Эдуард был доставлен в милицию вечером 28 сентября 2001 г. по подозрению в совершении ограбления. Был ли он действительно виноват, мы уже, вероятно, никогда не узнаем. Ночной допрос, по версии прокуратуры, происходил так: Смольянинова попеременно то били, то поили водкой, то уговаривали принять наркотик. Разумеется, следователи (а их было трое) и сами прикладывались к бутылочке. На допросе, совмещенном с пьянкой, присутствовала и Лена А. – подруга Эдуарда. Зачем она понадобилась следователям – не вполне ясно. Возможно, они считали неэстетичным пьянствовать без дам. А может быть, надеялись, что с ее помощью им легче будет уговорить Эдуарда. 

Надо сказать, что Эдуард – бывший наркоман. Как следует из показаний свидетелей и заключения медицинской экспертизы, до той роковой ночи он уже несколько месяцев не принимал наркотики. Но милицию это, видимо, не устраивало: с наркоманом-то работать легче. Ну, а чтобы он отказался от вредного, с точки зрения милиции, решения «завязать» с наркотиками, его следовало сначала накачать водочкой. Ну, и побить, конечно: какой же допрос без мордобоя? Били, крепко, на совесть. Сломали нос и два ребра. 
В общем, к утру подследственный был уже готов принять наркотик. Першин позвонил какому-то Денису, который и привез наркотик. 

В это время сотрудники РУВД уже начали появляться на работе. Одни из них, зашедший в кабинет непосредственно перед приемом наркотика, предупредил Першина, что пьяный Эдуард может неправильно рассчитать дозу, что чревато смертью, но Першин лишь махнул на него рукой. 
Дальнейшее описано в «Обвинительном заключении» так: «Першин А.Г., находясь на рабочем месте при исполнении своих служебных обязанностей, явно выходя за пределы своих полномочий, используя беспомощное состояние Смольянинова Э.А., находящегося в состоянии наркотического и алкогольного опьянения, то есть, применяя насилие, положил последнего на диван. Приспустив брюки и нижнее белье Смольянинова Э.А., Першин А.Г. вставил стеклянную бутылку из-под водки между ягодиц потерпевшего, после чего, используя ранее изъятую им по одному из находившихся в его производстве уголовных дел видеокамеру "Panasonic", произвел видеосъемку Смольянинова Э.А. в непристойном виде с целью его дальнейшего шантажа в виде угрозы демонстрации произведенной видеозаписи, компрометирующей Смольянинова Э.А., знакомым последнего, и получения от него признательных показаний. После смерти Смольянинова Э.А. Першин А.Г. неоднократно демонстрировал произведенную им видеозапись сотрудникам Серовского ГРУВД.»

Как коллеги оценили киноискусство Першина, неизвестно. Зато абсолютно точно известно, что ни один из них не предпринял в то время ни малейшего усилия, чтобы выполнить свой прямой служебный долг – задержать преступника, и зафиксировать вещественные доказательства.

Напротив, после смерти Эдуарда, было сделано все, чтобы скрыть следы преступления, а преступникам дать возможность и дальше трудиться на правоохранительной ниве. Тут, конечно, потрудилась и милиция, и местная прокуратура. 

Прежде всего, был составлен протокол, согласно которому труп «не имел телесных повреждений». Далее, милиция попыталась тайком от родственников захоронить его.

Но тут слаженная милицейская машина дает первый сбой. Мать Эдуарда, Надежда Андреевна, случайно узнает, что ее сын погиб, и успевает в морг до похорон. Там она видит, что тело сына изувечено. С этого начинается ее длительная борьба с милицией и прокуратурой, чтобы те сообщили ей обстоятельства гибели сына.

Сначала все ходатайства матери погибшего отвергались напрочь. Приведу один пример. От Лены А. Надежда Андреевна узнает, что следователи, допрашивавшие ее сына, были пьяны. По совету адвоката она просит сделать элементарную вещь: отправить протоколы допроса ее сына и его «явку с повинной» на графологическую экспертизу. При этом поставить перед экспертами два вопроса: не сфальсифицированы ли подписи ее сына в этих документах, и был ли трезв следователь, составлявший их.

Районная прокуратура, конечно же, отказывает ей. Причем, под самыми иезуитскими предлогами. Проверять подлинность подписей сына нужно де в рамках другого уголовного дела, к которому Надежда Андреевна отношения не имеет. А что касается пьянства следователей, то прокуратуре и так известно, что они были пьяны. Действительно, прокуратура отлично знает, что Першин и компания были пьяны настолько, что в момент осмотра трупа Эдуарда не могли отвечать на вопросы работника прокуратуры. Но это знание-то нигде тогда не было зафиксировано. А Надежде Андреевне как раз и нужен был документ, который она могла бы предъявить в суде. 

Еще более нагло действует милицейское начальство. Матери погибшего отвечают стандартными отписками «факты не подтвердились», без какой-либо аргументации. Ее вынуждают идти на поклон к тем самым следователям, которые виновны в гибели ее сына. А те отмахиваются от нее, как от назойливой мухи.

Только спустя полтора года, когда в деле наступил перелом, и его вынуждена была взять в свое производство областная прокуратура, были допрошены свидетели и проведены необходимые экспертизы, которые позволили ответить, в частности, и на эти и другие вопросы. Выяснилось, и что подписи сына поддельные, и что следователи были пьяны, и многое другое.

Но что же вызвало этот перелом? Почему областная прокуратура вынуждена была взять дело в свое производство? Потому, что в конце 2002 г. произошло таинственное и до сих пор не разгаданное событие: кто-то подкинул на телевиденье копию кассеты с последними минутами жизни Смольянинова .

Кто это сделал – доподлинно неизвестно. Першин утверждает, что преступные элементы из числа его бывших коллег. Вполне возможно.
Надо отдать должное журналистам екатерибургской телекомпании АСВ, не побоявшимся выпустить в эфир фрагмент этого фильма, а также серовской «Новой газеты», екатеринбургских «Подробностей» и других газет, развернувших кампанию против бездействия прокуратуры. Все это вынудило областную прокуратуру провести-таки расследование. 

В результате двое сообщников Першина – следователи Андрей Лысов и Андрей Середа были недавно осуждены Свердловским областным судом. Однако дело Першина было выделено в отдельное производство, поскольку он бежал из зала суда и долгое время находился «в бегах». 

Впрочем, «бегами» это можно назвать лишь весьма условно. Я в это время несколько раз приезжал в Серов, и каждый раз слышал, что Першин и не думает скрываться. «Мы в воскресенье видели его в церкви», «я стояла с ним в очереди за хлебом» говорили мне разные люди. Серов – город небольшой, а Першина там многие знают в лицо. Похоже, причиной его «неуловимости» было то, что его никто и не искал.

Совсем уже дикий случай произошел, когда «беглеца» задержало ГИБДД за управление автомобилем в пьяном виде. Першин предъявил инспектору свое милицейское удостоверение, тот позвонил в Серовское РУВД. Те сказали, чтобы он отпустил Першина, который в это время числился в федеральном розыске!

Чем же объясняется такое странное поведение серовской милиции? Возможно, тем, что бывшие коллеги Першина, считая пытки подозреваемого обычным делом, помогали «беглецу» по мере сил. 
Но есть и другая гипотеза. Першин – отнюдь не последний человек в серовской милиции, и он много чего знает про местное начальство.  Поэтому прежде, чем сдаться властям, ему нужно было объяснить им, что он расскажет о них, если наказание будет слишком строгим.

Впрочем, это - только догадки. Фактом же остается то, что после полугодового «беганья» Першин сдался. Скоро суд поставит точку в этом деле.

К сожалению, дело Першина не является чем-то исключительным. Пытки, истязания задержанных широко применяются в милиции. Однако мы узнаем о них в основном лишь тогда, когда дело заканчивается смертью, а милиции не удается спрятать труп. Кстати, недавно в Екатеринбурге завершился судебный процесс по другому такому же делу. В Кировском РУВД  пьяные милиционеры тоже пытали и убили задержанного, а труп вывезли в лес.

Но ведь мы же понимаем, что, пытая подозреваемого или свидетеля, милиция вовсе не стремится убить его. Смертью дело кончается относительно редко. Поэтому на каждый случай гибели под пыткой должны приходиться сотни, а то и тысячи случаев, когда жертва осталась жива. А вот об этих случаях нам почти ничего не известно. Объяснение очень простое: люди знают, что на милицию жаловаться бесполезно. И человек, оставшийся живым, чаще всего жаловаться не ходит, чтобы снова не попасть в милицейские застенки.

Впрочем, иногда находятся смельчаки, рискующие рассказать о том, как их пытали в милиции. Один из них – Александр Язовских, не побоявшийся пожаловаться на пытки в Верх-Исетском РУВД г. Екатеринбурга. Милиция, включая руководство областного ГУВД, стеной встала на защиту своих коллег-садистов. Высшие милицейские чины шли на лжесвидетельство, на прямой подлог, чтобы придать видимость законности действиям милиции. Но все это – уже совсем другая история, и я обязательно расскажу ее, если у меня будет такая возможность.

В заключение я хотел бы сказать, что правозащитники Свердловской области уже давно предлагают областному ГУВД сотрудничество в деле предотвращения пыток. Мы предлагаем допустить независимых наблюдателей в места содержания задержанных. Это позволило бы дать хоть какие-то гарантии соблюдения прав задержанных, которые в настоящее время нарушаются постоянно и повсеместно.

Однако милицейские начальники, видимо, вполне довольны существующим положением дел. Они отвечают нам, что никакие наблюдатели не нужны, поскольку любой задержанный может воспользоваться услугами адвоката. Они то ли не знают, то ли не хотят знать, что когда человек в милиции требует адвоката, он в ответ получает «по морде».  

Пока это продолжается, люди будут гибнуть в милицейских застенках.

Александр Ливчак,
Екатеринбург
(3432) 55-36-51
livchak@mail.ru 

# # # ИА Сутяжник-Пресс                                                   +7 (3432) 55-36-51 sutyajnik_press@sutyajnik.ru
Ссылки по теме:

С. Смердов, "Пытки в милиции. Серовское дело". >>>

Пытки в милиции глазами правозащитника >>>

ПОПАДАНИЕ В МИЛИЦИЮ ОПАСНО ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ >>>

Правозащитники собираются «озвучивать» боевики >>>

А. Ливчак, "Как я тягался с ментами" >>>