Новости
Выступление В.Д. Зорькина на VIII
Международном форуме по конституционному правосудию "Имплементация решений
Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран
Европы".
РОЛЬ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В РЕАЛИЗАЦИИ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.
Полномочия Конституционного Суда как судебного органа
конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющего судебную
власть посредством конституционного судопроизводства, как это определено в
Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации»
1994 г. (с изменениями и дополнениями), направлены на обеспечение верховенства и
прямого действия Конституции России на всей территории страны, на защиту основ
конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина.
Конституционный Суд Российской Федерации в своей деятельности
руководствуется исключительно Конституцией, подчиняться только ей клянутся судьи
Конституционного Суда, принося присягу при вступлении в должность. Именно
Конституция, в соответствии с частью 1 ее статьи 15 имеет высшую юридическую
силу, ей не могут противоречить законы и иные правовые акты, принимаемые в
Российской Федерации. В то же время, согласно Конституции РФ права и свободы
человека и гражданина в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно
общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с
настоящей Конституцией (часть 1 статьи 17); эти принципы и нормы, а также
международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы; при
этом международный договор имеет приоритет перед законом в случае их коллизии
(часть 4 статьи 15).
Отсюда следует, что положения Конституции, закрепляющие конкретные права и
свободы человека и гражданина, должны толковаться Конституционным Судом согласно
общепризнанным принципам и нормам международного права.
Практика Конституционного Суда демонстрирует тенденцию, предопределяемую
Конституцией, к возрастанию роли судебной власти в упрочении взаимодействия
между национальной и международной правовыми системами, в обеспечении все более
активного вхождения России в международное правовое пространство, в том числе в
правовое поле Европы.
Целям согласования национального и международного права служит прежде всего
полномочие Конституционного Суда проверять конституционность не вступивших в
силу для Российской Федерации международных договоров (пункт «г» части 2 статьи
125 Конституции). Признание такого договора конституционным открывает дорогу для
завершения через парламент процедуры вступления его в силу для Российской
Федерации и включения как составной части в правовую систему страны. В противном
случае международный договор либо отдельные его положения не подлежат введению в
действие и применению. Все это необходимо для избежания коллизий между
национальным правом и международными обязательствами страны. Другое
конституционное полномочие Конституционного Суда – разрешение споров о
компетенции, которые могут касаться споров между органами государственной власти
Федерации и ее субъектов в связи с заключением международных договоров
Российской Федерации.
Однако роль Конституционного Суда в обеспечении взаимодействия национальной
и международной правовых систем не ограничивается участием только на стадии
вхождения международноправовых норм в национальную правовую систему посредством
парламентской процедуры.
Международноправовой аспект присутствует при разрешении Конституционным
Судом многих других дел, предметом которых не являются сами международные
договоры. Признавая тот или иной закон, иной нормативный акт либо отдельные их
положения соответствующими и не соответствующими Конституции, он в своих
решениях нередко констатирует противоречие или, наоборот, соответствие
оспариваемых законоположений общепризнанным принципам и нормам международного
права и международным договорам.
В практике Конституционного Суда с самого начала его деятельности
утвердился подход, когда общепризнанные принципы и нормы международного права
используются в качестве эталона, сообразуясь с которым в государстве
осуществляются права и свободы человека и гражданина, закрепленные Конституцией.
Конституционный Суд не только привлекает международно-правовую аргументацию в
качестве дополнительного довода в пользу своих правовых позиций, вырабатываемых
на основе Конституции, но и использует ее как для разъяснения смысла и значения
конституционного текста, так и для выявления конституционно-правового смысла
проверяемого законоположения.
Конституционный Суд РФ, вырабатывая с применением международно-правовых
аргументов правовые позиции, носящие общий характер и обязательные для судов,
других государственных органов и должностных лиц, на практике реализует
конституционное положение о принадлежности международно-правовых принципов и
норм к российской правовой системе. Придавая своему решению дополнительный вес
за счет международного права, Конституционный Суд демонстрирует, что считает
международное право важным критерием, которому должно соответствовать
законодательство и практика судов. Нередко решение Конституционного Суда с
содержащимися в нем правовой позицией и толкованием конституционно-правового
смысла проверяемого закона ориентирует законодателя, суды, граждан в отношении
применения международного права соответственно при совершенствовании
законодательства, решении дел, отстаивании собственных прав.
Так, в декабре 2003 г. федеральным законодателем был исключен институт
конфискации как дополнительный вид наказания из уголовного законодательства. Это
значительно ограничило возможности выполнения Российской Федерацией своих
международно-правовых обязательств по целому ряду конвенций, участницей которых
она уже является , и которые готовятся к ратификации.
Конституционный Суд в своем Определении от 8 июля 2004 г. отметил, что в
настоящее время институт конфискации имущества в сфере уголовной юстиции
регулирует норма, содержащаяся в пункте 1 части третьей статьи 81 УПК Российской
Федерации (институт конфискации имущества, признанного вещественным
доказательством по уголовному делу). Данная норма, будучи по своей природе и
сущности нормой уголовно-процессуального законодательства как самостоятельной
отрасли в системе российского законодательства, имеет собственный предмет
правового регулирования – институт вещественных доказательств в уголовном
судопроизводстве. Как таковая данная норма, обеспечивая выполнение Российской
Федерацией принятых на себя международно-правовых обязательств применительно к
сфере уголовно-процессуального законодательства, не подменяет и не может
подменять собой нормы уголовного закона, которыми и только которыми конфискация
устанавливается в качестве уголовного наказания, и, соответственно, не исключает
урегулирование вопросов конфискации в сфере уголовного законодательства с учетом
предписаний названных конвенций.
Исходя из указанной правовой позиции урегулирование вопросов конфискации в
сфере уголовного законодательства предполагает не просто восстановление
исключенной статьи 52 Уголовного кодекса в прежнем виде, а введение
уголовно-правового института конфискации в новой редакции, соответствующей
требованиям названных конвенций.
Другой пример, имеющий самое непосредственное отношение к нашей дискуссии.
Проверяя положение статьи 1070 Гражданского кодекса РФ, согласно которому вред,
причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи
установлена приговором суда, вступившего в законную силу, Конституционный Суд
постановил , что данное положение не противоречит Конституции, поскольку на
основании этого положения – по его конституционно-правовому смыслу – подлежит
возмещению государством вред, причиненный при осуществлении правосудия
посредством гражданского судопроизводства в результате принятия незаконных
судебных актов, разрешающих спор по существу. Данное положение в его
конституционно-правовом смысле и во взаимосвязи со статьями 6 и 41 Конвенции о
защите прав человека и основных свобод не может служить основанием для отказа в
возмещении государством вреда, причиненного при осуществлении гражданского
судопроизводства в иных случаях (а именно когда спор не разрешается по существу)
в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при
нарушении разумных сроков судебного разбирательства, – если вина судьи
установлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением.
Заметим, что ссылка на Конвенцию в этом решении дана не только в
мотивировочной, но и в резолютивной его части.
Российская Конституция заключает в себе механизм, позволяющий вводить в
отечественную правовую систему новые принципы и нормы, равно как и международные
договоры по мере их возникновения, а также обновлять существующие – по мере их
развития.
Посредством этого механизма в правовую систему России инкорпорирована
европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ),
вступившая в силу для России 5 мая 1998 г.
В заявлении, сделанном при ратификации Конвенции, было сказано, что Россия
«признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда
по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и
Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией
положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место
после их вступления в действие в отношении Российской Федерации». Как одна из
Высоких Договаривающихся Сторон, Россия связана обязательством исполнять
окончательные постановления Европейского Суда по спорам, в которых она является
Стороной.
Российское государство, подписавшее Конвенцию, признает взятые на себя
ограничения и подчиняется правам человека, принципам правового государства и
демократии.
Следовательно, права и свободы, закрепленные ЕКПЧ, поскольку она является
международным договором, и решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ),
в той степени, в какой они выражают общепризнанные принципы и нормы
международного права, являются составной частью российской правовой системы.
Регулирование прав и свобод человека в России осуществляется прежде всего
Конституцией, а кроме того – основанными на ней законами. Однако такое
регулирование не должно противоречить Конвенции. Задача российских судов и в том
числе Конституционного Суда – гарантировать права человека, будь то свобода
прессы, гарантии собственности, неприкосновенность личности, права человека в
сфере уголовного процесса и т.д. Конституционный Суд защищает основные права,
гарантированные Конституцией, которые по существу такие же, как права человека в
Конвенции, за соблюдением которой следит ЕСПЧ. И Конституция, и Конвенция
исходят из того, что общепризнанные в современном правовом государстве основные
права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения.
Вследствие этого Конвенция занимает особое место по сравнению с
традиционными нормами международного права и международными договорами. Как
Европейским Судом, так и господствующей среди юристов доктриной она
воспринимается как конституционный инструмент европейского правопорядка.
Уникально место Конвенции и в России. В силу статьи 15 (часть 4) Конституции
Конвенция включена в российскую правовую систему в качестве международного
договора и пользуется приоритетом по отношению к федеральному закону. В то же
время можно утверждать, что Конвенция в силу статей 15 и 17 Конституции
действует в качестве конституционного инструмента признания и защиты прав и
свобод человека и гражданина.
Перечень гарантируемых Конституцией прав соответствует Конвенции о защите
прав человека и основных свобод, а в части социально-экономических прав выглядит
существенно шире. Исключением является предусмотренное Конвенцией запрещение
рабства (часть 1 статьи 3), не упомянутое в Конституции. Кроме того, в
соответствии с частью 2 статьи 20 Конституции «смертная казнь впредь до ее
отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры
наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении
обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных
заседателей». Россия подписала, но не ратифицировала Протокол № 6 и не подписала
Протокол № 13 к Конвенции, таким образом, не приняв на себя обязательство о
полном запрещении смертной казни. Однако, в настоящее время – в силу решения
Конституционного Суда – смертная казнь не может применяться.
Следует отметить, что одним из постановлений Конституционного Суда РФ
фактически были сняты обе оговорки, сделанные Россией при ратификации Конвенции
о защите прав человека и основных свобод. Эти оговорки касались внесудебного
ареста в соответствии с действовавшими на тот момент редакциями
Уголовно-процессуального кодекса и Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ.
Тем самым Конституционный Суд РФ побудил органы, издавшие эти акты, внести в них
необходимые изменения.
В силу статьи 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод
Европейский Суд по правам человека имеет право решать все вопросы, касающиеся
толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. Поэтому правовые
позиции Европейского Суда, излагаемые им в решениях при толковании положений
Конвенции и Протоколов к ней, и сами прецеденты Европейского Суда признаются
Российской Федерацией как имеющие обязательный характер.
Все более активное внедрение элементов прецедентного права свидетельствует
об углублении интеграции судебной системы России в международное судейское
сообщество.
Из официального признания Россией юрисдикции Европейского Суда обязательной
по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней следует, что
российским судам необходимо учитывать в своей деятельности прецедентную практику
Европейского Суда.
Конституционный Суд Российской Федерации, основывая свои выводы на нормах
Конституции, в то же время обращается к европейской Конвенции в поисках
дополнительных доводов в обоснование своей правовой позиции. Практикой для
Конституционного Суда, начало которой было положено еще до вступления в силу для
России ЕКПЧ, стало привлечение в качестве таких доводов положений самой ЕКПЧ, а
впоследствии и решений ЕСПЧ. Привлекая в качестве доводов правовую позицию
Европейского суда, Конституционный Суд проявляет стремление тесно увязывать свою
позицию с позицией ЕСПЧ, принимая решения, которые не просто соответствуют, но
опираются на практику ЕСПЧ. Пока еще не было случая, когда бы ЕСПЧ в своих
решениях критиковал практику Конституционного Суда РФ.
Итогом обращения Конституционного Суда к нормам ЕКПЧ в некоторых случаях
может стать подтверждение такого понимания ее текста, которое служит лучшей
защите права или свободы.
Конституционный Суд, подтверждая конституционность правовой нормы или
устраняя отжившую норму, выявляя ее конституционно-правовой смысл на основе
толкования соответствующих статей Конституции, в то же время неоднократно
привлекая при этом в качестве дополнительного довода положение ЕКПЧ и ее
толкование, данное ЕСПЧ, тем самым ориентируя нормотворческий процесс в
направлении соответствия современному пониманию прав и свобод, закрепленных ЕКПЧ
и протоколами к ней.
В своей практике Конституционный Суд России более 60 раз сослался на
решения Европейского Суда, которые, естественно, как и собственно Конвенция о
защите прав человека и основных свобод, оцениваются им фактически как источник
права. В частности, это правовые позиции Европейского Суда относительно права
обвиняемого на получение помощи адвоката как распространяющееся на досудебные
стадии производства; о критериях определения границ свободы выражения мнений и
права на информацию в период избирательной кампании. Конституционный Суд
использовал также правовую позицию Европейского суда, выраженную в его решении
от 7 мая 2002 г. по делу «Бурдов против России». Рассматривая в Постановлении от
19 июня 2002 г. конституционность законоположений о социальной защите граждан,
подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, о
возмещении причиненного в результате этой катастрофы вреда здоровью граждан,
Конституционный Суд привел положение названного решения Европейского Суда,
согласно которому государство не вправе ссылаться на недостаток денежных средств
как причину невыплаты долга по судебному решению.
На сегодняшний день конституционный суд в восьми своих решениях сослался на
постановления по существу дела и решения о приемлемости, принятые Европейским
судом по жалобам против России .
Конституционный Суд неоднократно подчеркивал в своих решениях значение
конституционного права каждого обращаться в соответствии с международными
договорами России в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека,
если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. При
этом Конституционный Суд отмечает, что конституционное судопроизводство не
относится к тем внутригосударственным правовым средствам, использование которых
должно рассматриваться в качестве обязательной предпосылки для обращения в
межгосударственные органы по защите прав и свобод человека. Конституционный Суд
полагает, ссылаясь на практику ЕСПЧ, что достаточным основанием,
свидетельствующим об исчерпании имеющихся внутригосударственных средств правовой
защиты, является решение суда кассационной инстанции. По мнению Конституционного
Суда, которое также опирается на практику ЕСПЧ, рассмотрение дела в порядке
надзора не является обязательным условием для реализации права на обращение в
такие органы.
Как известно, в соответствии с Конвенцией решения Европейского Суда влекут
за собой обязательства принятия действенных мер для предотвращения новых
нарушений Конвенции, подобных нарушениям, выявленным решениями Суда.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда, зафиксированной в
Постановлении от 2 февраля 1996 г. , принятом еще до ратификации Конвенции
Россией, решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру
конкретных дел высшими судами Российской Федерации, что открывает дорогу для
полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее
состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной
судебной инстанцией. Данная правовая позиция нашла затем отражение и была
зафиксирована в новейшем российском уголовно-процессуальном и
арбитражно-процессуальном законодательстве.
Если же защищаемые Конвенцией права и свободы нарушены законом, примененным
в конкретном деле, т.е. если речь идет о дефекте закона, то вопрос о его судьбе
решает законодатель, а в пределах своей компетенции может решить и
Конституционный Суд.
Таким образом, Конституционный Суд в своей практике, при проверке законов и
иных нормативных актов, принимает решения и вырабатывает правовые позиции,
опираясь в том числе на Конвенцию и ее толкование Страсбургским Судом.
Юрисдикция Европейского Суда по правам человека носит субсидиарный
характер, и взаимоотношения Страсбургского Суда с высшими судебными органами
европейских государств нельзя рассматривать как дорогу с односторонним
движением. Поэтому Конституционный Суд России обращается как к практике
Европейского суда по правам человека, так и к урокам, извлекаемым из
продолжающегося правового диалога между Европейским Судом и другими европейскими
конституционными судами и из собственного опыта последних. Как национальный
судебный орган конституционного контроля Конституционный Суд Российской
Федерации ориентирует развитие правовой системы России, ее законотворчество и
правоприменительную практику в целом в направлении соответствия современному
пониманию прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Тем самым Конституционный
Суд играет важную роль в становлении и упрочении российского права как составной
части единого европейского правового поля, основанного на данной Конвенции.
