г. Виктор Трубников был
помещен в следственный изолятор в связи с обвинением в совершении преступлений.
10. 30 августа 1993 г. Виктор
Трубников был приговорен к семи годам тюремного заключения за убийство. Он
отбывал наказание в исправительно-трудовой колонии ОЗХ 118/8 в Россоши,
Воронежская область. Его должны были освободить в октябре 1998 г.
11. Как указано в документах,
представленных правительством, в течение 1994 – 1995 гг. Виктор Трубников был
трижды задержан как лицо, находящееся в состоянии алкогольного опьянения и
помещен в штрафной изолятор. Во время второго помещения его в штрафной изолятор,
Виктор Трубников нанес себе телесные повреждения, во время третьего помещения в
изолятор, он попытался покончить жизнь самоубийством (см. раздел «медицинские
документы»).
12. В связи с попыткой покончить жизнь
самоубийством ему было назначено наблюдение психиатра.
13. 13 сентября 1998 г. тюремная
футбольная команда, участником которой был сын заявителя, приняла участие в
матче за пределами колонии. После игры он возвратился в колонию.
14. По возвращению с игры Виктор
Трубников был задержан по подозрению в алкогольном опьянении. В 7.15 вечера он
был помещен в штрафной изолятор, в одиночную камеру, где он должен был
находиться до следующего утра. В 8.20 вечера Виктор Трубников был найден
мертвым, повешенным на рукаве своей рубашки. Другой рукав был привязан к
водосточной трубе.
15. В тот вечер начальник колонии
провел расследование. Он проверил шесть документов: (i)
приказ о помещении Виктора Трубникова в штрафной изолятор, (ii)
отчет о совершенном правонарушении, (iii) отчет
о факте смерти Виктора Трубникова, (iv) отчет
о месте происшествия, (v)
план места происшествия и (vi)
вскрытие трупа. На основании материалов дела, начальник колонии
вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного по факту смерти сына
заявителя в связи с отсутствием признаков преступления. В постановлении он
указал, что Виктор Трубников повесился на рукаве своей рубашки. Было также
указано, что у него наблюдались суицидальные тенденции, в частности, он пытался
покончить жизнь самоубийством в июне 1995 г.
16. 15 сентября 1998 г. было проведено
вскрытие тела. В октябре 1998 г. был подготовлен отчет о вскрытии, в
соответствии с которым на носе, кисти, предплечье и локте были обнаружены
царапины и синяки. Эксперт пришел к выводу, что причиной смерти явилось давление
на шею в момент повешения.
17. В устной форме заявителю было
сообщено, что его сын совершил самоубийство. Он потребовал от администрации
провести уголовное расследование. Администрация не сообщила ему, что
постановление об отказе в возбуждении уголовного дела уже вынесено.
18. В марте 1999 г. заявитель
обратился в прокуратуру Воронежской области с просьбой сообщить ему об
обстоятельствах смерти его сына. Запрос был направлен в городскую прокуратуру по
надзору за исполнительными учреждениями г. Воронежа.
19. 8 апреля 1999 г. городская
прокуратура сообщила заявителю, что начальником колонии было вынесено
постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Заявителю сообщили, что
его сын отличался хорошим поведением, несколько раз был поощрен, между ним и
другими осужденными или администрацией колонии не было замечено конфликтов.
Заявителю также сообщили, что при данных обстоятельствах, постановление об
отказе в возбуждении уголовного дела было законным и обоснованным.
20. 16 апреля 1999 г. прокуратура
Воронежской области сообщила заявителю об отказе в возбуждении уголовного дела и
пригласила его 30 апреля 1999 г. ознакомиться с материалами дела по факту смерти
его сына.
21. 30 апреля 1999 г. заявитель
приехал в прокуратуру, но прокурор отсутствовал, и у заявителя не было
возможности ознакомиться с материалами дела.
22. 26 июня 1999 г. заявитель получил
копию постановления начальника колонии от 13 сентября 1998 г.
23. 18 сентября 2000 г. заявитель
обратился в Россошанский районный суд Воронежской области с заявлением о
возбуждении уголовного дела по факту смерти его сына. Однако 2 октября 2000 г.
суд признал себя некомпетентным по данному вопросу. Он заявил, что возбуждение
уголовного расследования находится в компетенции прокуратуры.
24. После направления Судом жалобы
правительству государства-ответчика 5 февраля 2002 г. прокуратура Воронежской
области отменила постановление от 13 сентября 1998 г. и возбудила уголовное
расследование по факту смерти Виктора Трубникова.
25. 23 марта 2001 г. заявитель
обратился в тот же суд с заявлением о признании незаконным постановления
начальника колонии об отказе в возбуждении уголовного дела.
26. 20 марта 2002 г. Россошанский
районный суд Воронежской области признал незаконным решение от 13 сентября 1998
г. об отказе в возбуждении уголовного дела. В то же время суд прекратил
рассмотрение жалобы, так как 5 февраля 2002 г. прокуратура Воронежской области
отменила оспариваемое постановление и начала уголовное расследование.
27. В июне 2002 г. было проведено две
экспертизы. Во-первых, было назначено повторное вскрытие тела. Во-вторых, другая
группа экспертов провела посмертную экспертизу о психиатрическом и
психологическом состоянии Виктора Трубникова.
28. Результаты вскрытия в основном
были те же самые, как и при первом вскрытии, а именно, что смерть наступила от
механической асфиксии (удушья), эксперты установили средний уровень алкогольной
интоксикации в момент смерти.
29. 27 июня 2002 г. был представлен
отчет о психическом состоянии. Эксперты пришли к выводу, что в момент смерти
Виктор Трубников не был предрасположен к совершению самоубийства по причине
длительного или краткосрочного психиатрического расстройства. Однако эксперты
сделали заключение, что он находился под влиянием алкогольного опьянения, и что
это могло привести к решению о совершении самоубийства.
30. Во время расследования были
опрошены следующие свидетели, которые дали следующие показания:
(i)
шесть офицеров, которые находились на дежурстве во время возвращения Виктора
Трубникова в колонию после футбольного матча, свидетельствовали, что он был
пьяный и вел себя агрессивно. Поэтому его пришлось поместить в штрафной
изолятор. Они все заявили, что к нему не применялась сила.
(ii)
двое осужденных, присутствующих на футбольном матче, свидетельствовали, что
Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного опьянения, и что именно по
этой причине его остановили охранники при входе в колонию. Они заявили, что не
было угроз, сила не была применена.
(iii)
трое других осужденных, которые хорошо знали Виктора Трубникова,
свидетельствовали, что у него были хорошие отношения с другими осужденными и
охранниками, и что между ним и администрацией колонии не было конфликта.
(iv)
шесть офицеров, дежуривших в штрафном изоляторе, когда Виктор Трубников умер,
свидетельствовали, что его поместили в изолятор в 7.30 вечера, а приблизительно
в 8.15 вечера его нашли мертвым. Они заявили, что они оказали первую помощь, но
было уже поздно.
(v)
осужденные Л. и М. свидетельствовали, что они были помещены в соседних камерах
от камеры, где находился Виктор Трубников. М. заявил, что сначала они общались
через стену, но потом Виктор Трубников затих. Никто из них не слышали никаких
шумов или криков.
(vii)
два офицера свидетельствовали, что они были свидетелями предыдущей попытки
Виктора Трубникова совершить самоубийства в 1995 г. и оказывали ему первую
помощь. Они считают, что та попытка не была настоящим самоубийством, а скорее
попытка привлечь к себе внимание и продемонстрировать свою независимость.
(viii)
госпожа К., психиатр, наблюдавший Виктора Трубникова, свидетельствовала, что его
первая попытка самоубийства была демонстративной и не отражала искреннего
желания умереть. Она также считает, основываясь на своих наблюдениях, что,
скорее всего, он собирался совершить еще одну попытку, также демонстративную,
без смертельного исхода, и что вероятность такого поведения возросла в связи с
тем, что он находился в состоянии алкогольного опьянения.
31. 10 октября 2002 г. городская
прокуратура по надзору за исполнительными учреждениями г. Воронежа приняла
постановление о прекращении уголовного расследования, установив, что Виктор
Трубников совершил самоубийство.
32. 3 марта 2003 г. заявитель получил
копию постановления о прекращении уголовного дела от 10 октября 2002 г.
В. Медицинские документы
33. Правительство представило
медицинские документы относительно состояния Виктора Трубникова в период его
заключения. Копии документов содержат следующие записи применимые к делу.
34. 13 июля 1993 г. после ареста
Виктор Трубников был обследован психиатром и был признан здоровым.
35. 10 сентября 1994 г. тест на
наличие алкоголя показал, что Виктор Трубников находился в состоянии
алкогольного опьянения. Его поместили в штрафной изолятор.
36. 21 марта 1995 г. тест на наличие
алкоголя показал, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного
опьянения. Его поместили в штрафной изолятор, где он нанес себе повреждения, как
указано в отчете:
«Протестуя против помещения в штрафной
изолятор [Виктор Трубников] нанес три горизонтальных пореза на своем животе:
размеры 10х2 см, 8х2 см и 6х1 см, глубина каждого пореза составляет 1,5 см.
Небольшое кровотечение…»
37. С 21 по 27 марта 1995 г. Виктор
Трубников находился в медицинском блоке и проходил лечение в связи с его
ранениями.
38. 22 июня 1995 г. тест на наличие
алкоголя показал, что Виктор Трубников находился в состоянии алкогольного
опьянения. Его поместили в штрафной изолятор, где он попытался повеситься, как
указано в отчете:
«Срочный вызов в связи с попыткой
совершить самоубийство. Трубников находился в камере 22, пытался повеситься,
используя веревку прикрепленную к водосточной трубе…Требуется консультация
психиатра».
39. После этого инцидента Виктор
Трубников наблюдался психиатром, госпожой К., которая сделала следующие записи в
документах.
23 июня 1995 г.:
«Жалобы на депрессию, отсутствие
желания жить, слабость, бессонница, раздражительность. Психологически
[стабильный]. Идет на контакт. Ориентируется в пространстве и времени, адекватно
реагирует на себя как личность. В целом, находится в подавленном состоянии.
Размышляет последовательно. Память и разум без нарушений. Во время обследования
четкие психиатрические симптомы не выявлены. Диагноз: краткосрочная депрессивная
реакция: попытка самоубийства. (i)
[предписаны лекарства]; (ii)
психотерапия»
24 (29) июня 1995 г.:
«Осознает. Идет на контакт. Подавлен.
Размышляет последовательно. Демонстративное поведение. Объясняя попытку
самоубийства, говорит, «что сыт по горло такой жизнью». Отношение к попытке
самоубийства не самокритичное. Память и разум без нарушений. Патологическое
психиатрическое состояние не наблюдается. Диагноз: краткосрочная депрессивная
реакция. Попытка самоубийства. Фиксация поведения. Продолжить лечение»
30 июня 1995 г.
«Нет жалоб. Уравновешен, позитивное
настроение. Занимается спортом. Размышляет последовательно. Память и разум без
нарушений. Во время обследования четкие психиатрические симптомы не выявлены.
Самокритичное отношение к попытке самоубийства. Предписана рациональная
психотерапия. Следующий визит назначен на 25 декабря 1995 г.»
25 декабря 1995 г.:
«Нет жалоб. Уравновешен.
Демонстративное поведение. Размышляет последовательно. Память и разум без
нарушений. Во время обследования четкие психиатрические симптомы не выявлены.
Диагноз: фиксация поведения. Предписана рациональная психотерапия. Следующий
визит назначен на 25 июня 1996 г.»
25 июня 1996 г.:
«Жалобы на депрессию, слабость,
бессонницу, неспособность работать. Размышляет последовательно. Память и разум
без нарушений. Во время обследования четкие психиатрические симптомы не
выявлены. Диагноз: гипостеническая форма неврастении».
25 декабря 1996 г.:
«Нет жалоб. Уравновешен. Размышляет
последовательно. Самокритичное отношение к попытке самоубийства, совершенной в
прошлом. Память и разум без нарушений. Демонстративное поведение. Диагноз:
гипостеническая форма неврастении. Следующий визит назначен на 25 июня 1997 г.»
25 июня 1997 г.:
«Настроение переменчивое. Размышляет
последовательно. Самокритичное отношение к попытке самоубийства, совершенной в
прошлом. Во время обследования четкие психиатрические симптомы не выявлены.
Диагноз: гипостеническая форма неврастении. Следующий визит
назначен на 25 декабря 1997 г.»
25 декабря 1997 г.
«Жалобы на депрессию, слабость,
бессонницу, раздражительность. Четких психиатрических симптомов не выявлено.
Подавлен. Следующий визит назначен на 25 июня 1997 г.»
Следующая запись датирована 25 июня
1997 г., хотя она следует сразу же за вышеуказанной записью от 25 декабря 1997
г.:
«Состояние улучшилось. Настроение
стабилизировалось. Размышляет последовательно. Память и разум без нарушений. Во
время обследования четкие психиатрические симптомы не выявлены. Диагноз: тот же
самый. Следующий визит назначен на 25 декабря 1998 г.»
Следующая запись датирована 17 февраля
1997 г., хотя она следует сразу же за вышеуказанной записью от 25 июня 1997 г.:
«Нет жалоб. Уравновешен, подавлен.
Четкие психиатрические симптомы не выявлены. Диагноз: подавленная реакция.
Попытка самоубийства в прошлом. Во время обследования нет жалоб. [Фиксация].
Следующий визит назначен на 17 августа 1998 г. Рациональная психотерапия».
40. 8 августа 1998 г. психологический
тест выявил, среди прочего, потенциальное психиатрическое состояние, тенденция к
импульсивным реакциям и, возможно, тенденция к конфликтам с другими.
41. Последняя запись о состоянии
Виктора Трубникова при жизни была сделана 17 августа 1998 г.:
«Жалобы на депрессию, слабость,
бессонницу, раздражительность. Идет на контакт. Ориентация правильная. Подавлен.
Размышляет последовательно. Во время обследования четкие психиатрические
симптомы не выявлены. Нет суицидальных мыслей. Диагноз: краткосрочный
депрессивный синдром. Следующий визит назначен на [нечетко]».
42. 20 февраля 2002 г. выдана справка
о том, что Виктор Трубников находился под постоянным наблюдением психиатра, с
указанием диагноза: страдающий неврастенией и психопатическим состоянием с
депрессивными реакциями.
II.
ПРИМЕНИМОЕ ВНУТРЕННЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
А. Надзор за осужденными с
суицидальными тенденциями
43. Статья 20 Конституции Российской
Федерации защищает право на жизнь.
44. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от
22 июля 1993 г. предусматривает, что лица, отбывающие наказание в местах лишения
свободы, имеют право на получение медицинской помощи за счет средств
соответствующих бюджетов (статья 29).
45. Закон РФ об учреждениях и органах,
исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы от 21 июля 1993 г.
устанавливает, что учреждения и органы, исполняющие уголовные наказания в виде
лишения свободы обязаны создавать условия для обеспечения безопасности
осужденных и обеспечивать охрану здоровья осужденных (статья 13).
46. В
соответствии со статьей 18 Уголовно – исполнительного кодекса от 1997 г.
осужденный, страдающий психическим расстройством, не исключающем вменяемости,
может пройти лечение в
учреждениях исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы. Необходимо
решение суда на такое лечение.
После
внесения изменений и дополнений то же самое положение уточняет, что такие
осужденные включают лиц, которые могут представлять
опасность для себя или других лиц. Действующие на настоящий момент положения
требуют, чтобы администрация учреждения, исполняющего указанные виды наказаний,
направила в суд представление о применении к такому осужденному принудительных
мер медицинского характера.
Б. Процедура возбуждения
уголовного дела
47.
Уголовно-процессуальный кодекс, действующий на тот момент, предусматривал, что
суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции
возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления,
принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления,
лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию.
Решение о возбуждении уголовного дела должно было быть принято в срок не более
трех суток со дня получения заявления или сообщения (статьи 3, 108-109).
48.
Уголовное дело не могло быть возбуждено за отсутствием в деянии состава
преступления (статья 5). В случае отказа органов расследования в возбуждении
уголовного дела или прекращения дела, должно быть составлено мотивированное
постановление, в котором излагается сущность дела и основания отказа или
прекращения. Такие постановления могут быть обжалованы вышестоящему прокурору
или в суд (статьи 113 и 209).
49.
Лица, признанные потерпевшими от преступления, вправе давать показания по делу и
представлять доказательства; знакомиться со всеми материалами дела с момента
окончания предварительного следствия; приносить жалобы на действия лица,
производящего дознание, следователя, прокурора и суда, а также приносить жалобы
на приговор или определения суда и постановления народного судьи. По делам о
преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего, права,
предусмотренные настоящей статьей, имеют его близкие родственники (статья 53).
ПРАВО
I.
ОЦЕНКА СУДА
А. Оценка медицинских документов
50. Суду необходимо определить,
указывают ли представленные факты на неспособность государства-ответчика
защитить право заявителя на жизнь и несоответствие процедурным обязательствам
государства, предусмотренным статьей 2 Конвенции провести эффективное и
соответствующее требованиям расследование инцидента. Чтобы получить отчет о
состоянии здоровья Виктора Трубникова до его смерти и проанализировать
адекватность медицинского наблюдения, Суд потребовал от Правительства
представить медицинские документы.
51. Правительство представило
фотокопию тех документов, которые по их утверждению являются отчетами психиатра,
составленными при жизни Виктора Трубникова. Они не уточнили, являются ли эти
документы копией самих документов или это только выписки из них. В связи с
плохим качеством копий, искаженной хронологией документов, в частности тех,
которые касались периода 1997 – 1998, и отсутствием нумерации страниц,
невозможно проследить последовательность документов или определить, являются ли
они выписками, кто и когда их выдал.
52. Поэтому Суд потребовал от
Правительства представить оригиналы медицинских документов. Правительство
отказало на том основании, что небезопасно вывозить документы из архива колонии,
где они хранились. Суд обратился с повторным требованием, заверив, что оригиналы
будут возвращены российским властям после рассмотрения дела. Однако
Правительство все-таки отказалось представить оригиналы.
53. В связи с вышеуказанным, Суд решил
рассматривать дело по существу на основании существующих документов, хотя и
имеющиеся медицинские документы оставляют некоторые факты неясными.
Б. Оценка Суда жалобы на соответствие
п. 1 (а) ст. 38
54. Пункт 1 (а) статьи 38 Конвенции
предусматривает:
«1.
Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:
a)
продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон
и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для
эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все
необходимые условия…»
55. Суд
напоминает в этом отношении, что одним из наиболее важных для эффективного
действия системы индивидуальных жалоб по статье 34 Конвенции является то, что
государства должны предоставить все необходимые средства для надлежащего и
эффективного рассмотрения заявлений (Tanrikulu v.
Turkey [GC],
no. 23763/94, § 70,
ECHR 1999-IV).
Неизбежно в делах подобной категории, в которых
заявитель обвиняет власти в нарушении его прав по Конвенции, что в определенных
случаях, когда только представители Государства имеют доступ к информации,
способной подтвердить или опровергнуть эти заявления. То, что государство не
предоставило такой информации, которой располагает только оно, может привести к
вопросу принятия факта обоснованности обвинений, выдвинутых заявителем. Это
может также отражать невыполнение государством своих обязательств по статье
38 § 1 (a) Конвенции (Timurtaş v. Turkey, цитированное ранее §§ 66 и
70). То же самое относится к затягиванию со стороны
государства предоставить информацию, необходимую для установления фактов по делу
(см. Orhan, цитированное
ранее, § 266).
56. В свете вышеуказанных принципов и
учитывая обязательства Правительства в соответствии с п. 1 (а) статьи 38
Конвенции, Суд проанализировал поведение Правительства в настоящем деле особенно
с учетом непредоставления оригиналов медицинских документов относительно
психиатрического наблюдения Виктора Трубникова до его смерти.
57. Суд пришел к выводу, что
Правительство не предоставило убедительного объяснения относительно их отказа.
Учитывая трудности по установлению фактов по данному делу, и в свете важности
сотрудничества при конвенционной процедуре, Суд признает, что правительство
отказалось, что Правительство не создало все необходимые условия для Суда при
определении фактов для целей, предусмотренных п. 1 (а) статьи 38 Конвенции.
III.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ
58. Первое предложение статьи 2
Конвенции предусматривает:
«1.
Право каждого лица на жизнь охраняется законом…»
59. Заявитель жаловался, что власти не
защитили жизнь его сына и несут ответственность за его смерть. Он также
жаловался, что расследование смерти его сына было проведено неэффективно и не
соответствовало требованиям, предусмотренным процедурными обязательствами по
статье 2 Конвенции.
А. Позитивное обязательство
государства защищать право на жизнь
1.
Доводы сторон
(а) Заявитель
60. Заявитель утверждал, что было
допущено нарушение позитивного обязательства защищать право его сына на жизнь.
Во-первых, он утверждал, что властям было известно о суицидальных тенденциях, с
1992 г., когда он совершил первую попытку и его последующим наблюдением
психиатром колонии.
61. Далее заявитель утверждал, что
даже если власти отказываются признавать наличие у них такой информации, по
крайней мере, на основании имеющейся у них информации, им следовало знать о
реальном и неизбежном риске, что сын заявителя может совершить попытку покончить
жизнь самоубийством.
62. Заявитель также отметил, что
выводы следователя о состоянии Виктора Трубникова были неясными и
необоснованными. Он ссылался на медицинские документы, утверждая, что невозможно
точно определить, был ли Виктор Трубников психически уравновешен. Он также
оспаривал заключение посмертного психиатрического/психического осмотра, как
несоответствующее оценке, данной психиатром колонии в течение всего периода
наблюдения. Он считал, что в заключении есть противоречие, которое указывает на
то, что Виктор Трубников был эмоциональным, демонстративным и безответственным,
но уравновешенным в то же самое время, хотя посмертный отчет недвусмысленно
установил, что он не страдал психиатрическими расстройствами, и в общем его
состояние было удовлетворительным. Заявитель оспаривал, что поскольку ясный
вывод относительно состояния Виктора Трубникова на основе медицинских документов
не мог быть сделан, следовало было сделать вывод о том, что его поведение
менялось время от времени. При таких обстоятельствах, если реальный и
непосредственный риск не всегда имел место, государство было обязано тщательно
контролировать его состояние в случае ухудшения. В любом случае у заявителя
возникли сомнения относительно утверждения, что состояние Виктора Трубникова
было нормальным и стабильным, поскольку власти не дали никакого объяснения о его
самоубийстве, тем самым, усилив сомнения относительно того, было ли это
действительно самоубийство. Сам заявитель не может исключить возможность, что
его сын фактически был убит другим осужденным или надзирателем.
63. В целом заявитель считает, что
власти не предприняли меры для предотвращения смерти Виктора Трубникова в
результате причинения вреда самому себе или действий другого лица, что налагает
на государство ответственность в соответствии со статьей 2 Конвенции.
(b)
Правительство
64. Правительство утверждало, что
администрация колонии не могла предвидеть совершение самоубийства Виктором
Трубниковым.
65. Правительство признало, что
Виктору Трубникову был поставлен диагноз неврастении, и что он был
психопатической личностью с депрессивными реакциями, а также что имела место
ситуация, когда он нанес сам себе повреждение, когда был помещен в штрафной
изолятор. Правительство также считало, что помещение его в изолятор было
совершенно безопасной мерой, поскольку у него никогда не было истинного
намерения убить себя, и его предыдущее попытка самоубийства была просто
«демонстрацией». В результате расследования, проведенного в 2002 г., было
сделано заключение, что вероятно Виктор Трубников снова попытался совершить
самоубийство, но что это было не более чем «демонстративное» действие, не
направленное на причинение смерти. Было признано, что суицидальное поведение
Виктора Трубникова было всего лишь попыткой манипулировать администрацией
колонии, чтобы его не помещали в изолятор. Правительство сослалось на посмертный
психиатрический отчет от 2002 г., в котором указана, что вероятность такого
поведения возросла под воздействием алкоголя.
66. Правительство заявляло, что
дежурный офицер действовал правомерно и адекватно при таких обстоятельствах,
поскольку он не знал о какой-либо реальной или непосредственной угрозе жизни
Виктора Трубникова, когда он временно помещал его в изолятор. Оно утверждали,
что никого из медицинского персонала не было в колонии в то время, поскольку
правила не предусматривали их присутствие в выходные дни. Однако, как общая мера
предотвращения самоубийства, у Виктора Трубникова забрали шнурки от ботинок и
ремень от брюк, прежде чем поместить в изолятор. Камера также находилась под
наблюдением; однако, несмотря на то, что Виктор Трубников был в камере в течение
короткого периода (около часа), это не было эффективным.
2.
Оценка Суда
(а) Общие принципы
67. Суд повторяет, что
Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на
жизнь и предусматривающая
обстоятельства, при которых может быть оправдано лишение жизни,
содержит одно из основополагающих положений
Конвенции, на которое в мирное время
не распространяется отступление, предусмотренное Статьей
15 Конвенции. Вместе со Статьей 3 Конвенции она олицетворяет
также одну из основных ценностей всех
демократических обществ, которые
составляют Совет Европы. Обстоятельства, при которых лишение
жизни может быть оправданно, должны быть,
следовательно, четко сформулированы.
Цель и смысл Конвенции как инструмента защиты каждого
отдельного человека требуют и того, чтобы
Статья 2 Конвенции интерпретировалась
и применялась бы так, что оговоренные в ней гарантии
носили бы практический и эффективный
характер (см. McCann and Others
v. the United Kingdom,
решение
от
27 сентября
1995 г., Series A no. 324, pp. 45‑46, §§ 146-47).
68. Первое предложение п. 1 статьи 2
обязывает государство не только удерживаться от умышленного и незаконного
лишения жизни, но также принять соответствующие меры по защите жизни тех лиц,
которые подпадают под его юрисдикцию (см.
L.C.B. v. the United Kingdom,
решение
от
9 июня
1998 г. , Reports 1998-III, p. 1403, § 36).
Суд еще раз подчеркивает, что лица,
содержащиеся в заключении, находятся в уязвимом положении и на власти возложено
обязательство защищать их права. На государство налагается ответственность за
любые повреждения, полученные в период нахождения в местах лишения свободы,
ответственность становится особенно актуальной, если лицо погибает (см.,
например, Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, ECHR 2000-VII, § 99).
69.
Учитывая трудности, с которыми сталкивается любое современное общество,
непредсказуемость поведения человека и выбор в связи с этим направлений
оперативной деятельности, которые должны определяться с учетом приоритетов и
возможностей, сферу действия прямого обязательства нужно понимать таким
образом, чтобы она не представляла собой непосильное или несоразмерное бремя для
властей. Следовательно, не всякая предполагаемая угроза жизни должна означать
для властей требование Конвенции о принятии оперативных мер, чтобы помешать
такой угрозе материализоваться. Чтобы встал вопрос о непосредственной
обязанности, должно быть установлено, что власти знали или должны были знать в
надлежащий момент о существовании реальной и
непосредственной угрозы жизни какого-то конкретного человека в результате
преступных действий третьей стороны и не смогли принять меры в рамках своих
полномочий, которых, если судить здраво, можно было ожидать в целях избежания
опасности (см. Кинан против Соединенного Королевства, постановление от 3 апреля
2001 г.).
70. Суд признал, что
тюремные власти должны выполнять свои обязанности
так, чтобы их действия были совместимы с соблюдением прав и свобод конкретного
человека. Существуют меры предосторожности общего характера, которые могут быть
задействованы в целях ограничения возможностей совершения членовредительства
без нарушения личной свободы и независимости. Вопрос о необходимости принятия
более строгих мер в отношении заключенного или обоснованности их применения
будет зависеть от обстоятельств конкретного случая (см.
Keenan v. the United Kingdom,
постановление
от
3 апреля
2001 г., no. 27229/95, §§ 89 and 92, ECHR 2001‑III).
(b)
применение в данном деле
71. В свете вышеуказанного, Суд
исследовал вопрос, знала ли администрация или должна была ли знать, что Виктор
Трубников представлял реальный и непосредственный риск самоубийства и, если так,
то сделала ли она все возможное, чтобы предотвратить этот риск.
72. Суд отмечает, что Виктор Трубников
отбывал срок в колонии общего режима, в то время как он считался лицом с
определенными психологическими проблемами. В первые годы отбывания срока он
проявил склонность к нанесению себе повреждений в ответ на дисциплинарные
наказания, когда его задерживали в состоянии алкогольного опьянения, а в 1995
г., более чем за 3 года до указанных событий, он пытался совершить самоубийство.
Эта попытка была определена, как скорее «крик о помощи», чем истинная попытка
лишить себя жизни. Исходя из этого инцидента, он прошел курс лечения у психиатра
и находился под наблюдением, его психическое состояние проверялось каждые шесть
месяцев.
73. Суд считает, что состояние Виктора
Трубникова не было столь серьезным, чтобы требовалось решение суда о
принудительном психиатрическом лечении. Медицинские документы указывали, что у
него не было явных психиатрических симптомов, даже после совершения попытки
самоубийства в 1995 г. Скорее всего, они демонстрировали беспокойную личность и
поведенческие отклонения, что явно не достигало уровня психического заболевания
(см. в сравнении постановление
Keenan, цитируемое ранее, §§ 94-95).
74. Соответственно, не было
установлено, что поведение Виктора Трубникова ассоциировалось с опасным
психиатрическим состоянием. Более того, никто не высказал мнение – ни психиатр
Виктора Трубникова, ни другие лица, наблюдающие за ним – о вероятности, что
Виктор Трубников предпримет серьезную попытку совершить самоубийство или нанести
себе повреждения в будущем. Соответственно, нет официального подтверждения,
которое привело бы Суд к заключению, что власти знали о непосредственной угрозе
жизни Виктора Трубникова.
75. Что касается вопроса, должна ли
была администрация знать о риске, Суд отмечает, что за последние 3 года жизни
Виктора Трубникова, когда он находился под наблюдением психиатра, он не проявил
какие-либо опасные симптомы, такие как настойчивость в суицидальной тенденции.
Наоборот, медицинские документы отражают определенное улучшение в его отношении
к предыдущей попытке совершить самоубийство. Психическое и эмоциональное
состояние Виктора Трубникова, в целом, очевидно, стабилизировались после
первоначального интенсивного лечения, который он прошел в 1995 г., и оставалось
неизменным в течение более чем трех лет. В течение этого периода не было
зарегистрировано ни одного существенного изменения, и состояние Виктора
Трубникова постоянно описывалось как стабильное. На основании изложенного, Суд
признает, что было трудно предсказать какое-либо быстрое и радикальное
ухудшение, что привело бы к самоубийству Виктора Трубникова.
76. По этим причинам Суд не признает,
что при таких обстоятельствах администрация могла прогнозировать решение Виктора
Трубникова повеситься. Не признает Суд и очевидные упущения со стороны местной
власти в обеспечении медицинской помощью или в осуществлении контроля за
психическим и эмоциональным состоянием Виктора Трубникова в течение всего
периода его заключения.
77. Однако Суд считает, что случай
Виктора Труникова должен предупредить администрацию о том факте, что
дисциплинарное наказание в сочетании с алкогольным опьянением представляло риск
для его состояния. Тот факт, что у Виктора Трубникова был доступ к алкоголю в
тот день, вызывает у Суда озабоченность. Тем не менее, Суд не признает, что этой
оплошности достаточно, чтобы возлагать полностью на национальные власти
ответственность за смерть Виктора Трубникова.
78. Учитывая вышеизложенное, Суд не
признает, что при данных обстоятельствах дела российские власти не предотвратили
реальный и непосредственный риск самоубийства, иначе их действия бы не
соответствовали позитивным обязательствам гарантировать право на жизнь.
79. Соответственно в этом отношении
статья 2 не была нарушена.
B.
Процедурное обязательство провести эффективное расследование
-
Доводы сторон
(а) Заявитель
80. Заявитель утверждал, что
расследование по факту смерти его сына в колонии было неэффективным, как требует
практика Суда в соответствии со статьей 2 Конвенции.
81. Во-первых, он утверждал, что оно
не было проведено незамедлительно. Он отметил, что Виктор Трубников умер 13
сентября 1998 г., а уголовное расследование было возбуждено только 2 февраля
2002 г. после того, как жалоба была передана Судом Правительству. Он утверждал,
что трехгодичная задержка рассмотрения дела не соответствует критерию разумной
незамедлительности проведения расследования.
82. Во-вторых, он оспаривал
доказательства, собранные после того, как началось расследование. Он утверждал,
что на всех свидетелей было оказано давление: либо в связи с тем, что это
сотрудники (сотрудники колонии и медицинский персонал), либо в связи с
зависимостью от администрации колонии (осужденные, продолжающие отбывать срок).
Он также оспаривал отчеты психиатра и посмертную судебно-медицинскую экспертизу
психологического и психиатрического состояния Виктора Трубникова как
противоречивые. Более того, он жаловался, что некоторые доказательства не могли
быть больше собраны в связи с длительным периодом, который прошел с момента
инцидента.
83. Наконец, заявитель утверждал, что
расследование не было публичным. Он заявлял, что первоначальное расследование не
было открытым. Это проявилось в том, что семью даже не проинформировали о
вынесении постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. В 2002 г. таким
же образом ни он, ни другие члены семьи не были вовлечены в расследование и не
были даже проинформированы о нем.
(b)
Правительство
84. Правительство посчитало, что
расследование смерти Виктора Трубникова было тщательное и полное. Они сослались,
во-первых, на внутреннее расследование, проведенное в колонии сразу же после его
смерти, а, во-вторых, на расследование 2002 г. Они утверждали, что в целом
расследование смерти Виктора Трубникова было эффективным.
2.
Оценка Суда
(а) Общие принципы
85. Суд повторяет, что если лица
умирают при обстоятельствах, за которые потенциально несет ответственность
государство, статья 2 предусматривает обязанность государства обеспечить всеми
имеющимися средствами адекватную реакцию – на судебном или несудебном уровне –
так, чтобы осуществить надлежащим образом законодательные и административные
пределы, установленные с целью гарантии защиты права на жизнь, и предотвратить
любые нарушения этого права и наказывать за них
(см.
Öneryıldız v. Turkey
[GC], no. 48939/99, § 91, ECHR 2004‑…, Paul
and Audrey Edwards v. the United Kingdom, no. 46477/99, § 54, ECHR 2002‑II).
86. В этом отношении Суд заявил, что
если нарушение права на жизнь или на физическую неприкосновенность причинено
неумышленно, позитивное обязательство, вытекающее из Статьи 2, по установлению
эффективной судебной системы, то не требует применение средств, предусмотренных
в уголовном праве, в каждом случае, и может быть достаточным, если
гражданско-правовые, административные и даже дисциплинарные средства доступны
жертвам (см. например, Vo v. France [GC], no. 53924/00, § 90, ECHR
2004-VII; Calvelli and Ciglio v. Italy [GC], no. 32967/96, § 51, ECHR
2002‑I; Mastromatteo v. Italy [GC], no. 37703/97, §§ 90, 94 and
95, ECHR 2002‑VIII). Однако минимальный уровень требования для такой системы
заключается в том, что лица, ответственные за расследование должны быть
независимы от лиц, причастных к событиям. Это означает не только отсутствие
иерархической или институциональной связи, но также и практическую независимость
(см. Paul
and
Audrey
Edwards,
цитированное ранее, § 70, and
Mastromatteo,
цитированное ранее, § 91).
87. Далее Суд напоминает, что в делах
по самоубийству, интерпретация Статьи 2 как влекущей обязательство провести
официальное расследование, обоснована не только потому, что любые жалобы на
совершение такого правонарушения обычно могут привести к уголовной
ответственности, но также и потому, что часто на практике реальные
обстоятельства смерти, доступны или могут быть доступны только государственным
органам или должностным лицам.
88. Соответственно, если речь идет о
позитивном обязательстве гарантировать жизнь лиц, находящихся в местах лишения
свободы, система, требуемая Статьей 2, должна обеспечивать независимое и
беспристрастное официальное расследование, которое бы удовлетворяло определенным
минимальным стандартам эффективности. Таким образом, компетентные органы власти
должны проводить расследование, соблюдая требования незамедлительности и
должного порядка расследования, инициировать по собственной инициативе
расследования, которые могли бы, во-первых, установить обстоятельства, при
которых инцидент произошел, и любые упущения, а во-вторых, определить причастных
к делу государственных органов или должностных лиц. Требование
общественного контроля также применимо
в этом контексте (см.,
например, Güleç v. Turkey,
постановление от 27 июля
1998, Reports 1998-IV, p. 1733, §§ 81-82; Oğur v. Turkey [GC],
no. 21954/93, §§ 88, 91-92, ECHR 1999-III; Hugh Jordan v. the United Kingdom,
no. 24746/94, § 120; Kelly and Others v. the United Kingdom,
no. 30054/96, § 114, оба постановления от
4 мая 2001 г.;
McCann and Others, цитированный ранее,
§ 161; Mahmut Kaya v. Turkey, no. 22535/93, §§ 106-07, ECHR 2000-III;
İlhan v. Turkey [GC], no. 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII; McKerr v. the
United Kingdom, no. 28883/95 , § 148, ECHR 2001-III).
(b)
применение в данном деле
89. Суд признал, что процедурные
обязательства включают обязательство проводить расследование обстоятельств
смерти Виктора Трубникова. Он находился в колонии и под ответственностью
властей, когда он умер в результате якобы самоубийства. Необходимо было провести
расследование, чтобы, во-первых, установить причину смерти, чтобы исключить
несчастный случай или непредумышленное убийство, а, во-вторых, если установлено,
что было совершено самоубийство, проверить, несут ли власти ответственность за
неспособность предотвратить его. Расследование должно отвечать требованиям,
указанным выше (см. параграф 88).
90. Суд отмечает, что первоначальное
расследование смерти было проведено своевременно, в течение семи дней после
инцидента. Однако, оно не отвечало минимальному требованию независимости,
поскольку орган расследования – начальник колонии – представлял власть,
причастную к событию. Как и ожидалось, расследование было сведено к установлению
факта смерти в результате повешения; вопросу о возможной ответственности
администрации тюрьмы не уделялось внимание. Более того, это расследование в
очень малой степени удовлетворяла требованию общественного контроля. Нет никаких
сомнений, что семью не проинформировали об официальном отказе в возбуждении
уголовного дела. Наконец, национальный суд вынес решение о том, что
расследование проведено недостаточно, и признал незаконным решение об отказе в
возбуждении уголовного дела. Учитывая вышеуказанное, Суд не может признать, что
первоначальное расследование представляло собой эффективное расследование в
значении, предусмотренном практикой Суда.
91. Суд исследует расследование,
проведенное в 2002 г. с учетом тех же требований.
92. Прежде всего, Суд отмечает, что
расследование началось после того, как данная жалоба была направлена Судом
государству-ответчику, т.е. более чем три года спустя после инцидента. Суд
повторяет, что в делах, связанных со смертью, в спорных ситуациях, решающим
аспектом является проведение незамедлительного расследования. Прошедшее время
неизбежно негативно влияет на количество и качество доступных доказательств,
несоблюдение должного порядка расследования вызывает сомнение в добросовестности
попыток расследования, увеличивает период времени, в течение которого члены
семьи испытывают страдания (см.
Paul and Audrey Edwards, цитированное ранее, § 86).
Такая существенная задержка, необъяснимая в данном деле, не только демонстрирует
неспособность власти действовать по собственной инициативе, но также
представляет собой нарушение требования незамедлительности и должного порядка
расследования.
93. Суд отмечает, что, кроме того, в
течение всего расследования заявитель и остальные члены семьи были полностью
исключены из расследования. В нарушение обычной практики их не допустили к
расследованию. Условия их допуска к материалам дела не были определены. Их не
проинформировали и не проконсультировали о предполагаемых доказательствах или
свидетелях, включая назначение экспертов для проведения посмертной
психологической и психиатрической экспертизы, чтобы они не могли принять участие
в инструктировании экспертов. Заявитель не получил информации о ходе
расследования и, когда оно было прекращено 10 октября 1992 г., ему сообщили об
этом только 5 месяцев спустя. Соответственно, расследование не гарантировало
публичной ответственности, чтобы обеспечить расследование и его результаты
элементом общественного контроля; не гарантировало оно и соблюдение интересов
близкого родственника.
94. Суд отмечает, что власти
предприняли ряд важных шагов, чтобы установить реальные обстоятельства смерти
Виктора Трубникова, такие как опрос основных свидетелей и назначение экспертов
для проведения посмертной психологической и психиатрической экспертизы. Однако,
устанавливая, что при расследовании не были соблюдены такие требования, как
незамедлительность, должный порядок, инициатива со стороны власти и общественный
контроль, Суд посчитал, что нет необходимости рассматривать масштаб
расследования, и пришел к выводу, что расследование не соответствовало
минимальным стандартам эффективности.
95. Суд сделал вывод, что имело место
нарушение обязательства по проведению эффективного расследования смерти Виктора
Трубникова, предусмотренного п. 1 Статьи 2 Конвенции.
III. ПРИМЕНЕНИЕ
СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
1. Статья
41 Конвенции устанавливает:
96. “Если Суд объявляет, что имело
место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой
Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает
справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
А. Моральный
вред
97. Заявитель
потребовал возмещения морального ущерба в размере 8000 евро за страдания,
которые он испытывал в связи со смертью его сына и непроведением эффективного
расследования.
98.
Правительство посчитало сумму завышенной и необоснованной. Они утверждали, что
если Суд вынесет решение в пользу заявителя, то само признание нарушения
составляет достаточно справедливую компенсацию в этом деле.
99. Суд
отмечает, что было признано, что власти не защитили жизнь Виктора Трубникова или
не провели тщательное и публичное расследование, соответствующее требованиям
статьи 2 Конвенции. Заявитель должно быть испытывал страдания в связи со смертью
сына и неспособностью добиться проведения эффективного расследования в связи с
этим. При этих обстоятельствах суд признал, что требование заявителя
обоснованное и соответственно присудил ему 8 000 евро в счет компенсации
морального вреда.
В. Судебные
издержки и расходы
100. Заявитель
потребовал выплаты 3 000 евро за вычетом суммы, выплаченной в качестве правовой
помощи, в счет возмещения судебных издержек и расходов, понесенные им самим и
его юристами при ведении дела в национальных судах и Европейском Суде по правам
человека. Он заявил, что он выплатил 30 000 рублей (около 1 000 евро) за
представительство его дела в национальных судах, но остальная часть работы была
сделана для него бесплатно, и ему хотелось выплатить юристам вознаграждение за
помощь и представительство в национальных судах и Европейском Суде.
101. Правительство
оспаривало заявленную сумму как необоснованную. Они считали, что в требовании
должно быть полностью отказано.
102. Суд отмечает,
что заявителю была присуждена правовая помощь в размере 685 евро за подготовку
письменных пояснений от заявителя по приемлемости и существу жалобы. Подготовка
дополнительных пояснений в эту сумму не была включена.
103. Суд считает,
что только обоснованные судебные издержки и расходы могут быть возмещены в
соответствии со статьей 41 Конвенции. Он отмечает, что дело содержит сложные
вопросы по фактам и праву, что требует квалифицированной правовой помощи для
подачи жалобы в Суд, ведения дела в национальных судах, в связи с чем было
подготовлено два письменных пояснения Суду.
104. На основании
вышеизложенного, Суд признал жалобу обоснованной и присудил 3 000 евро в счет
судебных издержек и расходов, за вычетом 685 евро, полученных в качестве
правовой помощи от Совета Европы, вместе с налогом.
С. Выплата процентов
105. Согласно
информации, имеющейся в распоряжении Суда, установленная законом процентная
ставка в день принятия настоящего решения составляла 3% в год.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ
СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Постановил,
что не было нарушения статьи 2 Конвенции в части соблюдения позитивного
обязательства государства защищать право на жизнь;
2.
Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части
непроведения эффективного расследования;
3.
Постановил, что Правительство нарушило свое обязательство,
предусмотренное п. 1 (а) статьи 38 Конвенции;
4.
Постановил
(a)
что государство-ответчик должно в трехмесячный срок выплатить заявителю
следующие суммы, конвертированные в национальную валюту государства-ответчика по
курсу валюты на день оплаты вместе с суммой налога на добавленную стоимость
(i)
8 000 (восемь тысяч) евро в порядке возмещения морального вреда;
(ii) 2 315 (две тысячи
триста пятнадцать) евро в счет возмещения судебных издержек и расходов;
(iii) что
любой процент должен быть выплачен начиная со дня истечения вышеуказанных трех
месяцев до даты оплаты;
4.
Отклонил оставшуюся часть жалобы заявителя о справедливом возмещении.
Совершено на английском языке и оглашено
во Дворце прав человека в Страсбурге 5 июля 2005 г.
S. Dolle
J.-P. Costa
Секретарь
Президент
|
