Предлагаемый вниманию читателей обзор посвящен вопросам рассмотрения Европейским Судом по правам человека жалоб, поступающих из Российской Федерации, а так же государственных и общественных инициатив, направленных на имплементацию решений, принятых Судом. Обзор подготовлен в рамках проекта "Развитие многофункционального аналитического центра по проблемам демократии и прав человека", осуществляемого Центром "Демос" и его партнерами.
Европейский Суд - механизм защиты прав и свобод человека, созданный на основе Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция). Частные лица и организации могут обращаться в этот орган с жалобами на нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией.
Рассматривая эти обращения, Европейский Суд по правам человека выносит решения, в которых определяется приемлемость жалобы, и постановления, в которых жалоба разрешается по существу, то есть признается или не признается нарушение прав человека. Постановления Европейского Суда по конкретным делам носят обязательный характер и должны исполняться государствами. При рассмотрении конкретных жалоб Суд оценивает не только фактические обстоятельства конкретного дела, но и анализирует особенности законодательства и правоприменительной практики конкретной страны, ставшие причиной нарушения прав и свобод человека. По этой причине постановления Суда имеют большое значение для совершенствования национальных правовых систем.
Ознакомиться с детальной информацией о деятельности Европейского Суда можно на
Интернет странице Суда. Текст Конвенции и краткая информация о работе Суда на русском языке доступна на странице
http://www.echr.ru/.
Авторы: Воскобитова Мария, Ольга Шепелева
***
Темы выпуска:
Общие сведения о решениях и постановлениях принятых Европейским Судом в декабре 2006 г.
Artyomov v. Russia (Артемов против России): отказ в регистрации националистической партии признан правомерным
Ismoilov and Others v. Russia (Исмоилов и другие против России): Суд рассмотрит в приоритетном порядке вопрос о допустимости экстрадиции задержанных в Узбекистан
Sheydayev v. Russia (Шейдяев против России): появление телесных повреждений во время нахождения под стражей свидетельствует о плохом обращении с задержанным
Tararieva v. Russia (Тарариева против России): государство обязано обеспечивать заключенных надлежащей медицинской помощью
Shabanov and Tren v. Russia (Шабанов и Трен против России) и Karman v. Russia (Карман против России): допустимые пределы ограничения свободы слова
Bartik v. Russia (Бартик против России): не является оправданным ограничение свободы передвижения лиц, имевших доступ к секретным сведениям
Государственная Дума РФ заблокировала реформу Европейского Суда
Опубликованы материалы о применении Европейской Конвенции российскими судами и о взаимодействии России с Комитетом Министров Совета Европы
Общие сведения о решениях и постановлениях принятых Европейским Судом в декабре 2006 г.
В декабре 2006 года Европейский Суд вынес шесть решений по вопросу о приемлемости жалоб в отношении России. Приемлемыми были признаны три жалобы:
Maslova and Nalbandov v. Russia (Маслова и Налбандов против России), Ismoilov and Others v. Russia (Исмоилов и другие против России) и Isigova and Others v. Russia (Исигова и другие против России). Два жалобы -
Prokudin v. Russia (Прокудин против России) и
Kalabina v. Russia (Калабина против России) - были вычеркнуты из списка дел, рассматриваемых Судом. Еще одна жалоба -
Artyomov v. Russia (Артемов против России) - была признана Судом неприемлемой.
Признанная приемлемой жалоба
Maslova and Nalbandov v. Russia (Маслова и Налбандов против России) касается пыток и жестокого обращения, которые были применены сотрудниками правоохранительных органов. Кроме того, в жалобе поставлен вопрос об эффективности расследования жалоб на пытки и о доступе пострадавших от пыток к механизмам правовой защиты. Жалоба ffIsigova and Others v. Russia (Исигова и другие против России), также признанная приемлемой, касается исчезновений на территории Чеченской Республики и отсутствия эффективного расследования обстоятельств исчезновения. Жалоба
Ismoilov and Others v. Russia (Исмоилов и другие против России) была подана так называемыми
"ивановскими узбеками", которых российские правоохранительные органы собирались экстрадировать в Узбекистан. Поскольку дело "ивановских узбеков" привлекло внимание общественности и прессы, авторы обзора сочли н!
еобходимым подробнее рассмотреть содержание решения Суда по вопросу о приемлемости жалобы
Ismoilov and Others v. Russia (Исмоилов и другие против России).
В деле
Prokudin v. Russia (Прокудин против России) заявитель жаловался на неисполнение решения российского суда. А жалоба ffKalabina v. Russia (Калабина против России) касалась чрезмерной длительности разбирательства ее иска в российских судах. Обе жалобы были исключены их списка дел, рассматриваемых Судом в связи с тем, что заявители утеряли интерес к своим жалобам и не отвечали на запросы Европейского Суда.
Признанная неприемлемой жалоба
Artyomov v. Russia (Артемов против России) оспаривала отказ российских властей зарегистрировать "Российский общенациональный союз" (РОНС) в качестве политической партии. Дело о регистрации РОНС получило
широкую огласку в России. По этой причине авторы обзора сочли необходимым подробно изложить содержания решения Суда по вопросу о приемлемости этой жалобы.
В декабре Суд принял девять постановлений по существу жалоб в отношении России:
Shabanov and Tren v. Russia (Шабанов и Трен против России), Tararieva v. Russia (Тарариева против России), Popova v. Russia (Попова против России), Bartik v. Russia (Бартик против России), Sheydyaev v. Russia (Шейдяев против России), Shcheglyuk v. Russia (Щеглюк против России), Lositskiy v. Russia (Лосицкий против России), Karman v. Russia (Карман против России), Petrov v. Russia (Петров против России).
Во всех девяти случаях Суд установил наличие нарушений тех или иных положений Конвенции. Следует отметить, что четыре дела из девяти касались вопросов, ранее неоднократно рассматривавшихся Европейским Судом в связи с другими жалобами в отношении России. Так, в жалобе
Popova v. Russia (Попова против России) речь шла о неоднократном переносе сроков рассмотрения трудового спора заявительницы, а также о ненадлежащем уведомлении заявительницы о времени проведения судебного заседания. Рассмотрев данное дело, Суд пришел к выводу, что заявительница была лишена доступа к суду, что является нарушением статьи 6 Конвенции. Нарушение гарантированного статьей 6 Конвенции права на справедливое судебное разбирательство также имело место в деле
Lositskiy v. Russia (Лосицкий против России), касавшемся неисполнения решения российского суда по иску заявителя. Нарушение той же статьи Конвенции было найдено в связи с отменой вступившего в законную силу судебного решени!
я в порядке надзора в деле
Petrov v. Russia (Петров против России). В деле
Shcheglyuk v. Russia (Щеглюк против России) Суд констатировал, что содержание заявителя под стражей в течение трех лет было чрезмерно долгим, а это нарушает закрепленное в статье 5 Конвенции право на быстрое рассмотрение дела или на освобождение из под стражи до суда.
В декабре Суд вынес два постановления по двум делам о свободе слова:
Shabanov and Tren v. Russia (Шабанов и Трен против России) и
Karman v. Russia (Карман против России). Содержание этих постановлений рассмотрено ниже.
Также по существу было рассмотрено дело
Sheydyaev v. Russia (Шейдяев против России) о применении пыток в милиции и дело
Tararieva v. Russia (Тарариева против России) - о смерти заключенного из-за отсутствия качественной медицинской помощи. Кроме того, было вынесено постановление по делу
Bartik v. Russia (Бартик против России), касающемуся свободы передвижения. Обзор содержит анализ этих постановлений.
Вернуться к оглавлению
Artyomov v. Russia (Артемов против России): отказ в регистрации националистической партии признан правомерным
Заявитель, господин Артемов, является лидером движения "Российский общенациональный союз" (РОНС). 7 декабря 1998 года Министерство юстиции РФ зарегистрировало данное движение в форме общественной ассоциации. В последствии члены РОНС решили преобразовать его в политическую партию с таким же названием. Однако Минюст отказался регистрировать РОНС в качестве политической партии, поскольку в предлагаемом названии партии присутствовало слово "русский" - обозначение этнической группы, что запрещено статьей 9 Закона "О политических партиях". Заявитель обжаловал отказ в суде общей юрисдикции. Эксперты, привлеченные судом, отметили, что слово "русский" имеет несколько значений: русский - как характеристика принадлежащего к России, и русский - как относящейся к одной этнической группе. В свою очередь Минюст указал, что имеющееся в названии партии слово "общенациональный" тоже понимается неоднозначно: как что-то присущее всем нациям или же одной конкретной нации. Суд согласился с этими !
аргументами и отклонил иск Артемова. Кассационная инстанция утвердила это решение.
Артемов обжаловал п.3 статьи 9 Закона "О политических партиях" в Конституционный Суд РФ. Конституционный Суд вынес решение по этому делу 15 декабря 2004 года. Конституционный Суд указал, что демократические принципы образования и функционирования политических партий не могут применяться без учета особенностей исторического развития России, этнической и религиозной структуры российского общества, а также специфического взаимодействия между политическими силами, этническими группами и религиозными течениями. Включение в название партий указания на их этническую принадлежность может привести к стратификации российского общества, к возвышению одних над другими, к продвижению тех ценностей, которые важны не для всего общества, а относятся к одной идеологи или религии, что само по себе нарушало бы статьи 13 и 14 российской Конституции. Однако Конституционный суд в данном деле не определил, была ли данная партия образована на основе принципа национальной или религиозной принадлежно!
сти, являлось ли ее целью продвижение интересов одной этнической группы.
Заявитель утверждал, что отказ в регистрации РОНС в качестве партии нарушает предусмотренное статьей 11 Конвенции право на свободу объединений и является дискриминацией, запрещенной Протоколом N 12 к Конвенции.
Суд отметил, что жалоба на нарушение Протокола N 12 к Конвенции не может быть рассмотрена, поскольку Россия не ратифицировала этот документ. Разбирая вопрос о наличии или отсутствии нарушения статьи 11 Конвенции, Европейский Суд отметил, что решение национального суда касалось исключительно регистрации РОНС в качестве политической партии. Общественное движение, носящее то же имя, продолжило свою деятельность. Отказ от преобразования его в политическую партию не лишал заявителя права защищать ценности, продекларированные РОНС, совместно с другими участниками этого движения.
Несмотря на это, Суд счел необходимым рассмотреть вопрос, являлся ли отказ преобразовать РОНС в политическую партию неправомерным вмешательством в свободу объединений. Суд отметил, что в данном случае вмешательство было основано на законе, а именно на статье 9 Закона "О политических партиях". Проанализировав решение Конституционного Суда по данному делу, Европейский Суд пришел к выводу, что такое вмешательство преследовало законные цели: предотвращение раскола многонационального и поликонфессионального российского общества. Суд отметил, что согласно российским законам, партия отличается от других общественных объединений тем, что имеет право выдвигать кандидатов на выборах разного уровня. То есть ограничению было подвергнуто право Артемова и его соратников на участие в предвыборной борьбе. Такого рода ограничение следует считать допустимым, поскольку российские законы не запрещают создавать иные, чем партии объединения по этническому принципу.
Желающие могут ознакомиться с переводом решения Европейского Суда по делу
Artyomov v. Russia (Артемов против России)
Вернуться к оглавлению
Ismoilov and Others v. Russia (Исмоилов и другие против России): Суд рассмотрит в приоритетном порядке вопрос о допустимости экстрадиции задержанных в Узбекистан
Заявителями по данному делу выступали двенадцать граждан Узбекистана и один гражданин Киргизстана. Один из заявителей проживал в Турции, другой - в Узбекистане. В Россию они прибыли по коммерческим делам в 2005 году. Остальные заявители постоянно жили в городе Иваново и занимались торговлей текстильными изделиями. Один из заявителей в 2000-2003 годах, до своего переезда в Россию, подвергался в Узбекистане уголовному преследованию за распространение религиозной литературы. По его словам, правоохранительные органы Узбекистана применяли к нему пытки. Еще один заявитель был арестован властями Узбекистана в 2005 году. По его словам, его избивали и расспрашивали о его коммерческих делах и причастности к религиозной организации Акрамия. Он находился под арестом в течение 15 суток, после чего был отпущен и покинул страну.
В феврале 2005 года прокурор города Ташкент принял решение об аресте одного из заявителей в связи с обвинением в участии в религиозной организации Акрамия, в попытке государственного переворота и в хранении и распространении запрещенной литературы. В период с 17 по 19 июня 2005 года органы прокуратуры Узбекистана выдвинули обвинения и приняли решения об аресте остальных заявителей. Заявители обвинялись в попытке государственного переворота, в массовых убийствах и организации беспорядков в Андижане в мае 2005 года.
Заявители утверждали, что они были задержаны милицией города Иваново 18 июня 2005 года, а 20 июня прибывшие из Узбекистана сотрудники Службы национальной безопасности допрашивали заявителей, угрожали им пытками и требовали признания в различных преступлениях. Российские органы власти представили ряд документов, касающихся задержания заявителей. Часть из них указывает, что задержание имело место 19 июня, а другая говорит, что заявителей задержали 20 июня.
20 июня органы внутренних дел города Иваново сообщили властям Узбекистана об аресте заявителей. В тот же день прокурор Ташкента обратился к прокурору г. Иваново с требованием поместить задержанных под стражу до принятия решения об их выдаче. 14 июля 2005 года адвокат заявителей обратился с жалобой с суд, указывая, что они содержатся под стражей в отсутствие решений об аресте. Судебные органы отклонили жалобу. В кассационном порядке эти решения не обжаловались.
В июле 2005 года Генеральная Прокуратура РФ получила от властей Узбекистана официальные запросы о выдаче заявителей. При этом прокуратура Узбекистана пообещала, что заявителей не будут приговаривать к смертной казни и подвергать пыткам, а также обеспечат им адвоката. В этот же период прокурор города Иваново провел проверку и установил, что никто из заявителей за исключением одного человека не покидал Россию во время андижанских событий. Также было установлено, что никто из заявителей не переводил денежные средства в Узбекистан в течение 2005 года.
Во второй половине июля 2005 года суды города Иваново приняли решение о применении к заявителям меры пресечения в виде содержания под стражей. Решения были мотивированы н6еобходимостью обеспечить экстрадицию заявителей и тяжестью выдвинутых против них заявлений. Срок содержания под стражей судами не указывался. Заявители обжаловали эти решения, но областной суд оставил их в силе.
По истечении 12 месяцев адвокат заявителей подала ходатайства об освобождении, указывая, что 12 месяцев - это предельный срок содержания под стражей, разрешенный российским законодательством. Судебные органы первой и второй инстанции отказали в удовлетворении ходатайств, ссылаясь на то, что ограничения срока содержания под стражей не распространяются на лиц, задержанных в связи с запросом об экстрадиции.
Во время содержания под стражей заявители обратились в Федеральную миграционную службу (ФМС) и ходатайствовали о получении статуса беженца. Они говорили, что все они подверглись незаконным преследованиям. Они отрицали членство в религиозных организациях и причастность к событиям в Андижане. Верховный комиссар по правам беженцев ООН поддержал их ходатайство и отметил, что если произойдет высылка заявителей, то они с большой вероятностью подвергнутся пыткам, будут осуждены и проведут долгие годы в тюрьме или же вообще будут приговорены к смертной казни. ФМС отказала заявителям в статусе беженца, указав, то они преследовались по подозрению в тяжких преступлениях.
Летом 2006 года Генеральная Прокуратура РФ приняла решение об экстрадиции заявителей в Узбекистан. Это решение было обжаловано. На момент рассмотрения дела в Европейском Суде жалобы на решение об экстрадиции рассматривались в Верховном Суде РФ.
Заявители жаловались, что в случае экстрадиции в Узбекистан будут нарушены статьи 3 и 6 Конвенции, поскольку в Узбекистане к ним будут применять пытки и не обеспечат право на правосудие. Также заявители жаловались на нарушение ряда положений статьи 5 Конвенции, а именно, на то, что их задержали в нарушение процедур, предписанных российскими законами, не уведомили о причинах задержания, долгое время не предоставляли доступ к адвокату. Также заявители указывали, что до второй половины июля 2005 года они содержались под стражей без судебного решения и не имели возможности обжаловать законность своего содержания под стражей. Заявители также утверждали, что решение об их экстрадиции содержало формулировки, не соответствующие принципу презумпции невиновности, закрепленному в части 2 статьи 6 Конвенции. Они ссылались на то, что порядок рассмотрения их ходатайств о предоставлении статуса беженца нарушило требование об эффективной защите от пыток, вытекающего из статей 3 и 13 Конвенц!
ии.
Европейский Суд указал, что отказ в статусе беженца не влиял на решение о высылке в данном деле. Поэтому статья 3 и 13 Конвенции в рамках этой процедуры нарушена не была. Суд также отклонил жалобу на незаконность задержания, отказ в доступе к адвокату и отсутствие уведомления о причинах ареста. По мнению Суда, заявители не исчерпали внутренних средств защиты указанных прав, поскольку не обжаловали отказ судебных органов рассматривать их жалобу на незаконные действия органов внутренних дел. Суд счел, что для решения вопроса о приемлемости остальных жалоб, ему необходима дополнительная информация. Суд принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке.
Вернуться к оглавлению
Sheydayev v. Russia (Шейдяев против России): появление телесных повреждений во время нахождения под стражей свидетельствует о плохом обращении с задержанным
Заявитель - военнослужащий-контрактник заявитель был задержан утром 21 декабря 1999 и доставлен в Дербентский ГОВД для допроса в качестве свидетеля в связи с расследованием факта хулиганства.
Заявитель утверждал, что он находился в ГОВД с 21 по 24 декабря 1999. Протокол задержания заявителя не был оформлен. Во время нахождения в ГОВД его избивали пять сотрудников милиции. Сотрудники милиции требовали от заявителя признаться в совершении преступления и угрожали суровым приговором и изнасилованием. На второй день заявитель согласился написать явку с повинной. После этого было проведено опознание заявителя двумя потерпевшими в присутствии понятых. Потерпевшие указали на заявителя как на участника хулиганства. Заявителю было предъявлено обвинение.
В 24 декабря 1999 заявитель был препровожден тремя офицерами в его воинское подразделение. Заявитель доложил о произошедших событиях начальнику штаба. В тот же день он был осмотрен врачом. Врач установил, что на теле и голове присутствуют синяки. 25 декабря 1999 года заявитель был осмотрен начальником медицинской службы, который подтвердил первоначальный диагноз врача.
После того как дело о хулиганстве было передано в военную прокуратуру, заявитель устно пожаловался следователю на избиения в ГОВД и представил медицинские документы. Однако заявление остались без рассмотрения.
23 марта 2000 адвокат и отец заявителя написали жалобу прокурору Дербента о том, что во время задержания, у заявителя изъяли вещи, которые потом не были возвращены. Они также писали об избиениях во время ареста и о том, что заявителя принудили дать признательные показания. Копии этой жалобы также были направлены прокурору Республики Дагестан и Главному военному прокурору. Ответы на жалобу получены не были.
Отец и адвокат заявителя продолжили жаловаться. Они получили ряд ответов о том, что по жалобам производится расследование. 29 декабря 2004 года по жалобам было вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Это решение было отменено 14 января 2005 года и дело было направлено на новое рассмотрение. Во время повторного расследования были опрошены свидетели. Часть свидетелей указала, что заявитель говорил им об избиении. Допрошенный начальник медицинской службы не подтвердил, что обнаружил на теле заявителя признаки насилия. Органы следствия признали, что медицинских документов, указывающих на телесные повреждения, не достаточно, чтобы установить вину сотрудников милиции.
Уголовное дело по обвинению заявителя в хулиганстве было передано в дело по обвинению заявителя Махачкалинский гарнизонный военный суд 25 января 2000 года. Заявитель утверждал, что судья вымогал взятку у его отца, обещая вынести оправдательный приговор. Отец заявителя заплатил требуемую сумму, но судья начал требовать еще, что привело к конфликту между ними.
Во время судебного разбирательства заявитель сообщил, что его избивали, а признание было сделано под принуждением. Сотрудники милиции показали, что заявитель дал признание без принуждения. Врач, осматривавший заявителя в воинской части, подтвердил свои показания о наличии синяков. Аналогичные показания дали в суде сослуживцы заявителя. Командир показал, что заявитель сообщил ему об избиении. Рассматривавший дело суд пришел к выводу, что нет причинно-следственной связи между телесными повреждениями и действиями сотрудников милиции. Заявитель также ходатайствовал об исключении из числа доказательств протокола опознания. Суд отказал в удовлетворении ходатайства ссылаясь на то, что оба потерпевших прямо показали на заявителя. К тому же другие участники опознания были похожи на заявителя.
27 мая 2000 года Махачкалинский гарнизонный военный суд признал заявителя виновным и приговорил его к двум годам заключения. На основании акта об амнистии 29 мая 2000 года заявитель был освобожден. Заявитель обжаловал приговор, ссылаясь на то, что он подвергался жестокому обращению в милиции, а опознание было проведено с нарушениями. Северо-Кавказский окружной военный суд отклонил жалобу заявителя, указав, что его утверждения об избиении не нашли подтверждения в суде, а опознание было законным. Заявитель подавал надзорную жалобу, но она также была отклонена.
Заявитель утверждал, что обращение с ним со стороны сотрудников милиции не соответствовало статье 3 Конвенции, запрещающей пытки. Государство-ответчик утверждало, что надлежащим расследовало жалобы заявителя о плохом обращении, однако жалобы не нашли своего подтверждения.
Суд еще раз указал, что государство обязано обеспечивать защиту и физическую неприкосновенность задержанных. Если лицо получило телесные повреждения в период пребывания под стражей государство должно предоставить ясное и непротиворечивое объяснение причин возникновения телесных повреждений. Проанализировав обстоятельства дела, Суд отметил, что стороны не оспаривали результаты медицинского заключения от 24 декабря 1999 года, которое было сделано через два часа после освобождения. То есть, наличие телесных повреждений сразу после освобождения сторонами не оспаривалось. Несмотря на это государство-ответчик не предоставило объяснения того, как заявитель получил свои телесные повреждения. В связи с этим Суд признал нарушение статьи 3 Конвенции.
Заявитель также обжаловал нарушение его прав тем, что его задержание 21-24 декабря 1999 г. не было надлежащим образом зафиксировано, тем, что судья вымогал у отца заявителя деньги, а также тем, что опознание было проведено не надлежащим образом, но Суд отклонил эти жалобы как неприемлемые по формальным основаниям.
Вернуться к оглавлению
Tararieva v. Russia (Тарариева против России): государство обязано обеспечивать заключенных надлежащей медицинской помощью
Сын заявительницы Николай Тарариев 5 октября 1996 года подрался со знакомым и причинил ему травмы, от которых тот скончался. На следующий день в отношении Тарариева было возбуждено уголовное дело. 6 апреля 2000 года Тарариев был признан виновным и приговорен к шести годам лишения свободы. Краснодарский краевой суд подтвердил законность приговора 17 мая 2000 года. Тарариев был направлен для отбывания наказания в колонию ЮО-68/9, расположенную в городе Хадежинск Краснодарского края.
10 января 2001 года Тарариев, был помещен в городскую больницу. Ему поставили диагноз синдром Морганьи-Адамса-Стокса (обмороки, вызываемые антриовентрикулярной блокадой, желудочковой тахикардией или фибрилляцией желудочков сердца) и язва желудка. 16 января 2001 года его состояние немного улучшилось. 22 января 2001 его перевели в лечебное учреждение пенитенциарной системы. Там он находился с 1 по 12 февраля 2001 года. 1 марта Тарариев был доставлен назад в колонию с диагнозом острый гастрит. 6 марта 2001 года ему поставили диагноз хронический гастрит и назначили прием лекарств.
2 августа 2001 года Президиум Краснодарского краевого суда отменил приговор и кассационное определение в отношении Тарариева и направил дело на новое рассмотрение. В связи с пересмотром дела, 22 сентября 2001 года Тарариев был переведен в СИЗО. А 20 февраля 2002 года во время судебного заседания Тарариев упал в обморок. Суд обязал врачей СИЗО и врачей Афинской районной больницы осмотреть Тарариева и установить, он может ли он содержаться в СИЗО. Афинская районная больница в своем заключении от 22 февраля 2002 года указала, что Татариев страдает миокардией и острым воспалением дуоденальной язвы, и ему требуется двухнедельная госпитализация. 1 марта 2002 года Тарариев был переведен из больницы в СИЗО. 6 марта 2002 года он попросил медицинской помощи. Осмотревший его врач диагностировал дуодинальную язву желудка, кардионевроз и хронический гастродуоденит.
19 апреля 2002 года Северский районный суд вновь приговорил Тарариева к шести годам лишения свободы, а 10 июля 2002 года Краснодарский краевой суд оставил приговор в силе. 31 июля 2002 года Тарариева перевели в колонию, где у него забрали все медикаменты.
В 8.30 утра 20 августа 2002 года Тарариев обратился в медчасть колонии с жалобой на острую боль. Врачи диагностировали прободную дуодинальную язву и перетонит, и ввиду его тяжелого состояния направили в Апшеронскую Центральную районную больницу. В тот же день в больнице была проведена операция. Мать вместе со своей знакомой посетили Тарариева в больнице 21 августа. Они видели Тарариева пристегнутого наручниками к больничной койке. Мать Тарариева подала в прокуратуру, в суд и начальнику колонии жалобы на применение наручников. Она также просила не переводить сына назад в колонию в связи с его тяжелым состоянием, но ей было сказано, что его перевод является обязательным, поскольку Тарариев осужден.
22 августа 2002 года Тарариева с диагнозом перитонит направили в лечебное учреждение пенитенциарной системы. Это учреждение находилось на расстоянии в 120 километров от Апшеронской больницы. Государство-ответчик утверждало, что Тарариева перевозили в специальном автомобиле в сопровождении медицинской сестры, у которой было необходимое оборудование. Во время поездки она проверяла состояние больного и спрашивала его о том, как он себя чувствует. В дороге они провели два часа во время которых Тарариев ни на что не жаловался.
24 августа 2002 года Тарариев был повторно прооперирован в тюремной больнице. 4 сентября 2002 года мать Тарариева приехала навестить сына, но ей сообщили, что он умер утром до ее приезда. В соответствии с результатами вскрытия, причиной смерти была потеря крови, спровоцированная внутренним кровотечением, язва была признана сопутствующим заболеванием. 7 сентября 2002 года мать Тарариева проинформировали, что было принято решение не проводить уголовного расследования по факту смерти ее сына.
19 февраля 2003 года прокурор Апшеронского района возбудил уголовное дело против врачей Апшеронской больницы в связи с халатным отношением к исполнению профессиональных обязанностей. С 3 по 26 марта 2003 года следователи допросили врачей Апшеронской больницы, психолога Хадыженской колонии и хирурга тюремной больницы. Последний показал, что при поступлении в тюремную больницу, Тарариев был в плохом состоянии после перевозки. 23 августа у Тарариева началось кровотечение, но в тюремной больнице не было необходимых средств помощи, поскольку не было договора со станцией переливания крови.
27 марта 2003 года следователь назначил проведение экспертизы правильности лечения и причин смерти Тарариева. 1 апреля 2003 года мать Тарариева была признана потерпевшей. 29 апреля была представлена медицинская экспертиза, согласно которой установить, правильным ли было операционное лечение не представляется возможным, перевозка Тарариева была признана с его диагнозом противопоказанной, тем более, что ему требовалась срочное операционное вмешательство, а все необходимые медицинские исследования не были сделаны. Перевозка только ухудшила его состояние, а повторное оперативное вмешательство было проведено слишком поздно, спустя два дня после его прибытия в тюремную больницу. Эксперты также пришли к выводу, что нет причинно-следственной связи между действиями врачей в каждой отдельной больнице и смертью Тарариева, но ошибки в оказании медицинской помощи в общем привели в смерти пациента.
21 мая 2003 года врачам Апшеронской и тюремной больницы было предъявлено обвинение. 3 июня 2003 уголовное дело против тюремных врачей было передано Краснодарском краевому прокурору. 4 июня мать Тарариева заявила ходатайство о постановке дополнительных вопросам медицинским экспертам. В частности, она не согласилась с выводами экспертов относительно медицинской помощи в тюремной больнице. Но на это ходатайство он не получила ответа. Но 6 июня 2003 года следователь поставил перед экспертами дополнительные вопросы о том, какие именно действия не предприняли врачи Апшеронской больницы. В заключении экспертов было указано, что заведующий хирургическим отделением больницы не уделял достаточно времени пациенту.
21 июня 2003 года было прекращено уголовное дело в отношении врачей тюремной больницы, а 10 июля 2003 года - в отношении врачей Апшеронской больницы. Было начато уголовное преследование в отношении заведующего хирургического отделения Апшеронской больницы. 22 августа 2003 года. дело было передано в суд, и мать Тарариева была допрошена как гражданский истец. 30 сентября 2003 года районный суд оправдал заведующего, поскольку прокуратура не предоставила достаточных оснований его вины. Мать Тарариева и прокуратура оспорила приговор, указав, что именно заведующий дал разрешение на его перевозку. 10 декабря 2003 года Краснодарский краевой суд оставил приговор без изменения.
Заявительница, мать Тарариева, утверждала, что ее сын умер в заключении в результате неадекватного лечения, и что виновные не были привлечены к ответственности. Тарариева утверждала, что это нарушает статью 2 Конвенции, защищающую право на жизнь. Государство-ответчик утверждало, что смерть сына заявительницы произошла в результате непредсказуемого развития болезни, а не из-за плохих условий содержания или недостаточного медицинского обслуживания. Кроме того, государство-ответчик сообщило, что национальные власти проверили все обстоятельства лечения и смерти сына заявительницы.
Рассмотрев обстоятельства дела Суд признал, что государство-ответчик несет ответственность за состояние здоровья Тарариева, поскольку он находился в заключении под контролем властей и власти знали о наличии у него заболеваний, требующих лечения. Суд подробно изучил документы о медицинской помощи, которую оказывали Тарариеву в Хадыженской колонии, Апшеронской больнице и тюремной больнице. Суд пришел к выводу, что в колонии он не обследовался и не получал медикаменты, и хотя он был быстро перевезен в больницу, операция был проведена некачественно, и врачи Апшеронской больницы разрешили его перевозку, несмотря на пост-операционные осложнения и возможную необходимость повторной операции. Кроме того, персонал тюремной больницы обращался с Тарариевым как с обычным больным, а не как с больным, которому может потребоваться срочная операция. Существование причинно-следственной связи между ошибочными действиями медиков и смертью Тарариева было также подтверждено российскими медицински!
ми экспертами и не опровергалось государством-ответчиком. В связи с этим, Суд признал, что государство-ответчик несет ответственность за смерть Тарариева.
Анализируя ход расследования смерти Тарариева, то Суд отметил, что уголовное дело было возбуждено только через пять месяцев после смерти, что расследование сфокусировалось на действиях врачей Апшеронской больницы, и не исследовало ряд важных обстоятельств, в частности обстоятельства перевозки Тарариева. Обвинение не смогло доказать виновность заведующего хирургическим отделением, а уголовное дело против врачей тюремной больницы так и не передано в суд, несмотря на единогласное мнение экспертов о существовании причинно-следственной связи между их действиями и смертью Тарариева. На этом основании Суд признал, что расследование обстоятельств смерти заявителя не соответствовало требованиям статьи 2 Конвенции.
Суд также признал, что использование наручников в больнице было жестоким обращением, нарушающим статью 3 Конвенции. Жестоким обращением были также признаны условия перевозки Тарариева, не соответствовавшие его тяжелому состоянию.
Заявительница также сообщила Суду, что ее подруга, которая видела ее сына в больнице, несколько раз допрашивалась об условиях содержания Тарариева в больнице. По мнению заявительницы, это являлось нарушение статьи 34 Конвенции, защищающей право на беспрепятственное обращение в Европейский Суд. Однако Суд отклонил эту жалобу, указав, что допросы были направлены на выяснения обстоятельств дела и не содержали в себе угроз и требований отозвать жалобу.
Суд назначил заявительнице компенсацию морального вреда в размере 25 000 евро.
Вернуться к оглавлению
Shabanov and Tren v. Russia (Шабанов и Трен против России) и Karman v. Russia (Карман против России): допустимые пределы ограничения свободы слова
Шабанов и Трен являлись учредителями газеты "Право знать", которая издавалась в городе Черняховске Калининградской области. 27 апреля 2001 года в газете была опубликована статья “Сколько стоит власть-2”. В статье рассказывалось о том, какие зарплаты у служащих среднего звена городской администрации. В частности была упомянута начальник правого управления городской администрации: "Всего... 5805 рублей. Не плохо для двадцатилетнего профессионала, закончившего педагогическое училище".
Начальник правого департамента обратилась в суд с иском в отношении заявителей. Она утверждала, что получила юридическое образование и имеет более трех лет стажа работы по специальности. С точки зрения истицы опубликованная статья поставила под сомнение ее репутацию и нанесла ущерб ее авторитету.
13 июня 2001 года Черняховский городской суд Калининградской области вынес решение по иску. Суд указал, что в статье заявители не упомянули имя главы правового департамента, но имели ввиду определенного человека - истицу. Суд установил, что истица начала работать в этой должности в сентябре 2000 года, уже получив высшее юридическое образование. Поэтому изложенные в статье факты не соответствовали действительности, и порочили ее репутацию, поскольку вводили читателей в заблуждение, что эту должность занимает человек, не имеющий достаточной квалификации и опыта работы. Истице назначили компенсацию морального вреда в размере 300 рублей. Заявители обжаловали судебное решение. Они утверждали, что информация не была ложной и не подрывала авторитет истицы. Они также обжаловали законность состава суда, поскольку один из народных заседателей ранее участвовал в судебном процессе, и в соответствии с законом, не должен был привлекаться к разбирательству дела заявителей .
18 июля 2001 года Калининградский областной суд оставил решение суда первой инстанции без изменения. В кассационном определении было указано, что целью статьи было опорочить истицу и поставить под сомнение ее профессиональные качества. Кроме того, заявители не доказали, что народные заседатель участвовал в судебном заседании более 14 дней.
19 января 2001 года газета заявителей опубликовала статью “Армия с мокрыми ногами”. В статье описывались условия жизни солдат в воинском подразделении, в котором почти 200 солдат заболели, потому что командир подразделения, не обеспечил их сухими портянками и не оборудовал место для сушки обуви.
Командир подразделения предъявил заявителям и автору статьи иск о защите чести, достоинства и профессиональной репутации и потребовал компенсации морального вреда. В качестве одного из доказательств истец представил заключение психиатра. А 13 июля 2001 года газета заявителей опубликовала статью “Синдром синдрому рознь. И без портянок”, в которой комментировался иск командира воинского подразделения. В частности была сделана ссылка на заключение психиатра, в котором говорилось, что интеллект истца без каких-либо особенностей, но у него была установлен синдром астении и предписано лечение. В статье говорилось: "Астения означает импотенцию, вид заболевания. Это означает, что командир не совсем здоров. Или совсем нездоров?" Истец дополнил свой иск требованием опубликовать опровержение комментариев о его здоровье.
25 сентября 2001 года Черняховский городской суд в своем решение отказал в удовлетворении иска в части, которая касалась событий в воинском подразделении. Однако суд признал, что публикация заключения психиатра нарушала права истца на неприкосновенность частной жизни, поскольку это заключение было предоставлено в рамках судебного разбирательства и не должно было публиковаться. Заявителей обязали выплатить компенсацию в размере 2 500 рублей. Калининградский областной суд оставил решение в силе, отклонив аргументы заявителей о том, что общественность должна знать о состоянии здоровья командира части.
Заявители жаловались на нарушение гарантированного статьей 6 Конвенции права на справедливое разбирательство судом, созданным на основании закона. В качестве основания жалобы они указывали, что в состав суда, рассматривавший их дело в июне 2001 года, входил народный заседатель, привлеченный к судопроизводству в нарушение требований закона. Государство-ответчик утверждало, что данный народный заседатель участвовал в судебных заседаниях менее 14 дней, поэтому могу принимать участие в рассмотрении дела заявителей. Европейский Суд отметил, что государство-ответчик не предоставило сведений о порядке отбора народных заседателей и документов, подтверждающих основания для участия данного заседателя в рассмотрении дела заявителей. Сославшись на постановление по делу Посохов против России, в котором рассматривался аналогичный вопрос, Суд признал нарушение статьи 6 Конвенции.
Заявители также жаловались на нарушение свободы слова, гарантированного статьей 10 Конвенции. Они утверждали, что изложенные в статьях факты соответствовали действительности и не имели своей целью опорочить истцов. Суд, рассматривая решение по иску начальницы правового департамента городской администрации, счел, что вмешательство в свободу слова заявителей в этом случае было законным, разумным и обоснованным. Суд отметил, что ложное впечатление создается не только при сообщении сведений не соответствующих действительности, но и когда не сообщаются правдивые факты, которые заявители должны были бы сообщить. Отсутствие упоминания о том, что истица до поступления на должность начальника правового департамента, могло в значительной степени изменить впечатление от статьи, поскольку читатели могли предположить, что истица не имеет достаточной квалификации. Кроме того, компенсация, которую потребовали с заявителей, не была чрезмерной. На этом основании Европейский Суд счел, что реш!
ение Черняховского суда было законным и преследовало правомерную цель. Суд установил, что в данном случае нарушения статьи 10 Конвенции на было.
Суд также пришел к выводу, что решение по второму иску в отношении заявителей также не нарушило свободу слова. Суд отметил, что послужившая основанием для подачи иска статья об условиях жизни солдат действительно поднимала общественно значимую тему, в то время как вторая была направлена лично против командира воинского подразделения. Истец сам разгласил данные о своем здоровье, представив справку в суд. Очевидно, что он мог предполагать, что эта информация станет известной некоторому количеству людей, однако это число не может сравниться с числом читателей газеты. Поэтому привлечение к ответственности заявителей за публикацию данных о здоровье истца преследовало правомерные цели и было законным и пропорциональным. На этом основании Суд установил отсутствие нарушения статьи 10 Конвенции.
Суд назначил каждому заявителю компенсацию морального вреда в размере 500 евро.
Вторым делом о свободе слова, рассмотренным Судом в декабре 2006 года было дело Кармана - выпускающего редактора волгоградской газеты "Городские вести". В сентябре 1994 года Крман напечатал статью под названием "В слепом угаре" о встрече РНЕ, организованной господином Терентьевым. Господин Терентьев обратился с иском в суд, так как заявитель в статье назвал его "неофашистом".
В декабре 1994 года Советский районный суд города Волгоград удовлетворил иск Терентьева и взыскал с заявителя компенсацию морального вреда. Заявитель обжаловал решение. Его кассационная жалоба была поддержана органами прокуратуры, которые на тот момент проводили расследование относительно разжигающих национальную рознь публикаций в газете "Колокол", издаваемой Терентьевым.
В феврале 1995 года Волгоградский областной суд отменил решение по иску и направил дело на новое рассмотрение, указав что суд первой инстанции не провел экспертизу оспариваемой статьи и не изучил материалов уголовного дела в отношении истца. В августе 1996 года заявитель направил в районный суд ходатайство о проведении лингвистической и социо-психологической экспертизы 10 выпусков газеты "Колокол" и об отложении разбирательства по иску до окончания расследования в отношении Терентьева. В декабре 1996 года районный суд отказал в удовлетворении ходатайства заявителя на том основании, что такие экспертизы проводились в рамках уголовного дела в отношении истца. В тот же день суд принял решение об удовлетворении иска Терентьева и о взыскании компенсации морального вреда с заявителя.
В апреле 1997 года президиум Волгоградского областного суда в порядке надзора отменил решение районного суда на том основании, что при вынесении решения последний не устранил дефекты, на основании которых было отменено первое решение по иску. Дело было направлено на новое рассмотрение.
В ноябре 1999 года уголовное дело в отношении Терентьева было прекращено на том основании, что его публикации в газете "Колокол" хоть и содержали негативные оценки иудаизма¸ но не призывали к истреблению евреев.
В августе 2001 года районный суд вынес решение по иску Терентьева к заявителю. Суд сослался на то, что уголовное преследование Терентьева за разжигание национальной и религиозной розни было прекращено. Суд также отметил, что назвав Терентьева "неофашистом", заявитель оскорбил его достоинство, так как его дед Тереньева являлся ветераном Великой Отечественной войны. По решению суда заявитель должен был выплатить Терентьеву 30 000рублей, а его газета - 15 000 рублей.
В своей жалобе в Европейский Суд заявитель утверждал, что судебным решением по иску Терентьева была нарушена свобода слова, гарантированная статьей 10 Конвенции. ЕКПЧ, Заявитель указывал, что решение по иску о диффамации было вынесено в связи с тем, что он назвал Терентьева "неофашистом". Однако, по мнению заявителя, это было оценочное суждение о политической деятельности Терентьева, подобно тому, как политиков называют "демократами" и "коммунистами". Государство-ответчик возражало, указывая на то, что у заявителя была возможность критиковать деятельность Терентьева без использования оскорбительного слова "неофашист". Следовательно, решение суда по диффамационному иску было правомерным ограничением права на свободу слова.
Рассматривая жалобу, Суд отметил, что и заявитель, и государство-ответчик признают, что решение по диффамационному иску было вмешательством в осуществление свободы слова. Суд также указал, что это вмешательство было основано на законе и преследовало легитимную цель - защиту репутации. Однако, эти условия сами по себе могут оказаться недостаточными для признания вмешательства соответствующим статье 10 Конвенции, поскольку ограничения свободы слова должны исходить из наличия настоятельной общественной необходимости и быть пропорциональными. Кроме того, основания для наложения ограничения на свободу слова должны быть релевантными и достаточными.
Суд отметил, что Терентьев сам был издателем газеты и активно занимался публичной деятельностью. Следовательно, он должен быть более терпимым к публичной критике, чем обычное частное лицо. Статья заявителя о митинге, организованном Терентьевым, была частью политических дебатов на общественно-значимые темы. Государства должны быть особенно осторожны при ограничении политических дискуссий, поскольку они имеют особое значение.
Суд указал, что диффамационный иск касался не статьи заявителя в целом, а только лишь использования слова "неонацист". При этом национальные судебные органы рассматривали использование этого слова как сообщение о факте участия Терентьева в неонацистских партиях и требовали, чтобы заявитель доказал истинность этого факта. Аргументы заявителя о том, что это оценочное суждение не были приняты во внимание и не рассматривались.
Суд не согласился с позицией национальных судебных инстанций о том, что слово "неонацист" следует понимать только как членство в неонацистских партиях и организациях. Суд отметил, что этот термин был употреблен в связи с проведением националистических собраний и в связи с прокурорским расследованием по поводу разжигающих рознь публикаций. Наличие такого контекста, с точки зрения Суда, требует согласиться с аргументом заявителя о том, что в его статье слово "неонацист" носило оценочный характер. Меж тем, требование доказывать истинность оценочных суждений, не соответствует принципам свободы слова.
Кроме того, Суд отметил, что оценки, высказанные в статье заявителя, не были полностью голословными. Заявитель опирался на содержание выпускаемой Терентьевым газеты и на заключения ряда независимых экспертов, которые нашли в газете антисемитские высказывания. Однако национальные судебные органы в своих выводах опирались исключительно на решение о прекращении уголовного преследования Терентьева, хотя очевидно, что стандарт доказывания виновности в совершении преступления существенно выше, чем критерии обоснованности высказываемых журналистом оценочных суждений. Следовательно, в данном деле не имелось достаточных оснований для вмешательства в свободу слова.
Заявителю была назначена компенсация морального вреда в размере 1 000.
Вернуться к оглавлению
Bartik v. Russia (Бартик против России): не является оправданным ограничение свободы передвижения лиц, имевших доступ к секретным сведениям
Заявитель работал в МКБ "Радуга" г. Дубна с 12 апреля 1977 года по 20 августа 1996 года. В 1977 1989 и 1994 годах он подписывал обязательства, в которых оговаривались условия его допуска к государственной тайне, которые в 1977 и 1989 годах включали ограничения на выезд из СССР. 20 августа 1996 года заявитель уволился из МКБ "Радуга".
24 января 1997 года заявитель обратился в отдел паспортно-визовой службы отдела внутренних дел (ОПВС ОВД) города Дубны с просьбой выдать ему заграничный паспорт. 17 марта 1997 года ему было отказано на основании того, что с того момента когда он имел доступ к сведениям, составляющим государственную тайну прошло менее пяти лет. Заявитель обжаловал это решение в Московский городской суд. Московского городской суд установил, что ограничение прав заявителя на передвижение до 14 августа 2001 года правомерно и основано на законе. Решение Мосгорсуда Бартик обжаловал в Верховный Суд РФ, который определением от 9 ноября 1999 года оставил решение в силе.
Ограничение права на выезд действовало до 14 августа 2001 года. 25 октября 2001 года заявитель получил загранпаспорт и уехал на постоянное местожительство в США.
В жалобе в Европейский Суд заявитель указывал, что отказ в выдаче заграничного паспорта было нарушением его права на свободу передвижения. Государство-ответчик утверждало, что право Бартика на свободу перемещения было ограничено в соответствии с законом. Более того, ко времени рассмотрения его жалобы по существу он проживал в США, то есть реализовал свое право на передвижение и утратил статус жертвы. Суд не согласился с этим доводом государства-ответчика, поскольку заявитель смог выехать за границу только спустя пять лет, после истечения установленного срока, а государство не признало нарушения его прав и не компенсировало причиненный ущерб.
Суд отметил, что право на свободу передвижения включает как право передвижения внутри государство, так и право покидать его. Любые ограничения этого права должны преследовать общественно значимые цели, указанные в статье 2 Протокола N 4 к Конвенции.
Суд счел, что отказ в выдаче заграничного паспорта следует рассматривать как вмешательство в свободу передвижения. Суд признал, что ограничение прав заявителя осуществлялось в соответствии с законом. Основанием для такого ограничения было обеспечение национальной безопасности. Суд отметил, что цель обеспечить национальную безопасность является правомерным основанием для ограничения прав и свобод.
Однако, даже если цель ограничения правомерна, ограничение должно быть "необходимыми в демократическом обществе". Это означает, что предпринятые государством ограничительные меры должны быть не более жесткими, чем это необходимо для достижения правомерной цели. Иными словами ограничения должны быть пропорциональными.
Рассматривая обстоятельства дела, Суд отметил, что заявитель обратился за уже паспортом после того, как уволился. Он собирался заграницу с личными целями - посетить живших там родителей. Суд отметил, что национальное законодательство содержало абсолютный запрет на выезд всех, кто имел доступ к государственной тайне, независимо от целей поездки. При рассмотрении жалобы заявителя национальные суды, они приняли во внимание только тот аргумент, что информация, с которой работает МКБ "Радуга" остается секретной. Цели поездки заявителя не выяснялись, возможность применить в нему мене жесткие ограничения не рассматривалась.
Суд признал, что запрет на выезд из страны лиц, имевших доступ к секретным сведениям существует с советских времен. Во время его установления этот запрет имел определенные практические основания, поскольку все остальные способы передачи информации из СССР находились под жестким контролем. Однако в последние годы, с прекращением жесткого государственного контроля за коммуникациями частных лиц, с открытием границ и снятием ограничений на общение с иностранцами необходимость ограничения права на выезд из страны стала неочевидной. Это ограничение перестало отвечать критерию пропорциональности. Сохраняя законодательную норму о запрете выезда за рубеж, Россия также нарушает свои обязательства перед Советом Европы, поскольку изменение этой нормы было обязательным требованием при вступлении России в Совет Европы.
Что касается самого заявителя, ограничение его свободы передвижения было тем существеннее, что он не имел права выехать за границу с 1977 года, т.е. в течение 24 лет. Суд счел, что ограничения не были и не соответствовали принципам статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции.
Суд назначил заявителю компенсацию морального вреда в размере3000 евро.
Вернуться к оглавлению
Государственная Дума РФ заблокировала реформу Европейского Суда
20 декабря Государственная дума отклонила законопроект о ратификации Протокола N 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Протокол N 14 был разработан с целью изменить порядок работы Европейского Суда по правам человека и Комитета министров Совета Европы. В частности, Протокол N 14 предполагает упростить порядок рассмотрения приемлемости жалоб в Европейский Суд и ускорить разбирательство по однотипным делам. Протокол расширяет полномочия Комитета министров Совета Европы в части осуществления контроля за исполнением решений Европейского Суда.
Создание Протокола N 14 было вызвано необходимостью повысить эффективность работы Европейского Суда, который в настоящее время с трудом справляется с потоком поступающих в него жалоб. Представители России в Страсбурге активно участвовали в работе по созданию Протокола. Текст Протокола был утвержден министрами стран Совета Европы и открыт для ратификации 13 мая 2004 года.
5 мая 2006 года, незадолго до вступления на пост Председателя Комитета министров Совета Европы, Россия подписала Протокол. МИД РФ сообщил, что "Россия намерена активно способствовать продвижению реформы Европейского Суда по правам человека". Через три недели председатель Государственной думы Борис Грызлов, выступая на заседании бюро ПАСЕ, отметил, что Протокол N14 уже подписан, и заявил: "Мы будем вести дело к скорейшей ратификации этого документа Государственной думой".
Поскольку и Россия, и другие страны заявили о поддержке Протокола N 14, все органы Совета Европы, включая Суд, начали готовиться к началу реформы. Ожидалось, что Протокол вступит в силу в начале 2007 года. К концу октября 2006 года все страны завершили процесс ратификации.
Осенью 2006 года Президент России внес законопроект о ратификации Протокола N 14 в Государственную Думу. Однако Дума отказалась принять закон о ратификации Протокола. Думский комитет по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, равно как и комитет по конституционному законодательству и государственному строительству дали отрицательное заключение. Во время голосования за ратификацию Протокола N 14 высказались 27 депутатов, а против проголосовали 138.
Без ратификации со стороны России Протокол N 14 не может вступить в силу, а реформа Суда не может быть начата. Таким образом, решение Государственной думы касается не только возможностей жителей России обращаться в Европейский Суд, но влияет и на право доступа к Суду жителей всех остальных стран-членов Совета Европы.
Решение Государственной думы активно комментировалось российскими политическими деятелями и представителями экспертного сообщества. С подборкой комментариев по этому вопросу можно ознакомиться на
сайте Центра Демос
Вернуться к оглавлению
Опубликованы материалы о применении Европейской Конвенции российскими судами и о взаимодействии России с Комитетом министров Совета Европы
18 декабря 2006 года в помещении московского клуба "Билингва" состоялся круглый стол на тему "Практика использования российскими судами норм Европейской Конвенции прав человека и основных свобод и стандартов Европейского Суда по правам человека". Мероприятие было организовано Центром "Демос" в рамках исследовательского проекта "Проблемы имплементации решений Европейского Суда по правам человека и норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод в России". В работе круглого стола приняли участие юристы-практики и преподаватели ВУЗов из Москвы, Красноярска, Перми, Самары.
Участникам круглого стола были представлены доклады, посвященные практике применения российскими судами европейских правовых стандартов:
• "Применение норм ЕКПЧ и решений ЕСПЧ судами общей юрисдикции";
• "Применение норм ЕКПЧ и решений ЕСПЧ арбитражными судами";
• "Практика российских судов: факторы, влияющие на применение норм ЕКПЧ и решений ЕСПЧ российскими судами".
Тексты докладов размещены на сайте
center.ru/projects/6B3771E/70688C12Центра Демос
Центр "Демос" также предлагает ознакомиться с обзором, посвященным процессу взаимодействия Российской Федерации с Комитетом министров Совета Европы в контексте надзора за исполнением постановлений Европейского Суда по правам человека. Обзор подготовлен на основе принятых Комитетом министров резолюций, а также информационных материалов и аннотированных повесток заседаний, подготовленных секретариатом Комитета министров.
Обзор размещен на на сайте
Центра Демос
Вернуться к оглавлению
Смотреть другие обзоры решений Европейского Суда
Смотреть другие материалы о взаимодействии России с Европейским Судом
Автор: Ольга Шепелева
