Перевод Людмилы Чуркиной, юриста Уральского центра конституционной и
международной защиты прав человека Общественного Объединения «Сутяжник»
РОМАНОВ ПРОТИВ
РОССИИ
Жалоба №
63993/00
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
20
октября 2005 г.
Европейский суд по правам человека
(Третья секция), заседая Палатой в составе:
B.M.
Zupančič,
Председатель,
J.
Hedigan,
L.
Caflisch,
M.
Tsatsa-Nikolovska,
A.
Kovler,
V.
Zagrebelsky,
E.
Myjer,
судьи,
V.
Berger,
секретарь Секции,
Совещаясь в закрытом судебном
заседании 1 апреля 2004 года и 29 сентября 2005 года,
Выносит следующее решение, которое
принято последней указанной датой:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой
(№ 63993/00) против Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со
статьей 34 Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод
(далее – «Конвенция»), гражданином Российской Федерации, Ильей Эдуардовичем
Романовым (далее – «заявитель»), 16 октября 2000 г.
2. Заявитель, получивший правовую
помощь, был представлен господином А.А. Рекант, членом НКО «Комитет за
Гражданские Права», находящимся в Москве. Российское Правительство (далее –
«Правительство») было представлено господином П. А. Лаптевым, Уполномоченным
Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.
3.
Заявитель жаловался на условия в камере для душевнобольных следственного
изолятора «Бутырский», в котором он находился в течение более одного года и трех
месяцев, которые не соответствовали статье 3 Конвенции. Он заявлял, что срок его
содержания под стражей был чрезмерным и нарушал часть 3 статьи 5 Конвенции. Он
жаловался на нарушение статьи 6 Конвенции в части отказа в праве участвовать в
судебном заседании.
4. Жалоба была передана в Третью
секцию Суда (Правило 52 § 1 Правил Суда). В этой секции Палата для рассмотрения
дела (Статья 27 § 1 Конвенции) была образована в соответствии с Правилом 26 §
1.
5.
Решение от 1 апреля 2004 г. Суд объявил жалобу частично приемлемой.
6. Заявитель и Правительство
представили свои меморандумы по существу дела (Правило 59 § 1). Посовещавшись
со сторонами, Палата решила, что проведение слушания по существу дела не
требуется (пункт 3 Правил 59 Регламента Суда).
7. 1
ноября 2004 г. Суд поменял состав секций (Правило 25 § 1). Дело было передано
вновь созданной Третьей секции (Правило 52 § 1).
ФАКТЫ
I.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
8.
Заявитель родился в 1967 году. Предполагается, что в настоящее время он ….. на
Украине.
А. Задержание заявителя
9. В 8
часов вечера 12 октября 1998 года заявитель, который якобы находился в состоянии
опьянения, был задержан на улице милицейским нарядом и отправлен в РУВД. Был
произведен личный досмотр, у задержанного якобы было найдено определенное
количество марихуаны.
10. В 12
часов 15 минут дня 13 октября 1998 года было вынесено постановление следователя
РУВД Академического района г. Москвы по подозрению в незаконном приобретении и
хранении наркотических средств. В качестве оснований следователь сослался на
возможность продолжения заниматься преступной деятельностью и наличие риска, что
заявитель скроется.
11. В
этот же день заявителю было предъявлено обвинение в незаконном приобретении
наркотических средств для личного пользования и хранения.
12. 15
октября 1998 г. следователь вынес постановление о возбуждении ходатайства о
заключении заявителя под стражу, которое было поддержано прокурором в тот же
день. В постановлении в качестве оснований указаны: личность заявителя,
опасность преступления, в котором обвинялся заявитель, для общества и риск, что
заявитель скроется от органов предварительного следствия или суда.
13. 16
октября 1998 г. заявитель бы заключен под стражу в ИЗ-48/2 «Бутырский» в Москве.
14.
Следственные органы вынесли постановление о проведении психиатрического
обследования заявителя.
15. 19
ноября 1998 г. он был обследован экспертами Алексеевской психиатрической
больницы г. Москвы. Поскольку экспертам не удалось прийти к заключению,
заявитель был помещен в Институт судебной психиатрии им. Сербского в Москве, в
котором его обследовали с 10 декабря 1998 г. по 6 января 1999 г. Было
обнаружено, что ранее он не страдал умственным заболеванием. Комиссия экспертов
поставила заявителю диагноз «глубокого диссоциативного расстройства (внутренняя
психопатия) и признало, что он не может нести ответственность за преступление, в
котором его обвиняют. Эксперты порекомендовали, чтобы заявитель прошел
психиатрическое лечение амбулаторно по месту его пребывания.
16.
Период следствия и содержания под стражей заявителя продлевалось дважды
прокурором, первый раз до 12 января 1999 г., позже до 12 февраля 1999 г.
17. 10
февраля 1999 г. следствие было завершено, уголовное дело заявителя передано в
Гагаринский районный суд г. Москвы.
В. Судебное разбирательство
18. 28
июня 1999 г. Гагаринский районный суд г. Москвы отказал заявителю в ходатайстве
об освобождении и постановил, не предоставив доводов и возможности для защиты
возражать, провести дополнительную психиатрическую экспертизу. 23 июля 1999 г.
решение было оставлено в силе Московским городским судом в апелляционной
инстанции.
19.
Экспертиза, проведенная комиссией экспертов Института судебной психиатрии им.
Сербского, от 25 августа 1999 г. не показала никаких значительных изменений в
памяти, внимании и умственных способностях заявителя. Поскольку комиссия
сомневалась относительно состояния умственного здоровья заявителя, было
рекомендовано провести второе психиатрическое обследование стационарно.
20.
Второе обследование было назначено районным судом 20 сентября 1999 г. и
проводилось Институтом судебной психиатрии им. Сербского с 24 ноября 1999 г. по
24 декабря 1999 г. Комиссия экспертов признала, что заявитель страдает
психологическим расстройством в форме глубокой диссоциативной психопатии, что он
совершил преступление в невменяемом состоянии и что в настоящее время у него,
среди прочего, искаженное восприятие обстоятельств, касающихся его уголовного
дела, и что он не может дать адекватные показания по делу. Было сделано
заключение, что на этот раз его необходимо поместить в психиатрическую больницу
для принудительного лечения.
21.
Судебное заседание было отложено по нескольким основаниям в связи с ненадлежащим
оповещением свидетелей о судебном заседании. Постановлениями от 22 февраля 2000
г. и 3 марта 2000 г. районный суд постановил РУВД обеспечить явку свидетелей в
суде.
22. 10
марта 2000 г. районный суд вновь отказал защите в удовлетворении ходатайства об
освобождении заявителя, указывая, что:
«рассмотрев ходатайство об освобождении, с учетом характера совершенного
преступления, суд решил отказать в удовлетворении ходатайства»
23. В тот
же день районный суд отказал в удовлетворении ходатайства заявителя об участии в
судебном заседании на основании того, что следственный изолятор ИЗ-48/2 не
доставляет душевнобольных заключенных в суд.
24. 3
апреля 2000 г. районный суд снова отказал в удовлетворении ходатайства,
поданного юристами заявителя, о личном участии заявителя на судебном заседании,
чтобы лично дать показания. Отказывая в ходатайстве, суд пояснил, что сведения
лица, которое было юридически признано невменяемым, являются недопустимыми
доказательствами. Районный суд также отказал в удовлетворении ходатайства,
поданного юристами заявителя, о проведении допроса в следственном изоляторе
ИЗ-48/2, чтобы выяснить, почему администрация отказалась доставить его на
судебное заседание.
25. 4
апреля 2000 г. районный суд рассмотрел дело на открытом судебном заседании в
присутствии прокурора и юриста заявителя. На заседании суд допросил члена
экспертной комиссии, которая проводила второе стационарное психиатрическое
обследование заявителя, в результате которого было рекомендовано поместить его в
психиатрическую больницу. В ходатайстве представителя заявителя допросить
эксперта, который придерживался первоначального мнения о том, что лечение
заявителя амбулаторно, по месту нахождения, будет достаточным, было отказано
судом.
26. Суд
признал, что в 5 часов вечера 12 октября 1998 г. заявитель приобрел марихуану
для личного пользования и хранил его у себя, пока милиция его не задержала через
три часа. Данные действия наказуемы в соответствии с ч. 1 ст. 228 Уголовного
кодекса Российской Федерации. Суд отметил, что, в соответствии с заключением
эксперта, заявитель совершил преступление, будучи в состоянии невменяемости и
что он нуждается в принудительном лечении в психиатрической больнице. Суд
утверждал, что заявитель совершил преступление в состоянии ограниченной
ответственности, следовательно, он не может считаться ответственным и что его
следует поместить в психиатрическую больницу на принудительное лечение.
27.
Представители заявителя обжаловали решение по основанию, среди прочего,
отсутствия заявителя на судебном заседании и в связи с этим невозможностью суда
исследовать его личность; отказ заявителя допросить первого эксперта, чтобы
определить расхождение в мнениях двух экспертов по делу; и отсутствие доводов
суда относительно принятия мнения второго заявителя. Защита ссылалась на
документы, выданные следственным изолятором ИЗ-48/2, показывающие позитивную
оценку поведения заявителя и удовлетворительное состояние его физического и
умственного здоровья. Они также указали, что заявитель был хорошим семьянином, и
что не было никаких сведений о причинении им вреда другим.
28. 25
апреля 2000 г. Московский городской суд отказал в удовлетворении кассационной
жалобы. В определении суд указал, что не было обнаружено каких-либо расхождений
в мнениях двух экспертов или каких-либо доводов не оказать доверие второму
эксперту. Определение городского суда не содержало комментариев относительно
отсутствия заявителя в суде.
29. 23
мая 2000 г. заявитель был переведен из следственного изолятора ИЗ-48/2 в
Московскую психиатрическую больницу №7. Предполагается, что позже он был
переведен в психиатрическую больницу в Нижнем Новгороде, из которой он был
освобожден 22 февраля 2001 г.
30. 11
февраля 2003 г. Суд коммуницировал жалобу Правительству.
31. 24
апреля 2003 г. Московская прокуратура подала надзорное представление в Президиум
Московского городского суда. Прокурор жаловался, что суд должен был привести
основания игнорирования мнения первого эксперта и вынесения своего решения о
помещении заявителя в психиатрическую больницу на основании мнения второго
эксперта. Было указано, что состояние здоровья заявителя в основном не
изменилось во время проведения двух психиатрических экспертиз и что эксперт,
который был допрошен судом, не смог объяснить, почему рекомендуемый вид лечения
был изменен, что вопрос об этом на суде не разрешался.
32. 5
июня 2003 г. Президиум Московского городского суда согласился с доводами,
представленными прокурором, отменил постановления от 4 и 25 апреля 2000 г. и
направил дело на новое рассмотрение в другом судебном составе Гагаринского
районного суда г. Москвы.
33. 9
июля 2003 г. районный суд провел судебное заседание в присутствии прокурора и
юриста заявителя. Суд заявил, что заявитель незаконно приобрел и хранил
наркотики, но он не подлежит уголовной ответственности, поскольку он был
невменяемым. Далее суд заявил, что к заявителю не должны быть применены
принудительные меры медицинского характера, поскольку он уже прошел лечение по
решению от 4 апреля 2000 г.
34.
Представитель заявителя жаловался, ссылаясь, среди прочего, и на отсутствие
заявителя на судебном заседании в первой инстанции.
35. 4
сентября 2003 г. Московский городской суд отменил решение от 9 июля 2003 г. и
прекратил производство по уголовному делу в отношении заявителя на основании
акта амнистии от 26 мая 2000 г.
С. Условия содержания в
психиатрическом отделении следственного изолятора ИЗ-48/2
36.
Заявитель содержался в следственном изоляторе ИЗ-48/2 «Бутырский», также
известное как СИЗО-2, в Москве с 16 октября 1998 г. по 23 мая 2000 г.
37.
Сначала заявитель содержался в камере общего режима. В январе 1999 г., после
прохождения психиатрического обследования в Институте судебной психиатрии им.
Сербского, его поместили в психиатрическое отделение следственного изолятора
СИЗО-2.
1.
Оценка заявителя
(а)
Камера 404
38.
Заявитель утверждал, что он содержался в камере 404 приблизительно в течение
следующих периодов (плюс-минус 2 или 3 дня): с 6 января 1999 г. по 28 апреля
1999 г. и с 24 декабря 1999 г. по 25 мая 2000 г.
39.
Площадь камеры составляла 32 кв. м. Высотой в три метра, с двумя окнами размером
1, 7 * 1, 7 м со ставнями, сделанными из металлических пластинок, 5 или 6 см
шириной, приваренные под углом в 45 градусов таким образом, что заключенные не
могли смотреть через них и вовнутрь поступало очень мало света.
40. На
потолке тускло светила лампа в 40-60 Ватт. Температура зимой была около 15-16
градусов.
41.
Однако была горячая вода, заключенные получали суп от священников, которые
регулярно посещали камеру.
42. Раз в
неделю было разрешено принимать душ в течение 15-20 минут.
43.
Прогулки на улице по крыше здания тюрьмы не превышали 30-40 минут в день.
44. В
камере было 24 двухъярусные кровати и 26 заключенных.
45. У
заявителя и других заключенных часто не было своей кровати. Поэтому по прибытию
заявителю не дали ни кровати, ни принадлежности для еды. Он устроил голодовку и
написал жалобу Министру юстиции. Только через 4 дня матрацы, постельное белье и
приборы для еды были ему и его сокамерникам выданы.
(b)
Камера 415
46. 28
апреля 1999 г. заявителя поместили в камеру 415, где он оставался до сентября
1999 г.
47.
Камера, площадью 11.25 кв. м, была высотой в 3 м, с одним окном размером 2,9
кв.м с металлическими ставнями такого же типа, как и в камере 404. В камере
стояла 6 двухъярусных кроватей и от 3 до 5 сокамерников.
48. Лето
в 1999 г. в Москве было особенно жарким. В то время как температура на улице
была плюс 40 градусов, в камере она достигала до 50 градусов. Металлические
ставни нагревались и накалялись докрасна. Для проветривания администрация
изолятора оставляла открытой маленькую дверцу, через которую передавали еду
заключенным, открывали на час по вечерам, но это не помогало.
49. В
период содержания в камере заявителя, только однажды камеру дезинфицировали.
(с)
Камера 408
50. В
начале сентября 1999 г. заявитель был переведен в камеру 408, которая была такая
же, как и камера 404, за исключением окон, которые были оснащены кроме
металлических ставен, металлической конструкцией, похожей на клетку, которая не
позволяла сокамерникам подходить к окнам.
51. 24
ноября 1999 г. заявитель был направлен в Институт судебной психиатрии им.
Сербского на второе обследование, затем через месяц его вновь отправили в камеру
404.
(d)
Общие пояснения
52.
Заключенные получали чрезвычайно плохую медицинскую помощь. В течение всего
периода заключения заявителя в психиатрическом отделении Бутырского
следственного изолятора его ни разу не осматривал психиатр. В мае-июне 1999 г.
заявитель простудился. Его постоянные просьбы оказать медицинскую помощь
игнорировались в течение практически месяца. Медицинская помощь была оказана
только после того, как он начал угрожать голодовкой. Дважды у заявителя
появлялись вши. В соответствии с отчетом Института судебной психиатрии им.
Сербского во время его содержания у заявителя была обнаружена чесотка. Заявитель
жаловался, что его здоровье ухудшилось в связи с условиями заключения.
53.
Заявитель постоянно наблюдал, как душевнобольных били их сокамерники или
охранники.
54.
Камеры никогда не осматривались медицинскими сотрудниками. Не было нормальной
вентиляции. Еда было плохого качества и ее было мало.
55.
Приблизительно один раз в месяц охранник проводил обыск, в результате многие
личные вещи заключенных пропадали.
56. Выбор
книг был плохой.
2.
Оценка Правительства
57.
В соответствии с
пояснениями Правительства от 21 июня 2004 г., основанными на информации,
предоставленной руководством следственного изолятора СИЗО-2 и Министерством
здравоохранения, заявитель содержался в трех разных камерах, описанных следующим
образом: камера 415, с 25 апреля по 9 сентября 1999 г. (площадью 14.8 кв. м, 3.5
м высотой, одно окно, 4 двухъярусные кровати, туалет, раковина, центральное
холодное водоснабжение, естественная вентиляция через окно); камера 408, с 9
сентября 1999 г. по 19 января 2000 г. (площадью 34.9 кв. м, 3.5 м высотой, 2
окна, 9 двухъярусных кроватей, туалет, раковина, центральное холодное
водоснабжение, естественная вентиляция через окно); камера 404, с 19 января 2000
г. по 23 мая 2000 г. (площадью 35.6 кв. м, высотой 3.5 м, 2 окна, 10
двухъярусных кроватей, туалет, раковина, центральное холодное водоснабжение,
естественная вентиляция через окно).
58. Из
письма Правительства от 24 декабря 2004 г. следует, что с 10 января 1999 г. по
23 мая 2000 г. заявитель содержался в камере 408 и камере 415.
59.
Правительство признало, что камеры были переполнены. В период содержания
заявителя в камере 408 находилось 22 двухъярусные кровати и до 35 обитателей
(как указано в письме от 24 декабря 2004 г.).
60. На
окнах, размером 1.1м*1.15м, в камерах были металлические решетки и оконные
стекла в деревянных рамках. Правительство утверждало, что к ним не было
прикреплены металлические ставни. Оно сослалось на отчет проверки камер
Министерством здравоохранения11 мая 2004 г. и следующее заявление руководства
СИЗО-2 от 11 мая 2004 г.:
«…ни на
одном из окон в вышеуказанных камерах [камеры 404, 408 и 415] не было ставень».
61.
Ежедневно администрация проводила проверку технического состояния камер, чтобы,
в частности, обеспечить, чтобы в окнах были стекла, и лампочки были заменены.
Любое повреждение устранялось по возможности в кратчайшие сроки. Камеры
регулярно осматривались представителями Министерства здравоохранения, которые
проверяли, чтобы отопление, вентиляция и освещение камер соответствовало
установленным требованиям. В отчетах не было указано на нарушение требований.
62.
Заявитель проводил час в день на прогулке. Обитатели камер по очереди гуляли. На
крыше здания изолятора было несколько площадок площадью от 10.4 кв. м до 52.8
кв. м, в зависимости от количества заключенных, находящихся в камере.
63.
Ежедневно три раза подавалась горячая пища. Заявитель мог также купить еду в
магазине тюрьмы и получить посылки с продуктами от родственников.
64. Что
касается превентивных мер против инфекционных заболеваний, по принятию в
изолятор заключенные проходят медицинский осмотр и гигиеническую обработку. По
крайней мере, один раз в неделю они принимали душ в течение не менее 15 минут и
меняли постельное белье.
65.
Заявитель и другие заключенные получали соответствующее медицинское лечение,
включая лечение специалистов. Зараженные чесоткой были изолированы. Во время
содержания заявителя не было отмечено ни одного инфекционного заболевания, и
представителя Министерства здравоохранения не сообщали о каких-либо чрезвычайных
случаях чесотки или вшивости. Медицинский персонал изолятора должен был
ежедневно проверять камеры. Медицинская помощь может быть предоставлены в
медицинском отделении изолятора, или если необходимо, в другом медицинском
учреждении пенитенциарной системы или больницы.
66.
Медицинские отчеты о состоянии здоровья заключенных за период, когда заявитель
находился в заключении, были уничтожены в связи с истечением максимального срока
их хранения. Отчеты, содержащие информацию о количестве заключенных, находящихся
в камерах в то же самое время, как и заявитель, были также уничтожены, поскольку
установленный законом срок в один год для их хранения истек.
II.
ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО
А.
Уголовно-процессуальный кодекс от 1960 г. (действующий на тот момент)
1.
Заключение под стражу
Статья 11 (1). Неприкосновенность личности
«Никто
не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции
прокурора».
Статья 89(1). Применение мер пресечения
«При
наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от дознания,
предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по
уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью, а также для
обеспечения исполнения приговора лицо, производящее дознание, следователь,
прокурор и суд вправе применить и отношении обвиняемого одну из следующих мер
пресечения: подписку о невыезде, личное поручительство или поручительство
общественных организаций, заключение под стражу».
Статья 92. Постановление и определение о применении меры пресечения
«О
применении меры пресечения лицо, производящее дознание, следователь, прокурор
выносят мотивированное постановление, а суд - мотивированное определение,
содержащее указание на преступление, в котором подозревается или обвиняется
данное лицо, и основание для избрания примененной меры пресечения. Постановление
или определение объявляется лицу, в отношении которого оно вынесено.
Копия
постановления или определения должно быть немедленно вручено лицу, в отношении
которого оно вынесено».
Статья 96. Заключение под стражу
«Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется с соблюдением
требований статьи 11 настоящего Кодекса лишь по делам о преступлениях, за
которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на период более
одного года. В исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в
отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое
предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок менее одного года, при
наличии предусмотренных законом оснований».
Статья 97. Сроки содержания под стражей
«Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать 2
месяца. В случае невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2
месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот
срок может быть продлен районным или городским прокурором на срок до 3 месяцев.
Дальнейшее продление срока может быть осуществлено только в случаях особой
сложности уголовного дела прокурором субъекта Российской Федерации до 6 месяцев.
Срок
содержания под стражей свыше 6 месяцев может быть продлен лишь в исключительных
случаях и только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо
тяжких преступлений. Такое продление может быть осуществлено заместителем
Генерального прокурора Российской Федерации (сроком до одного года) и
Генеральным прокурором Российской Федерации (сроком до 18 месяцев).
Дальнейшее продление срока не допускается. Обвиняемый, содержащийся под стражей,
подлежит немедленному освобождению.
Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены
обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его защитнику не позднее чем за 30
суток до окончания предельного срока содержания под стражей, установленного
частью второй настоящей статьи. В случае, если обвиняемый не смог ознакомиться с
материалами дела до окончания предельного срока содержания под стражей,
Генеральный прокурор Российской Федерации, (или) прокурор субъекта Российской
Федерации … мог, не позднее чем за 5 суток до окончания предельного срока
содержания под стражей, возбудить ходатайство перед областным, краевым судом или
судом соответствующего уровня о продлении этого срока.
Судья не
позднее чем через 5 суток со дня получения ходатайства принимает одно из
следующих решений:
1) о
продлении срока содержания под стражей до момента окончания ознакомления
обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела и направления
прокурором уголовного дела в суд, но на срок не более чем 6 месяцев;
2) об
отказе в удовлетворении ходатайства следователя и освобождении обвиняемого
из-под стражи.
С
соблюдением такой же процедуры предельный срок содержания под стражей может быть
продлен при необходимости удовлетворить ходатайство обвиняемого или его
защитника о возбуждении дальнейшего производства предварительного расследования.
При
возвращении судом на новое расследование дела, по которому срок содержания
обвиняемого под стражей истек, а по обстоятельствам дела мера пресечения в виде
содержания под стражей изменена быть не может, продление срока содержания под
стражей производится прокурором, осуществляющим надзор за следствием, в пределах
одного месяца с момента поступления к нему дела. Дальнейшее продление указанного
срока производится с учетом времени пребывания обвиняемого под стражей до
направления дела в суд в порядке и пределах, установленных частями первой и
второй настоящей статьи.
Продление
срока содержания под стражей в соответствии с настоящей статьей является поводом
для обжалования в суд содержания под стражей и судебной проверки его законности
и обоснованности в порядке, предусмотренном соответственно статьями 220.1 и
220.2 настоящего Кодекса.
Статья 101. Отмена или изменение меры пресечения
«Мера
пресечения отменяется, когда в ней отпадает дальнейшая необходимость, или
изменяется на более строгую или более мягкую, когда это вызывается
обстоятельствами дела. Отмена или изменение меры пресечения производится
мотивированным постановлением лица, производящего дознание, следователя или
прокурора, а после передачи дела в суд - мотивированным определением суда.
Отмена
или изменение лицом, производящим дознание, и следователем меры пресечения,
избранной по указанию прокурора, допускается лишь с санкции прокурора».
Статья
223.1. Назначение судебного заседания
Вопрос о
назначении судебного заседания должен быть разрешен не позднее 14 суток с
момента поступления дела в суд, если обвиняемый содержится под стражей, и в
течение месяца по остальным делам.
Статья 239. Сроки рассмотрения дела в судебном заседании
«Дело
должно быть начато рассмотрением в судебном заседании не позднее четырнадцати
суток с момента вынесения постановления судьи либо определения распорядительного
заседания о предании обвиняемого суду».
2.
Процедура в отношении совершения преступлений душевнобольными лицами
Статья 407. Подготовительные действия к судебному заседанию
«…суд
может вызвать в судебное заседание лицо, о котором рассматривается дело, если
этому не препятствует характер его заболевания…»
Статья 409. Разрешение дела судом
«Суд
разрешает дело своим определением, которое выносится в совещательной комнате.
При
вынесении определения суд должен разрешить следующие вопросы:
1) имело
ли место общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом;
2)
совершило ли это деяние лицо, о котором рассматривается дело;
3)
совершило ли данное лицо общественно опасное деяние в состоянии невменяемости;
4)
заболело ли данное лицо после совершения преступления душевной болезнью,
лишающей его возможности отдавать себе отчет в своих действиях или руководить
ими, и не является ли это заболевание временным расстройством душевной
деятельности, требующим лишь приостановления производства по делу;
5)
подлежит ли применению принудительная мера медицинского характера и какая
именно».
Статья 410. Определение суда
«Признав
доказанным совершение данным лицом в состоянии невменяемости общественно
опасного деяния, предусмотренного уголовным законом … суд выносит определение
…об освобождении этого лица соответственно от уголовной ответственности или
наказания и о применении к нему принудительной меры медицинского характера либо
о прекращении дела и о неприменении таких мер в случаях, когда лицо по характеру
совершенного им деяния и своему болезненному состоянию не представляет опасности
для общества и не нуждается в принудительном лечении…»
В. Уголовный кодекс от 1996 г.
Статья 99. Виды принудительных мер медицинского характера
«1. Суд
может назначить следующие виды принудительных мер медицинского характера:
а)
амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра;
б)
принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа;
в)
принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа;
г)
принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с
интенсивным наблюдением».
Извлечение из второго
Oбщего
доклада [CPT/Inf
(92) 3]
«46.
Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к компетенции Комитета.
Если число заключенных больше, чем то, на которое рассчитана тюрьма, это
неблагоприятно отразится на всех видах обслуживания и деятельности внутри
данного учреждения; общий уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно.
Более того, уровень переполненности тюрьмы, или ее отдельной части, может
оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического существования
человека.
47.
Удовлетворительная программа деятельности (работа, образование, спорт, и т.д.)
имеет решающее значение для самочувствия лиц, лишенных свободы... Нельзя
допускать, чтобы лица, лишенные свободы, просто изнывали неделями, а иногда
месяцами, запертые в своих камерах, и это несмотря на созданные для них
относительно хорошие материальные условия. Комитет полагает, что следует
стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных тюрьмах,
смогли бы проводить разумную часть дня (8 часов или больше) за пределами своих
камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера...
48.
Особо следует упомянуть пребывание на открытом воздухе. Требование о том, что
лицам, лишенным свободы, разрешается каждый день по крайней мере один час
заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе, получило широкое
признание как основная гарантия прав… Также, само собой разумеется, что
сооружения для занятий на открытом воздухе должны быть достаточно просторными …
49.
Легкий доступ к надлежащим туалетным средствам и поддержание удовлетворительных
стандартов гигиены являются существенными компонентами гуманной среды…
50.
Комитет хотел бы добавить, что его особенно беспокоит, когда ему приходится
сталкиваться с переполненностью камер в сочетании с недостаточной деятельностью,
предлагаемой для заключенных в соответствии с распорядком, и несоответствующим
доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное
воздействие таких условий может оказаться пагубным для лиц, содержащихся под
стражей.
51. Для лиц, лишенных свободы,
очень важно поддерживать достаточно хороший контакт с внешним миром. Прежде
всего, лицу, находящемуся под стражей, необходимо предоставить возможность
сохранять отношения со своими семьями и близкими друзьями. Руководящим принципом
должно стать содействие контакту с внешним миром. Любые ограничения на такой
контакт должны быть обоснованы исключительно измеримыми интересами безопасности
или соображениями нехватки материальных ресурсов…»
Извлечение из седьмого
Oбщего
доклада [СРТ/Inf
(97) 10]
«13.
Как указывал ЕКПП в своем втором Oбщем докладе (cм. CPT/Inf (92) 3, параграф
46), переполненность тюрем является вопросом, имеющим прямое отношение к
компетенции Комитета.
Когда тюрьма переполнена, заключенные содержатся в тесных и негигиеничных
помещениях; пребывание в ней xарактеризуется постоянным отсутствием возможности
уединиться (даже при отправлении такиx насущныx потребностей как пользование
туалетом); сокращением числа мероприятий, связанныx с пребыванием вне камеры,
что объясняется неxваткой персонала и необxодимого оборудования; загруженностью
работой медицинскиx служб; всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия
в отношенияx между заключенными, а также между заключенными и персоналом. Данный
перечень далеко не полон. ЕКПП многократно был вынужден заявлять, что следствием
пагубного воздействия переполненности тюрем являются бесчеловечные и унижающие
достоинство условия содержания...»
Извлечение из одиннадцатого Общего доклада [CPT/Inf (2001) 16]
28.
Явление переполненности тюрем продолжает негативно сказывается на исправительных
системах по всей Европе и серьезно подрывает попытки исправить условия
содержания. Отрицательное влияние переполненности тюрем уже освещалось в
предыдущих
Общих докладах...
29.
В ряде стран, которые посетил ЕКПП, особенно в Центральной и Восточной Европе,
здание для заключенных часто состоит из помещений большой вместимости, которые
содержат все или большинство оборудований, используемых заключенными ежедневно,
такие как спальные и жилые зоны, а также санитарные узлы. ЕКПП имеет возражения
против самого принципа такой планировки зданий в закрытых тюрьмах, и эти
возражения усиливаются, когда зачастую оказывается, что заключенные содержатся в
данных помещениях в чрезвычайно стесненных и нездоровых условиях…Камеры большой
вместимости неизбежно предполагают недостаток условий для уединения заключенных
в их повседневной жизни… Все эти проблемы усиливаются, когда численность
заключенных выходит за разумные пределы, более того, в подобной ситуации
дополнительная нагрузка на коммунальные системы, такие как умывальники и
туалеты, а также недостаточная вентиляция для такого количества людей также
приводят к неприемлемым условиям содержания.
30.
ЕКПП часто сталкивается с приспособлениями, такими как металлические ставни,
перекладины или пластины, которые
закреплены к окнам
и препятствуют доступу заключенных к
естественному свету и попаданию свежего воздуха в помещение. Это особенно
характерно для учреждений содержания под стражей до суда. ЕКПП полностью
признает, что особые меры безопасности, разработанные для предотвращения риска
тайного сговора и/или преступной деятельности, вполне могут оказаться
необходимыми по отношению к отдельным заключенным…Даже если подобные меры
необходимы, они не должны лишать заключенных естественного света и свежего
воздуха. Последние являются базовыми элементами жизни, которыми каждый
заключенный имеет право пользоваться…»
ПРАВО
I.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ
67.
Заявитель жаловался на условия содержания в психиатрическом отделении
следственного изолятора ИЗ-48/2 «Бутырский». Он ссылался на статью 3 Конвенции,
которая гласит:
«Никто
не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство
обращению или наказанию»
68.
Правительство признало, что следственный изолятор был переполнен. Оно
утверждало, что ряд законодательных, финансовых и других мер было принято, чтобы
привести условия содержания в соответствие с национальными и международными
стандартами. В результате в настоящее время количество лиц, содержащихся в
следственном изоляторе ИЗ-48/2, сократилось в два раза по сравнению с 1998
годом. К 11 мая 2004 г. в психиатрическом отделении следственного изолятора
содержалось 308 лиц, хотя был рассчитан максимально на 275 лиц.
69.
Правительство указывало, что у органов власти не было намерения подвергать
заявителя бесчеловечному или унижающему достоинства обращению или причинять вред
его здоровью.
70.
Заявитель поддержал свою первоначальную жалобу.
А. Принципы,
установленные прецедентной практикой Суда
71. Как Суд уже устанавливал по
многим делам, Статья 3 Конвенции закрепила один из фундаментальных идеалов
демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытку либо
бесчеловечное или унижающее достоинство человека обращение или наказание вне
зависимости от обстоятельств и образа действий жертвы (см.
Labita v.
Italy [GC],
решение от 6 апреля 2000 г., no.
26772/95, § 119, ECHR 2000-IV).
Жестокое обращение, чтобы оно могло квалифицироваться по Статье 3 Конвенции,
должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального
уровня жестокости относительна; она зависит от всех обстоятельств дела, таких,
как длительность жестокого обращения, его физические и психологические
последствия и в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья жертвы.
(see Valašinas
v. Lithuania, решение от
24 июля 2001 г.,
no. 44558/98, §§ 100–101, ECHR
2001-VIII).
72. Суд
постоянно отмечал, что степень страдания и унижения как составляющих "унижающее
достоинство" обращения, запрещенного Статьей 3, должна в любом случае быть выше
степени страдания или унижения как неизбежного элемента той или иной конкретной
формы правомерного обращения или законного наказания. В соответствии с этой
Статьей государство должно принимать меры к тому, чтобы лицо содержалось бы под
стражей в условиях, которые совместимы с уважением к человеческому достоинству.
При этом формы и методы реализации этой меры пресечения не должны причинять ему
лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который
неизбежен при лишении свободы, а его здоровье и благополучие - с учетом
практических требований режима лишения свободы - должны быть адекватно
гарантированы (см. Valašinas,
cited above, § 102). При
оценке условий содержания под стражей принимались во внимание совокупный эффект
этих условий, а также конкретные утверждения заявителя. (see
Dougoz v. Greece,
no. 40907/98, § 46,
ECHR 2001-II).
В. Применение
вышеуказанных принципов в настоящем деле
73. В настоящем деле заявитель содержался в психиатрическом отделении
следственного изолятора ИЗ-48/2 «Бутырский» в г. Москва, также числившегося как
СИЗО-2. Исходя из утверждений сторон, Суд предполагает, что период содержания
заявителя в вышеуказанном учреждении с 10 января 1999 г. по 23 мая 2000 г., за
исключением одного месяца, с 24 ноября по 24 декабря 1999 г., когда он находился
в Институте судебной психиатрии им. Сербского, составил в общей сложности 1 год,
3 месяца и 13 дней (см. выше параграфы 20, 38, 46, 50, 51, 57 и 58).
74. Относительно времени, проведенного в различных камерах,
заявитель указывал, что он провел около 11 с половиной месяцев в камерах 404 и
408, площадь каждой составляла свыше 30 кв. м, и около 4 месяцев в камере 415,
площадью менее 15 кв. м. Правительство сначала утверждало, что заявитель сначала
содержался в меньшей камере, №415, в течение четырех с половиной месяцев и в
двух больших камерах, 408 и 404, в течение последующего времени. Однако, не было
представлено информации относительно периода с января по апрель 1999 г. (см.
выше параграф 57). Позже, Правительство заявило, что в течение всего периода
заключения в …., заявитель содержался в камерах 408 и 415. Не было предоставлено
информации, в течение какого периода он содержался в каждой камере (см. выше
параграф 58).
75. Принимая во внимание информацию, предоставленную сторонами, Суд
исходил из того, что заявитель содержался в меньшей камере в течение около
четырех с половиной месяцев и в большей камере в течение одиннадцати месяцев.
76. Суд сначала изучит условия содержания в большей камере. Камера
высотой 3 на 3,5 кв. м, площадью 32 кв. м по утверждению заявителя, и 34, 9 кв.
м или 35, 6 кв. м по утверждению Правительства. Учитывая количество двухъярусных
коек, камера была рассчитана на 24 человека, как указывает заявитель,
Правительство же утверждает, что на 22 человека. Фактически, по утверждению
заявителя, находилось в камере 26 человек, по утверждению Правительства 35
человек (см. выше параграфы 44 и 59). Вышеуказанные цифры указывают, что на
одного обитателя камеры, в которой находился заявитель, приходилось пространство
размером от 1 до 1, 6 кв. м, и что у него не всегда была отдельная кровать. За
исключением 30-40 минут, по утверждению заявителя, или одного часа, по
утверждению Правительства, ежедневных прогулок на крыше здания тюрьмы, все время
заявитель находился в своей камере.
77. Ситуацию заявителя можно
сравнить с ситуацией в деле Калашникова, в котором заявитель находился в
условиях ограниченного пространства размером менее 2 кв.м. В том деле Суд
признал, что сам факт перенаселения поднимает вопрос о нарушении Статьи 3
Конвенции (см. Kalashnikov v.
Russia,
no. 47095/99,
§§ 96–97, ECHR 2002-VI).
В деле Peers даже
камера, намного превышающая по размерам, - 7 кв. м. на двух сокамерников – была
признана как противоречащая Статьи 3, хотя в том деле фактор ограниченного
пространства был совмещен с ограничением вентиляции и освещения (см.
Peers v. Greece,
no. 28524/95, §§ 70–72,
ECHR 2001-III).
В отличие от этих дел, по некоторым другим делам нарушение Статьи 3 не было
признано, поскольку ограниченное пространство в помещениях для сна
компенсировалось свободой передвижения, которой заключенные пользовались в
дневное время (см. Valašinas,
cited above, §§ 103, 107; Nurmagomedov v. Russia (dec.), no. 30138/02,
от 16 сентября
2004).
78.
Следовательно, как в тех делах, Суд считает, что чрезмерное ограничение
пространства является основным вопросом для анализа соответствия условий
заключения заявителя Статье 3.
79. Далее
Суд отмечает, что относительно медицинского наблюдения и других условий его
содержания, включая отопление, искусственное освещение и вентиляцию, в большей
части ни одна из сторон не представила доказательства, чтобы установить «вне
разумных сомнений», были ли они неприемлемыми с точки зрения статьи 2. Однако во
внимание может быть принято тот факт, что предполагается, что заявителю
разрешали принимать душ один раз в неделю (см. выше параграф 42 и 64) и что он
заразился чесоткой (см. выше параграф 52). Суд также отмечает, что утверждение
заявителя о том, что кроме обычной решетки, на окнах были установлены
металлические ставни, которые были так установлены, что обитатели не
могли смотреть через них, мало света попадало вовнутрь (см. выше параграфы 39 и
50). Сначала Правительство не оспаривало это утверждение. После вынесения
решения о приемлемости по делу оно заявило, что на окнах металлические ставни не
были установлены со ссылкой на отчет инспекции камер представителями от 11 мая
2004 г. и следующее заявление администрации СИЗО-2 от 11 мая 2004 г.:
«ни на одном из окон вышеуказанных
камер [камеры 404, 408 и 415] не установлены ставни”
Заявитель
утверждал, что эти металлические ставни были сняты в следственном изоляторе
«Бутырский» в конце 2002 г. и что информация Правительства отражает ситуацию на
2004 г. Правительство не возражало в ответ.
80. Суд принимает, что в настоящем
деле нет свидетельств позитивного намерения оскорбить или унизить достоинство
заявителя. Однако хотя вопрос о том, преследовалась ли цель унизить или
оскорбить жертву, нужно учитывать, отсутствие такой цели не может исключить
признание нарушения статьи 3 (см. вышеуказанное
Peers).
81. Суд
считает, что условия содержания, в которых заявителю пришлось выживать в
течение, по крайней мере, 11 месяцев, должно быть подорвали человеческое
достоинство заявителя и вызвали в нем чувства оскорбления и унижения
достоинства. В то время как Суд отмечает с удовлетворением, что в настоящее
время количество лиц, содержащихся в следственном изоляторе «Бутырский», в два
раза меньше, чем было в 1998 году в результате различных мер, направленных на
приведение условий содержания в соответствие с национальными и международными
стандартами, это не приуменьшает в целом неприемлемые условия, которые заявителю
пришлось перенести в то время.
82. Суд
не считает необходимым исследовать далее условия содержания заявителя в камере
415, поскольку вышеуказанных доводов достаточно, чтобы признать нарушение статьи
3 Конвенции.
83. В
свете вышеуказанного Суд признает, что условия содержания заявителя, в
частности, большая переполненность и оказываемый на здоровье вред в сочетании с
длительностью периода, в течение которого заявитель содержался в таких условиях,
составляет унижающее достоинство обращение.
84.
Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
II.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 §3 КОНВЕНЦИИ
85.
Заявитель жаловался, что его содержание в заключении было чрезмерным. Он
жаловался на нарушение статьи 5 §3 Конвенции, приемлемая часть которой
гласит:
«Каждый задержанный или
заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи
…. имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на
освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением
гарантий явки в суд».
86.
Правительство отрицало данное нарушение.
А. Период, принятый для
рассмотрения
87. Суд
напоминает, что при определении длительности
задержания по ст. 5.3 Конвенции, период, который должен приниматься во внимание,
начинается с даты, когда обвиняемый был взят под стражу, и заканчивается днем,
когда лицо признано виновным, хотя бы только судом первой инстанции (см. решение
по делу Wemhoff v. Germany от 27 июня 1968 года, Сер. А. N 7 p.23 п.9, и
вышеуказанное решение Labita v. Italy).
88. Соответственно Суд
признает, что период, который нужно учитывать в настоящем деле, начался 13
октября 1998 г., когда заявитель был задержан по подозрению в совершении
преступления, закончился 4 апреля 2000 г., когда Гагаринский районный суд г.
Москвы предъявил ему обвинение. Следовательно, период составил один год, пять
месяцев и двадцать три дня.
В. Обоснованность (разумность)
длительности содержания под стражей
I.
Принципы, установленные практикой Суда
89. Суд
напоминает, что вопрос о том, являлся или нет период
заключения обоснованным, не может оцениваться абстрактно. Был ли этот период
обоснованным для обвиняемого, должно решаться в каждом деле в зависимости от
конкретных обстоятельств. Продление заключения может быть оправдано в данном
деле, только если были определенные элементы общественного интереса, которые,
несмотря на презумпцию невиновности, превосходит принцип свободы личности,
предусмотренный ст. 5 Конвенции (см. помимо прочего вышеуказанное решение по
делу Kudla v. Poland).
90. В первую очередь, на
национальных властях лежит обязательство обеспечить обвиняемому, чтобы
предварительное следствие не превышало по сроку обоснованного и разумного
периода. К концу предварительного следствия они должны, уделяя должное внимание
принципу презумпции невиновности, исследовать все факты за и против наличия
указанного общественного интереса и положить их в основу решений по жалобам об
освобождении из-под стражи. Основываясь на причинах, приведенных властями в
решениях по жалобам и достаточно хорошо доказанных документально утверждениях
заявителя, суд призван решить вопрос, было ли нарушение п. 3 ст. 5 (см.
например, вышеуказанное дело
Labita,
cited above, § 152).
Аргументы «за» и «против» не должны быть «общими и абстрактными» (см.
Clooth v. Belgium,
решение от
12 декабря
1991, Series A no. 225, p. 16, § 44).
91. Убеждение в
обоснованности подозрения, что заключенное под стражу лицо совершило
преступление, является непременным условием для законности длительного
содержания под стражей, но по прошествии определенного периода времени оно
перестает иметь решающее значение. Суд тогда должен установить, есть другие
основания, представленные властями, оправдывающие длительность заключения. Там,
где такие основания являются надлежащими и существенными, Суд также может быть
удовлетворен тем, что национальные власти демонстрировали “особую
осмотрительность, осторожность” в проведении следствия. Сложность и специфика
следствия - это факторы, которые должны приниматься во внимание в этом отношении
(см., например, решение по делу Scott v. Spain от 18 декабря 1996 года и I.A v.
France от 23 сентября 1998).
2. Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле
(а) Основания для
задержания
92. Суд отмечает, что в
настоящем деле основаниями для задержания заявителя 13 октября 1998 г.,
представленными властями, были
возможность продолжения заниматься преступной деятельностью и наличие риска, что
заявитель скроется (см. выше параграф 10). Последний фактор, вместе с личностью
заявителя и опасностью, которую преступление, в котором заявитель обвинялся,
представляет для общества, подкрепил решение о помещении заявителя под
стражу 15 октября 1998 г. (см. выше параграф 12). Впоследствии Гагаринский
районный суд г. Москвы при отказе в удовлетворении ходатайства об освобождении
заявителя, сослался на «характер совершенного им преступления» (см. выше
параграф 22), что предполагается, что районным судом означало серьезность
обвинения, предъявленного ему.
93. Суд
напоминает, что опасность побега нельзя оценивать только на основании тяжести
наказания; она должна оцениваться на основании совокупности дополнительных
данных, которые могут либо подтвердить ее наличие, либо показать, что она
настолько невелика, что не может оправдывать длительность предварительного
заключения (см. Tomasi
v. France,
решение от
27 августа
1992, Series A no. 241‑A, p. 37, § 98).
В данном деле в решениях следственных
органов не содержится мотивов, которые могли бы объяснить, почему они сочли
определяющим элементом опасность побега. В решении не было доводов относительно
того, какие особенности личности заявителя, по мнению суда, предопределили его
содержание под стражей.
94. Что
касается опасности для общества преступления, в совершении которого заявителя
обвиняли, а именно приобретение наркотиков для личного пользования и хранение,
даже учитывая, что существовал риск влияния на общественный порядок в начале,
который сам по себе не являлся убедительным доводом, со временем такой риск
должно быть исчез (см. вышеуказанное дело
Tomasi,
p. 36, § 91). Без сомнений этого основания недостаточно, чтобы оправдать
содержание заявителя под стражей в течение более одного года.
95. Далее Суд считает, что ссылка
районного суда на подозрение в существовании обоснованной причастности лица к
серьезным правонарушениям, как основную причину продолжительного содержания
заявителя после того, как он провел 1 год и почти 5 месяцев в заключении, не
могло само по себе оправдать столь длительного периода досудебного содержания
под стражей (см., например, вышеуказанное дело
Scott, p.
2401, § 78).
96.
Соответственно, Суд делает вывод, что основания, которые приведены следственными
органами и судом в их решениях не являются достаточными, чтобы оправдать
пребывание заявителя в заключении в течение рассматриваемого периода.
(b)
Проведение судебного разбирательства
97. По
утверждению заявителя, дело не было сложным, касалось только одного обвинения
против него. Таким образом, расследование дела закончилось 10 февраля 1999 года.
Два стационарных психиатрических обследования продолжались в течение не более
двух месяцев. Отложение судебного заседания по делу не было связано с
представителями заявителя, поскольку их не проинформировали о назначенных
судебных заседаниях. Что касается судебного заседания, отложенного на основании
того, что свидетели не появились на судебном заседании, то никаких
соответствующих мер не было принято для исполнения определений суда о доставке
свидетелей в суд.
98.
Правительство признало, что при назначении второго психиатрического обследования
28 июня 1999 г., суд не привел доводов для такого решения. Далее Правительство
утверждало, что длительность содержания заявителя под стражей было частично
связано с проведением психиатрических обследований. Правительство также
признало, что судебные заседания по делу постоянно откладывались в связи с
неявкой представителей заявителей и свидетелей.
99. Суд
отмечает, что следственным органам понадобилось четыре месяца, чтобы
расследовать дело. В течение этого периода заявитель прошел психиатрическое
обследование, которое признало, что он совершил преступление в состоянии
невменяемости, и что нет необходимости помещать его в психиатрическую больницу,
амбулаторное психиатрическое лечение было достаточным при его диагнозе. Суд
далее отмечает, что 28 июня 1999 г., через четыре месяца после того, как дело
было направлено в суд, Гагаринский районный суд г. Москвы, без вызова заявителя,
и, не дав защите шанс возражать, решил назначить дальнейшее психиатрическое
обследование заявителя. Не было приведено каких-либо доводов для такого решения.
Второе стационарное психиатрическое обследование было проведено через четыре
месяца после вступления решения в законную силу и проходило в течение одного
месяца. Еще три месяца прошло перед тем, как суд исследовал дело. Суд отмечает,
что Правительством не представлены доказательства, которые оспаривали
утверждение заявителя, что его представители не были проинформированы о судебных
заседаниях, которые были отложены в связи с неявкой свидетелей и что не было
принято никаких мер, чтобы обеспечить явку свидетелей в суд, которые постоянно
не появлялись на судебных заседаниях, тем самым, затягивая судебное
разбирательство.
100. Суд
делает вывод, что длительность судебного разбирательства не связана ни со
сложностью дела, ни с поведением заявителя, а с отсутствием внимательного
отношения и быстроты со стороны Гагаринского районного суда г. Москвы.
(с)
Заключение
101.
Принимая во внимание вышесказанное, Суд признает, что имело место нарушение
статьи 5 §3 Конвенции.
II.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
102.
Заявитель жаловался, что, несмотря на многочисленные запросы, он никогда не
присутствовал на заседаниях в Гагаринском районном суде г. Москвы. Он заявлял о
нарушении статьи 6 §1 Конвенции.
103. Суд
считает, что эта жалоба должна быть исследована на соответствие статьи 6 § 1 и 3
(с), которая в применимой части гласит:
«1. Каждый … при предъявлении ему
любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное
разбирательство дела … судом …
…
3.
Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум
следующие права:
…
c) защищать себя лично или через
посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для
оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника
бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;…»
А.
Оценка сторон
104.
Заявитель утверждал, что ссылка суда на отказ следственного изолятора доставлять
его в суд не была основана на правдивых фактах. Другая причина, представленная
судом, отказа в удовлетворении его ходатайства, заключалась в том, что он был
признан недееспособным, в связи с чем якобы его показания не могли быть приняты
в качестве доказательств. Заявитель аргументировал, что эта причина противоречит
национальному законодательству и что до вынесения решения Гагаринским районным
судом г. Москвы 4 апреля 2000 г. о признании его невменяемым и что он не может
быть привлечен к уголовной ответственности в связи с психическим заболеванием,
этого не было установлено. Он утверждал, что районный суд должен был, среди
прочего, решить о его умственном состоянии на основании всех доказательств по
делу, а не только мнения эксперта. Далее заявитель указал, что справки, выданные
следственным изолятором ИЗ-48/2, содержали позитивную оценку его поведения, в
них было указано, что физическое и умственное состояние его здоровья
удовлетворительное.
105.
Правительство утверждало, что решение Гагаринского районного суда г. Москвы не
вызывать заявителя было связано с заключением эксперта, в соответствии с которым
заявитель не осознавал и не мог контролировать свои действия или понимать
обстоятельства по делу и давать по нему показания. Правительство заявило, что
вышеуказанное решение районного суда было вынесено в соответствие со статьей 407
УПК, которое оставляло решение вопроса о явки обвиняемого с психическим
расстройством в суд на усмотрение последнего. Такое лицо имело меньше
процессуальных прав, чем обычный обвиняемый. Далее Правительство
аргументировало, что отсутствие заявителя на судебных заседаниях не оказало
неблагоприятного влияния на его права, поскольку присутствовал его юрист.
В.
Оценка Суда
106.
Суд напоминает, что из самого понятия справедливого судебного разбирательства
очевидно, что лицу, обвиненному в совершении преступления, нужно предоставить
право присутствовать и участвовать эффективно в судебном заседании первой
инстанции (см. Colozza v. Italy,
решение от
12 февраля
1985 г., Series A no. 89, pp. 14-15, §§ 27
и 29).
В настоящем деле это требование не
было удовлетворено, поскольку районный суд рассмотрел дело в отсутствие
заявителя. Нужно отметить, что он отсутствовал и в кассационной инстанции. Суду
нужно решить, есть ли по делу обстоятельства, которые могут оправдать полную и
непоправимую потерю права на участие в судебном заседании.
107. Суд напоминает, что в этом случае речь идет не о лице, который
отказывается от права предстать перед судом. Наоборот, заявитель, который
находился в заключении, и его представители подали ходатайства в районный суд об
участии в судебном заседании. Ходатайства были отклонены, потому что, во-первых,
следственный изолятор, в котором находился заявитель, якобы не доставляет
больных заключенных в суд, а во-вторых, потому что показания лица с психическим
расстройством не могут быть приняты как доказательства (см. выше параграфы 23 и
24).
108. Суд напоминает, что государство обязано обеспечить присутствие
обвиняемого, который находится в заключении (см.
Goddi v.
Italy,
решение от 9 апреля 1984 г., Series A no.
76, p.
11, §29). Далее Суд повторяет, что суд может в исключительных случаях отложить
судебное заседание, если обвиняемый отсутствует по причине болезни, при условии,
что его или ее интересы достаточно защищены (см.
Ninn-Hansen
v.
Denmark,
no.
28972/95, p.
351, ECHR
1999-V).
Однако, если судебное разбирательство предполагает оценку личности и характера
обвиняемого и его умственное состояние в момент совершения преступления и если
их результат может причинить вред заявитель, то важно для справедливого
судебного разбирательства, чтобы он присутствовал на судебном разбирательстве и
имел возможность поучаствовать в нем вместе с юристом (см.
Kremzov v.
Austria,
решение от 21 сентября 1993 г., Series A
no. 268-B,
p.
45, §67; Pobornikoff v.
Austria,
no.
28501/95, §31, решение от 3 октября 2000 г.; и
Zana v.
Turkey,
решение от 25 ноября 1997 г., Reports
1997- VII,
p.
2551, §71-73).
109. В настоящем деле администрация не предприняла никаких мер,
чтобы обеспечить присутствие заявителя на судебных заседаниях. Нет свидетельств,
что заявитель демонстрировал неадекватное поведение или что его физическое или
умственное состояние здоровья так или иначе препятствовало его появлению в суде.
Довод районного суда, что присутствие на судебном заседании не требовалось, что
показания заявителя как человека с психическим расстройством не могло быть
принято как доказательства, сильно удивляет, принимая во внимание тот факт, что
именно районный суд должен был решить, совершил ли заявитель преступление в
невменяемом состоянии и оценить, необходимо ли проведение принудительного
лечение.
110. Что касается пределов полномочий суда в этом деле, Суд далее
заявляет, что районный суд вынес обвинение против заявителя, признал, что он не
может нести уголовную ответственность, потому что страдает психическим
заболеванием и постановил поместить его в психиатрическую больницу.
111. Что касается последнего, Суд отмечает, что у районного суда
было заключения двух психиатров одного и того же института судебной психиатрии.
Хотя в основном мнения экспертов сошлись относительно диагноза заявителя, они
отличались в части выбора мер, которые было необходимо принять. В своем
заключении первый эксперт утверждал, что нет необходимости помещать заявителя в
психиатрическую больницу и что достаточно проведение амбулаторного лечения, в то
время как второй эксперт заявлял, что содержание заявителя в психиатрической
больнице необходимо. Суд считает, что такое расхождение, оказавшее влияние на
исход судебного разбирательства, и, в конечном счете, на свободу заявителя,
сделало вопрос участия заявителя в судебном заседании особенно важным.
112. С точки зрения того, что было поставлено для заявителя на
карту, районный суд не мог, если бы разбирательство было справедливым, вынести
решение без непосредственной оценки показаний заявителя, и присутствие юриста
заявителя не могло компенсировать отсутствие самого заявителя.
113. Учитывая вышесказанное, Суд признает нарушение статьи 6 §§1 и 3
(с) Конвенции.
IV. ПРИМЕНЕНИЕ
СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
114. Статья
41 Конвенции устанавливает:
“Если Суд
объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а
внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь
частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
А.
Моральный вред
115.
Заявитель требовал 100 000 евро в качестве морального вреда. Он подчеркнул, что
он провел длительное время в бесчеловечных условиях следственного изолятора
СИЗО-2, и затем в результате несправедливого судебного разбирательства его
поместили в психиатрическую больницу, хотя он не нуждался в таком медицинском
лечении. В течение того периода состояние его здоровья ухудшилось, он не мог
работать и содержать свою семью, его родственники понесли существенные расходы,
чтобы обеспечить его продуктами и другими предметами первой необходимости для
существования в течение нескольких лет. Он переживал эмоциональный стресс в
результате нарушений национального и международного права в процессе судебного
разбирательства по его делу.
116. Правительство сначала заявило,
сам факт признания настоящим постановлением нарушения является справедливым
возмещением за предполагаемый моральный вред. Далее оно утверждало, что в любом
случае его требование является чрезмерным, необоснованным и недоказанным.
117. Суд
отмечает, что некоторые формы морального вреда, включая эмоциональный стресс, по
самой своей сути не может всегда быть объектом конкретного доказывания (см.
Abdulaziz, Cabales and Balkandali v.
the United Kingdom, Series A no. 94,
p. 44, §96). Это не
препятствует Суду присудить сумму, если он считает, что есть основание
предполагать, что заявитель получил повреждения, за которые требуется финансовая
компенсация. В настоящем деле Суд считает, что продолжительное заключение
заявителя под стражей в условиях, достигающих унижающего достоинства обращения
и неуважения его права участвовать в судебном заседании по уголовному делу,
возбужденного против него, должно быть привело к стрессу, фрустрации и
неопределенности, поэтому сам факт признания настоящим постановлением нарушения
не является достаточной компенсацией
118.
Оценивая на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 5 000 евро в порядке
компенсации морального вреда плюс налог, которым облагается данная сумма.
B.
Судебные издержки и расходы
119.
Заявитель потребовал расходы на сумму 14 775 американских долларов за его
представительство господином А.А. Рекант, членом правозащитной организации
«Комитет за гражданские права», в национальных судах и в Европейском Суде и
расходы за перевод. Далее заявитель потребовал 644 доллара, 2 694 руб. 60 коп.
791, 34 гривны за расходы на проезд в связи с поездками г-на А.А. Рекант в
Одессу, где заявитель был задержан, для встречи с ним. Наконец, он потребовал 3
561 руб. 86 коп. за почтовые расходы и телефонные переговоры.
120.
Правительство оспаривало, что расходы не были надлежаще обоснованы: например, в
почтовых квитанциях не было фамилии заявителя.
121. Суд
напоминает, что только обоснованные судебные издержки и расходы могут быть
возмещены в соответствии со статьей 41 Конвенции.
122.
Учитывая представленный материал и решая на справедливой основе, Суд присуждает
заявителю 1 500 евро в качестве расходов на правовую помощь, за вычетом 872
евро, полученных за правовую помощь от Совета Европы, плюс налог, которым
облагается данная сумма. Что касается остальных заявленных требований, Суд
признает, что было доказано, что 4 519 руб. 99 коп. и 620, 36 украинских гривен
являются обоснованные расходами, поэтому они присуждаются заявителю плюс налог,
которым облагается данная сумма.
С. Выплата процентов
123. Согласно информации, имеющейся
в распоряжении Суда, установленная законом процентная ставка в день принятия
настоящего решения составляла 3% в год.
ПО ЭТИМ
ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Постановил,
что нарушение статьи 3 Конвенции имело место;
2.
Постановил, что нарушение статьи 5 §3
Конвенции имело место;
3.
Постановил, что нарушение статьи 6 §§1 и 3
(с) Конвенции имело место;
4.
Постановил
(a)
что государство-ответчик обязано выплатить
заявителям в течение трех месяцев с момента, когда решение станет окончательным,
в соответствии со статьей 44 §2 Конвенции следующие суммы:
(i) 5 000 (пять тысяч евро) в
качестве компенсации морального вреда, переведенные в рубли по курсу на день
выплаты;
(ii) 628 (шестьсот двадцать
восемь евро) в качестве компенсации судебных расходов, переведенные в рубли по
курсу на день выплаты;
(iii) 4 519,
99 (четыре тысяч пятьсот девятнадцать российских рублей 99 копеек) и 620, 36
(шестьсот двадцать украинских гривен тридцать шесть копеек) в качестве
компенсации других издержек, последняя сумма, переведенная в рубли по курсу на
день выплаты;
(iv) суммы
налогов, которыми может облагаться данная сумма
(b) что с момента истечения трех
месяцев подлежит оплате сумма процентов, равная средней ставке займа
Европейского центрального банка плюс три процента.
5.
Отклонил оставшуюся часть жалобы заявителя о справедливом возмещении.
Совершено на английском языке и
оглашено во Дворце прав человека в Страсбурге 20 октября 2005 г.
Vincent
Berger
Boštjan M. Zupančič
Секретарь 
