ГРИНБЕРГ
ПРОТИВ РОССИИ
Жалоба № 23472/03
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
21 июля 2005 г.
Европейский
суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
C.L.
Rozakis,
Председатель,
P.
Lorenzen,
N.
Vajić,
S.
Botoucharova,
A.
Kovler,
E.
Steiner,
K.
Hajiyev,
судьи,
Mr S.
Quesada,
секретарь секции,
Совещаясь в
закрытом судебном заседании 30 июня 2005 года,
Выносит
следующее решение, которое принято последней указанной датой:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой
(№23472/03) против Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со
статьей 34 Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод
(далее – «Конвенция») гражданином Российской Федерации, господином Исааком
Павловичем Гринберг, 23 июня 2003 года.
2. Заявитель был представлен в Суде госпожой Л. Емельяненковой,
юристом, практикующим в Ульяновске. Российское Правительство (далее –
«Правительство») было представлено Павлом Лаптевым, Уполномоченным Российской
Федерации при Европейском суде по правам человека.
3. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу
выражения его мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции.
4. Жалоба была передана в Первую секцию Суда (Правило 52 § 1
Регламента Суда). В этой секции Палата для рассмотрения дела (Статья 27 § 1
Конвенции), была образована в соответствии с Правилом 26 § 1.
5. Решением от 28 октября 2004 г. Суд объявил жалобу приемлемой.
6. 1 ноября 2004 г. Суд поменял состав
Секций (Правило 25 § 1). Дело было передано вновь созданной Первой секции
(Правило 52 § 1).
7. Ни заявитель, ни Правительство не представили меморандумы по
существу дела (Правило 59 § 1).
ФАКТЫ
I.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
8. Заявитель родился в
1937 г. и живет в Ульяновске.
9. 6 сентября 2002 г. газета
«Губерния» опубликовала статью заявителя. Содержание статьи, под заголовком
«Заявление», было следующим:
“Еще шел подсчет голосов, но было уже
ясно: губернатором Ульяновской области избран генерал Шаманов В.А. Этой же ночью
он заявил буквально следующее: «С местной прессой, прямо и откровенно скажу,
предстоит детально разобраться».
Во время избирательной кампании
генерал обещал ульяновцам много. Но выполнил, с моей точки зрения, только одно:
«воюет» с независимой прессой, с журналистами. Еще продолжаются суды по иску
Шаманова В.А. к талантливейшему журналисту – ульяновцу Демочкину Г.А. Но
преследование журналиста в уголовном порядке – это уникальный случай. Юлия
Шеламыдова – главный редактор газеты «Симбирские известия» - осуждена на год
исправительно-трудовых работ. Оставим пока в стороне юридический аспект этого
дела: еще не опубликован полный текст решения суда, по этому поводу будет,
надеюсь, еще много судов, причем не только в Ульяновске, но и в Москве. Но есть
моральный аспект в этом деле. Как могут три здоровых мужика, из которых два –
генерала, в том числе один – даже герой России, «воевать» с женщиной, более того
– с молоденькой девчонкой! Почему-то вспоминается поддержка Шамановым В.А.
полковника Буданова, убившего
18-летнюю девушку. Ни стыда, ни совести!”
10. 10 сентября 2002 г. господин
Шаманов обратился в суд с иском к заявителю, редакции газеты и учредителю
газеты, Фонда помощи социально незащищенным слоям населения «Горячев-Фонд»
(далее – «Фонд»). Он настаивал на том, что утверждение, что у него нет «ни
стыда, ни совести», было ложным и оскорбляющим его честь и репутацию. Он
потребовал 500 000 рублей, около 20 000 евро, в качестве компенсации за
моральный вред.
11. 14 ноября 2002 г. Ленинский
районный суд г. Ульяновска удовлетворил исковые требования. Суд постановил
следующее:
«В статье автор утверждает, что у
Шаманова, губернатора Ульяновской области, нет ни стыда, ни совести. Само
содержание статьи подтверждает, что оспариваемые высказывания содержат именно
такое утверждение. Высказывание заявителя в этой статье, что у истца нет ни
стыда, ни совести, опорочило его честь, достоинство и профессиональную
репутацию…Заявитель не доказал в суде правдивость своего высказывания об
истце...
Суд постановил:
«…утверждение о том, что у истца нет ни
стыда, ни совести, опубликованное в статье (заявителя)…ложные и ущемляют честь,
достоинство и деловую репутацию Шаманова»
12. Суд постановил взыскать с Фонда
5000 рублей (200 евро), и с заявителя 2500 рублей (100 евро) в возмещение
морального вреда, причиненного г-ну Шаманову. Фонд обязали также напечатать, в
порядке исправления ошибок, резолютивную часть судебного постановления.
13. Заявитель и Фонд обжаловали
решение. Заявитель указал на то, что районный суд не провел разграничения между
«мнениями» и «сведениями». Он утверждал, что его право иметь и передавать мнения
гарантировано статьей 29 Конституции РФ, а оспариваемое утверждение было его
личным мнением. Более того, он заявлял, что оспариваемое высказывание русская
поговорка, и широко используется, когда поступки человека оцениваются с точки
зрения нравственности.
14. 24 декабря 2002 г. Ульяновский
областной суд утвердил судебное постановление от 14 ноября 2002 г. Суд поддержал
доводы первой инстанции и добавил:
«Доводы... о том, что суд спутал термины
«мнения» и «сведения», не могут быть приняты во внимание, потому что мнение
[заявителя] было напечатано в публичном СМИ, и с момента публикации оно стало
сведениями».
15. Последующие попытки заявителя
добиться пересмотра дела в надзорном порядке оказались безуспешными. 22 августа
2003 г. Верховный суд РФ отказал в истребовании материала дела для рассмотрения
в надзорной инстанции.
II.
ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО И ПРАКТИКА
Конституция Российской Федерации
16. Статья 29 гарантирует
свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.
Гражданский Кодекс Российской
Федерации от 30 ноября 1994 г.
17.
Статья 152 предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения
порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если
распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют
действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения,
порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с
опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда,
причиненных их распространением.
Постановление Пленума
Верховного Суда Российской Федерации №11 от 18 августа 1992 г. (с дополнениями
от 25 апреля 1995 г.)
18.
Постановление (действующее на тот момент) предусматривало, что порочащими
являются такие не соответствующие действительности сведения, содержащие
утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего
законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка,
неправильном поведении в трудовом коллективе или быту и т.п.)
Под распространением сведений следует
понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и
телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других
средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных
выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной,
в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу (пункт 2).
19.
Пункт 7 Постановления предусматривало распределение бремя доказывания в делах о
защите чести и достоинства. Истец обязан доказать лишь сам факт распространения
сведений ответчиком. Ответчик обязан доказать, что распространенные сведения
являются достоверными и точными.
ПРАВО
I.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
20. Заявитель жаловался на нарушение
статьи 10 Конвенции, гарантирующей его право на распространение информации и
идей. Статья 10 гласит:
1.
Каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение. Это право включает
свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять
информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных
органов и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует
государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или
кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод,
налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями,
условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые
необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности,
территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях
предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности,
защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации,
полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности
правосудия.
А. Аргументы сторон
21. Заявитель утверждал, что статья
была частью происходящих в то время политических дебатов. Он подчеркнул, что
господин Шаманов не оспаривал факты, которые описаны в статье, и что
оспариваемое выказывание дает оценку поступкам господина Шаманова, а не его
личности. Кроме того, заявитель утверждал, что употребленная в статье российская
поговорка является типичным оценочным суждением, которое нельзя доказать или
опровергнуть. Это была оценка и мнение человека о поступках другого человека,
обычно воспринимаемая как оценочное мнение, а не как утверждение факта.
22. Правительство заявляло, что в
соответствии со статьей 152 Гражданского кодекса заявитель должен доказать, что
сведения соответствуют действительности, но он не смог представить
доказательства. Правительство признало, что было вмешательство в осуществление
права заявителя выражать свое мнение, и что статья касалась отношений
губернатора с прессой в связи с политическими дебатами. Однако, Правительство
настаивало, что оспариваемое высказывание относилось скорее к личности господина
Шаманова, чем к его политической деятельности, и что заявитель мог выразить
критическое мнение, используя другие понятия, не прибегая к клеветническому
утверждению, что у господина Шаманова «нет ни стыда, ни совести». Правительство
считает, что вмешательство было обоснованным и необходимым в демократическом
обществе для защиты репутации и прав других.
B.
Оценка Суда
1. Общие принципы
23. В соответствии с установившейся
практикой Суда право на свободу выражения мнения является одной из
фундаментальных основ демократического общества и одним из основных условий его
развития и самосовершенствования каждой личности. Как отмечено в части 2 статьи
10, она относится не только к той "информации" или тем "идеям", которые получены
законным путем или считаются не оскорбительными или незначительными, но и тех,
которые оскорбляют или вызывают возмущение. Таковыми являются требования
терпимости, плюрализма и широты взглядов, без которых "демократическое общество"
невозможно (см. Handyside v. the United Kingdom,
решение от 7 декабря
1976 г.,
Series A no. 24, p. 23, § 49; и
Jersild v. Denmark,
решение от 23 сентября
1994 г.,
Series A no. 298, p. 26, § 37).
24. Пресса играет важнейшую роль в
демократическом обществе. Хотя она и не должна преступать определенных границ, в
частности уважения репутации и права других лиц, тем не менее, ее долг состоит в
том, чтобы сообщать - любым способом, который не противоречит ее обязанностям и
ответственности, - информацию и идеи по всем вопросам, представляющим
общественный интерес (см. De
Haes
and
Gijsels
v. Belgium,
решение от 24 февраля 1997 г., Reports
of
Judgments
and
Decisions
1997‑I,
pp.
233-34, § 37; и Bladet Tromsø
and Stensaas v.
Norway
[GC],
no. 21980/93,
§ 59, ECHR
1999‑III).
Помимо того, что передавать
такую информации и идеи - задача прессы, общество также имеет право получать их.
Если бы все было иначе, пресса была бы неспособна играть ее жизненно важную роль
«сторожевой собаки общества»
(см. Thorgeir Thorgeirson v. Iceland,
решение
от
25 июня
1992 г., Series A no. 239, p. 28, § 63).
Журналистская
свобода
предполагает
возможность
преувеличивать
или
даже
провоцировать
(см.
Prager and Oberschlick v. Austria (no. 1),
решение от
26 апреля
1995 г., Series A no. 313, p. 19, § 38).
Свобода выражения мнения, как
говорится в части 2 статьи 10, допускает целый ряд исключений, которые, однако,
должны узко толковаться. Необходимость любых ограничений должна быть убедительно
определена.
25. Суд напоминает, что
согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции возможность ограничения политических речей
или дебатов по вопросам, составляющим публичный интерес, невелика (см. Sürek
v. Turkey (no. 1) [GC], no. 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV). Более того,
пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в
отношении частного лица. В отличие от последнего, первый должен проявлять и
большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества,
к каждому его слову и действию. Нет сомнения, что часть 2
статьи 10 позволяет защищать репутацию каждого, т.е. распространяется и на
политиков, даже когда они выступают не в личном качестве; но в таких случаях
противовесом подобной защиты выступает интерес общества к открытой дискуссии по
политическим вопросам (см. Lingens v. Austria,
решение от 8 июля 1986
г., Series A no. 103, p. 26, § 42).
2. Применение в данном деле
26. Суд отмечает, что обе
стороны согласны с тем, что судебные решения, вынесенные в ходе процесса о
защите чести и достоинства, составляют «вмешательство» в осуществление права
заявителя на свободу выражения. Никем не оспаривалось и то, что вмешательство
было «предусмотрено законом» - а именно, статьей 152 Гражданского кодекса - и
«преследовало правомерную цель», а именно защиту репутации или прав других лиц.
Спор между сторонами вызывал вопрос о том, было ли вмешательство «необходимым в
демократическом обществе», то есть, было ли «вмешательство» обусловлено
«настоятельной общественной потребностью».
27. Тест на необходимость в
демократическом обществе требует, чтобы Суд определил, действительно ли «вмешательство»
было вызвано «острой общественной потребностью", соответствовало ли оно
преследуемой законной цели, и были ли причины, указанные органами национальной
власти для его оправдания, уместными и достаточными. В оценке, существует ли
такая «потребность», и какие меры должны быть приняты, чтобы ее удовлетворить,
органам власти оставлена определенная сфера усмотрения. Однако, их право на
решение не является безграничным и контролируется Европейским Судом, чья задача
состоит в вынесении заключительного решения о том, совместимо ли данное
ограничение со свободой выражения мнения, как это гарантируется статьей 10.
Задача Суда при осуществлении его контролирующей функции состоит не в том, чтобы
занять место органов национальной власти, а скорее в том, чтобы рассмотреть в
свете статьи 10 и всего дела в целом решение, которое они приняли в соответствии
с их правом на усмотрение. Так, Суд должен убедиться, что
национальные власти применили нормы, соответствующие принципам, изложенным в
Статье 10 и, кроме того, что их решения основывались на приемлемой оценке
соответствующих фактов (см. Dichand and Others v. Austria,
no. 29271/95, § 38, решение от
26 февраля 2002 г.).
28. Одним из факторов особой
значимости при рассмотрении Судом дела заявителя является разграничение между
фактическими утверждениями и оценочными суждениями. Национальные суды признали
заявителя виновным за то, что он не доказал правдивость его утверждения, что у
господина Шаманова нет «ни стыда, ни совести».
29. Суд отмечает, что российское
законодательство о защите чести и достоинства в том виде, как оно действовало на
рассматриваемое время, не предусматривает никакого разграничения между
оценочными суждениями и фактическими утверждениями, поскольку в нем речь везде
идет только о «сведениях», и всё оно базируется на том предположения, что любые
такого рода сведения подлежат доказыванию в гражданском судопроизводстве (см.
§§17 и 18 выше). Независимо от фактического содержания «сведений»,
распространившее их лицо обязано доказать в суде их достоверность (см., в
частности, пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда, § 19 выше). Принимая
во внимание эти законоположения, национальные суды и не приступали к изучению
того, а не было ли оспариваемое утверждение заявителя оценочным суждением,
истинность которого не подлежит доказыванию.
30. Однако Суд
напоминает, что существование фактов можно продемонстрировать, тогда как
справедливость оценочных суждений доказать нельзя.
Требование доказать правдивость оценочного суждения невозможно выполнить, и оно
посягает на саму свободу убеждений, которая является основополагающей частью
права, гарантируемого статьей 10 (см. Lingens,
указанный выше, § 46, and
Oberschlick v. Austria (no. 1),
решение от 23 мая 1991
г., Series A no. 204, p. 27, § 63).
31. Суд признал оспариваемый
комментарий наиболее существенным примером оценочного суждения, представляющего
субъективную оценку морального поведения господина Шаманова. Признание заявителя
виновным за нанесение мнимого ущерба репутации господина Шаманова основывалось
исключительно на том, что заявитель не продемонстрировал, что у господина
Шаманова действительно нет «ни стыда, ни совести», а это доказать просто
невозможно.
32. Для оценки Суда значение имело
также то обстоятельство, что оспариваемое утверждение сделано в рамках статьи,
затрагивающей серьезный общественно-значимый вопрос - вопрос свободы массовой
информации в Ульяновской области. В ней критиковалось поведение областного
губернатора, избранного в ходе прямых выборов; иными словами - профессионального
политика, в отношение которого рамки допустимой критики шире, чем в случае
частного лица (см. §
25 выше). Факты, послужившие
основой для критики, не были оспариваемы, и заявитель высказал свое мнение в
весьма безобидной и не оскорбительной манере.
33. Национальные суды не смогли
убедительно продемонстрировать наличие какой бы то ни было настоятельной
общественной необходимости в том, чтобы ставить защиту репутации политического
деятеля выше права заявителя на свободу выражения и общего интереса в
продвижении этой свободы, когда речь идет о вопросах большой общественной
значимости. В частности, из решений национальных судов никак не ясно, что
высказывание заявителя каким-либо образом сказалось на политической карьере
господина Шаманова или на его профессиональной жизни.
34. В итоге, Суд приходит к
заключению, что обжалуемое вмешательство не было «необходимым в демократическом
обществе» и, следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.
35. Соответственно, имело
место нарушение статьи 10 Конвенции.
II.
ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
36. Статья 41
Конвенции устанавливает:
“Если Суд объявляет, что имело
место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой
Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает
справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
А. Материальный ущерб и моральный вред
37. Заявитель потребовала 10 000 евро
в порядке возмещения материального ущерба и компенсации морального вреда.
38.
Правительство оспаривало требование. По его мнению, что
сам факт признания настоящим постановлением нарушения является справедливым
возмещением.
39. Суд признает,
что при таких обстоятельствах дела, есть причинно-следственная связь между
признанным нарушением и заявленными требованиями о возмещении материального
ущерба, поскольку заявитель ссылается на сумму, которую ему пришлось выплатить
господину Шаманову на основании постановлений национальных судов. Более того,
определенные денежные потери действительно должны иметь место, - в течение того
времени, которое прошло с момента, когда вышеупомянутые издержки были понесены,
до момента, когда Судом была предоставлена компенсация (см.
Dichand and Others, указано выше,
§ 62)
40. Суд принимает, что
заявитель пострадал в результате причинения морального вреда – таки как
страдания и разочарования в связи с вынесенными судебными постановлениями, не
соответствующими статье 10. По
мнению Суда, сам факт признания настоящим постановлением нарушения не является
достаточной компенсацией.
Однако, Суд находит, что затребованная
сумма в качестве возмещения морального вреда чрезмерная. Оценивая на
справедливой основе, Суд присуждает заявителю 1 000 евро в порядке компенсации
морального вреда плюс налог, которым облагается данная сумма.
B.
Судебные издержки и расходы
41. Заявитель не
потребовал возмещения судебных издержек и расходов. Соответственно, нет
необходимости присуждать возмещения судебных издержек и расходов.
С. Выплата процентов
42. Согласно
информации, имеющейся в распоряжении Суда, установленная законом процентная
ставка в день принятия настоящего решения составляла 3% в год.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ
СУД ЕДИНОГЛАСНО
1.
Постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
2. Постановил
(а) что государство-ответчик должно в
трехмесячный срок с даты, когда решение станет окончательным в соответствии с §2
статьей 44 Конвенции выплатить заявителю следующие
суммы:
(i)
120 (сто двадцать евро) в счет возмещения материального ущерба,
(ii) 1 000
(тысячу евро) в счет компенсации морального вреда,
(iii) все налоги,
которыми эти суммы могут облагаться;
(b) что процентная
ставка равна процентной ставке Европейского центрального банка плюс три
процента, если требуемая сумма не будет выплачена в трехмесячный срок.
4.
Отклонил оставшуюся часть жалобы заявителя о справедливом возмещении.
Совершено на английском языке и оглашено
во Дворце прав человека в Страсбурге 21 июля 2005 г. в соответствии с §§ 2 и 3
Правила 77 Правил Суда.
Santiago Quesada
Christos
Rozakis
Секретарь
Президент
