Статья 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод

Статья 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – право на жизнь

1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни иначе, как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как совершенное в нарушение данной Статьи, если оно является результатом применения силы не более чем абсолютно необходимой:

(a) для защиты любого лица от незаконного насилия;

(b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях;

Значение и важность обязательства защищать право на жизнь

Право на жизнь является основным в любой системе защиты прав человека. Статья 2 – одна из самых фундаментальных статей Конвенции. Наряду со Статьей 3 (запрет пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания) она закрепляет одну из основных ценностей демократических обществ, входящих в состав Совета Европы[1]. Ее важность подчеркивается тем, что она закрепляет одно из четырех прав, которые не могут быть умалены в состоянии войны или чрезвычайного положения, что не касается смертей, возникших в результате законных актов войны (Статья 15 Конвенции)[2].

В сущности, цель Статьи 2 заключается в защите лиц от незаконного лишения жизни. Право на жизнь – это право, данное всем лицам без какой-либо дискриминации[3].

Статья 2 Конвенции предусматривает обязательства государства, которые направлены на обеспечение каждому права на жизнь. Различают три вида обязательств:

Позитивные обязательства заставляют Государство предпринимать позитивные шаги для охраны жизни людей в рамках своей юрисдикции. (принимать законодательство о защите от произвольного лишения жизни и обеспечивать его эффективную реализацию).

Негативные обязательства требуют от Государства воздержания от незаконного лишения жизни.

Процедурные обязательства, которые могут быть причислены к позитивным, предполагают проведение эффективного официального расследования случаев смерти.

Таким образом, государственные власти должны предпринимать соответствующие меры для привлечения к ответственности совершивших незаконное лишение жизни. Для этого государство должно предоставить не только возможность свободной подачи жалоб и доступ к процедуре расследования, но также и эффективную систему уголовного права.

Большинство рассмотренных Судом дел по Статье 2 затрагивали случаи убийства, совершенные сотрудниками полиции или вооруженных сил, и этот вопрос тесно связан с теми допустимыми исключениями, которые перечислены в статье 2 и рассматриваются как правомерное лишение жизни.

При этом перед Европейским судом ставятся и такие вопросы, связанные с правом на жизнь, как вопросы эвтаназии, вопросы абортов, определенного уровня медицинской помощи в государстве, и даже размера социальных пособий.

Как показывает практика Европейского суда по правам человека, Статья 2, гарантирующая право на жизнь, не охватывает собой следующий ряд вопросов:

-эвтаназия: право на жизнь не означает права на смерть (дело Pretty v. UK от 29 апреля 2002 г.)

Заявительница умирала от тяжелой болезни, которая была причиной паралича всего тела от шеи и ниже. Люди, страдающие этим заболеванием, которое не лечится, обычно умирают от удушья, когда их легкие перестают функционировать. Заявительница хотела, чтобы ее муж мог помочь ей совершить самоубийство в любое время по ее желанию. Но ее муж не мог ассистировать ей без риска быть привлеченным к уголовной ответственности. Суд, рассматривая жалобу, указал, что статья 2 не имеет ничего общего с качеством жизни или с тем, что лицо собирается сделать со своей жизнью, в связи с чем указал, что статья 2 не гарантирует право на смерть.

-аборты и защита неродившегося ребенка (дело Vo v. France от 8 июля 2004 г.)

-уровень медицинского обслуживания в государстве

Суд изучил вопрос медицинского обслуживания в контексте жалоб, поданных лицами, страдающими серьезными заболеваниями, пытающимися избежать высылки из государства-участника Конвенции в другое государство, где он/она вряд ли получит соответствующее медицинское обслуживание. Тем не менее Суд склонен рассматривать такие дела в соответствии со Статьей 3, нежели Статьей 2.

-уровень социальных гарантий, льгот и пособий, обеспечивающих качество жизни

Вывод: важно понимать, что статья 2 Конвенции возлагает на государство ответственность не за любой случай смерти, а только ответственность за нарушение его обязательств, предусмотренных статьей 2:

-в государстве отсутствует система привлечения к уголовной ответственности за лишение жизни (не выполнено позитивное обязательство)

-если имело место необоснованное применение силы со стороны представителей властных органов; (нарушение негативного обязательства)

- не проводится эффективное расследование случаев смерти (нарушение процедурного обязательства)

Негативные обязательства государства требуют от него не лишать жизни, пока не возникнет ситуация, когда применение силы является «абсолютно необходимым»

Лишение жизни будет считаться правомерным, если будет соответствовать случаям, указанным в статье 2 Конвенции. Допустимых исключений всего 4.

Первое исключение, зафиксированное в первом параграфе, допускает сохранение смертной казни в государствах-членах Совета Европы. Это исключение имеет больше историческую значимость, так как почти все члены Совета Европы ратифицировали Протокол 6 к Конвенции, отменяющий смертный приговор в мирное время. К 2 августа 2002 лишь три государства (Турция, Армения и Россия) не ратифицировали этот Протокол, поэтому в мирное время смертная казнь возможен лишь в этих государствах. Что касается остальных, то Статья 1 Протокола 6 говорит о том, что смертный приговор более не является допустимым исключением относительно права на жизнь в мирное время. Законы, настоящие или будущие, в любой стране на основании Протокола 6 могут разрешать смертный приговор «в отношении действий, совершенных во время войны или надвигающейся угрозы войны» (Статья 2 Протокола 6).

В случаях, когда смертный приговор допустим, человек может быть приговорен к смерти только за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

Новый, Протокол 13 к Конвенции, полностью отменяющий смертную казнь, был открыт для подписания и ратификации 3 мая 2002. К 2 августа 2002 государствами, его ратифицировавшими, были Ирландия, Мальта и Швейцария. Как только Протокол вступит в силу для ратифицировавших его государств, эти государства не смогут ссылаться на исключения относительно смертного приговора, предусмотренных Статьей 2.

3 других исключения полностью приведены в Статье 2(2):

(a) для защиты любого лица от незаконного насилия;

(b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях;

Статья 2(2)(a) предусматривает и самооборону, и защиту другого лица. Статья 2(2)(b) использует термины «законный арест» и «задержанный на законных основаниях». Эти положения должны интерпретироваться в соответствии со Статьей 5 Конвенции, которая предусматривает свободу и безопасность личности. Лишение жизни может быть оправдано только в том случае, если оно осуществлено в целях законного задержания (или предотвращения побега задержанного на законных основаниях). Но даже в этом случае средства осуществления задержания/предотвращения побега должны быть "абсолютно необходимы и пропорциональны" (см. ниже).

Суд пришел к выводу, что исключения, приведенные в Статье 2(2), могут толковаться как преднамеренное лишение жизни, но не составляют его в действительности. Статья 2(2) предварительно не определяет обстоятельства, при который допустимо умышленное убийство человека, но описывает ситуации, в которых допустимо использование силы, которая может привести к лишению жизни как непреднамеренному результату. Большинство случаев, рассмотренных Судом, в которых заявлялось о нарушении Статьи 2, подразумевало использование силы в борьбе с терроризмом. (McCann – v – United Kingdom 27 сентября 1995 г. McShane – v – United Kingdom).

Кроме того, вопрос обоснованности применения силы рассматривался и в чеченских делах: в деле Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации (решение от 24 февраля 2005 г.) Европейский суд по правам человека изучал, было ли абсолютно необходимым применение смертоносной силы при бомбардировках российскими властями Грозного в 1999 – 2000 г. Заявительницы указывали на неизбирательные бомбардировки колонны гражданских лиц, когда они пытались покинуть Грозный в 1999 году. Военные применяли чрезвычайно мощное оружие – в колонну было выпущено 12 неуправляемых ракет класса «земля-воздух», и жизнь любого, кто находился на этом участке дороги, подвергалась смертельной опасности. Суд отказался признавать, что военная операция в Катыр-Юрте была спланирована с должной степенью заботы о жизни гражданского населения, и пришел к выводу о нарушении статьи 2 Конвенции.

Зачастую сложность заключается в доказывании того, что именно Государство несет ответственность за наступившую смерть. Таким образом, Суд часто констатировал нарушение Статьи 2 не в силу того, что власти были ответственны за наступление смерти, а в силу того, что они не предоставили соответствующую защиту лицу до факта его убийства или не провели адекватное расследования по факту ее/его смерти.

Суд установил, что для определения, виновно ли Государство в лишении жизни человека, необходимо доказать его виновность в соответствии со стандартом доказывания «выше разумного сомнения»[4]. Суд также установил, что:

Достижение необходимого уровня доказательств может определяться сосуществованием достаточно сильных, понятных и согласованных выводов или неопровержимых предположений[5].

Однако доказательная ценность таких заключений или неопровержимых предположений должна быть рассмотрена в свете обстоятельств каждого конкретного дела, серьезности и природы обвинений, которые выдвигаются. Если события полностью или в большой степени известны исключительно властям, как, например, в случае содержания человека под стражей, существует четкая презумпция вины Государства при получении травм или смерти в заключении. В этом случае бремя доказательства возлагается на власти, которые должны предоставить удовлетворяющие и убедительные объяснения произошедших фактов[6].

Лица, содержащиеся под стражей, находятся в очень уязвимом положении, и на власти возложено обязательство обеспечить соблюдение их прав[7]. В случае, когда человек, заключенный под стражу в хорошем состоянии здоровья, позднее умирает, на власти возлагается обязанность предоставить правдоподобные объяснения событий, приведших к его смерти. Непредставление подобных объяснений ведет к установлению ответственности властей за эту смерть[8]. В случае наступления смерти в заключении существует четкая презумпция вины государственных органов.

По процедурным обязательствам: (дело Трубникова)

Соответственно, если речь идет о позитивном обязательстве гарантировать жизнь лиц, находящихся в местах лишения свободы, система, требуемая Статьей 2, должна обеспечивать независимое и беспристрастное официальное расследование, которое бы удовлетворяло определенным минимальным стандартам эффективности. Таким образом, компетентные органы власти должны проводить расследование, соблюдая требования незамедлительности и должного порядка расследования, инициировать по собственной инициативе расследования, которые могли бы, во-первых, установить обстоятельства, при которых инцидент произошел, и любые упущения, а во-вторых, определить причастных к делу государственных органов или должностных лиц. Требование общественного контроля также применимо в этом контексте (см., например, Güleç v. Turkey, постановление от 27 июля 1998, Reports 1998-IV, p. 1733, §§ 81-82; Oğur v. Turkey [GC], no. 21954/93, §§ 88, 91-92, ECHR 1999-III; Hugh Jordan v. the United Kingdom, no. 24746/94, § 120; Kelly and Others v. the United Kingdom, no. 30054/96, § 114, оба постановления от 4 мая 2001 г.; McCann and Others, цитированный ранее, § 161; Mahmut Kaya v. Turkey, no. 22535/93, §§ 106-07, ECHR 2000-III; İlhan v. Turkey [GC], no. 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII; McKerr v. the United Kingdom, no. 28883/95 , § 148, ECHR 2001-III).

Лица, находящиеся на грани самоубийства или убийства со стороны третьих лиц в заключении

Позитивные обязательства "защищать жизнь" относятся к людям, находящимся в заключении. Что касается риска самоубийства, Суд установил, что тюремные власти, исполняя свои полномочия, должны выполнять свои обязанности, основываясь на неотъемлемости прав и свобод лиц, склонных к самоубийству. Существуют общие меры предосторожности, позволяющие снизить риск причинения вреда самому себе без посягательства на свободу личности. Ответственность Государства возникает при существовании реального и непосредственного риска самоубийства, о котором тюремные власти знали или должны были знать. Что касается опасности со стороны других заключенных, ответственность Государства возникает в случае убийства одного заключенного другим в условиях, когда тюремные власти знали или должны были знать о существовании реальной и непосредственной угрозы жизни одного заключенного со стороны другого или других[9].

В деле Трубников против России (решение от 5 июля 2005 г.)

Осужденный был помещен в штрафной изолятор, в одиночную камеру, где он должен был находиться до следующего утра. В 8.20 вечера Виктор Трубников был найден мертвым, повешенным на рукаве своей рубашки. Другой рукав был привязан к водосточной трубе.

59. Заявитель жаловался, что власти не защитили жизнь его сына и несут ответственность за его смерть. Он также жаловался, что расследование смерти его сына было проведено неэффективно и не соответствовало требованиям, предусмотренным процедурными обязательствами по статье 2 Конвенции.

Заявитель указывал, что властям было известно о суицидальных тенденциях, с 1992 г., когда он совершил первую попытку и его последующим наблюдением психиатром колонии.

61. Далее заявитель утверждал, что даже если власти отказываются признавать наличие у них такой информации, по крайней мере, на основании имеющейся у них информации, им следовало знать о реальном и неизбежном риске, что сын заявителя может совершить попытку покончить жизнь самоубийством.

Суд еще раз подчеркивает, что лица, содержащиеся в заключении, находятся в уязвимом положении и на власти возложено обязательство защищать их права. На государство налагается ответственность за любые повреждения, полученные в период нахождения в местах лишения свободы, ответственность становится особенно актуальной, если лицо погибает (см., например, Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, ECHR 2000-VII, § 99).

не было установлено, что поведение Виктора Трубникова ассоциировалось с опасным психиатрическим состоянием. Более того, никто не высказал мнение – ни психиатр Виктора Трубникова, ни другие лица, наблюдающие за ним – о вероятности, что Виктор Трубников предпримет серьезную попытку совершить самоубийство или нанести себе повреждения в будущем. Соответственно, нет официального подтверждения, которое привело бы Суд к заключению, что власти знали о непосредственной угрозе жизни Виктора Трубникова.

Суд установил, что общий юридический запрет на произвольное лишение жизни государственными органами будет неэффективен, если на практике не существует процедуры контроля за законностью использования силы, которая потенциально может привести к летальному исходу. Обязательность расследования также касается случаев исчезновения жертв после заключения под стражу[10]. Расследование также обязательно, если заявление об исчезновении подтверждается доказательствами, что лицо, которое последний раз видели в заключении в государственном органе, после этого исчезло при обстоятельствах, угрожающих жизни[11].

Государство может быть признано виновным в нарушении Статьи 2 в связи с неисполнением обязательств по расследованию, даже если заявитель не смог представить доказательства того, что человек был преднамеренно лишен жизни государственными служащими[12]. Сам факт отсутствия адекватного расследования является достаточным основанием для нарушения Статьи 2.

Цель расследования фактов лишения жизни – обеспечить эффективное исполнение национальных законов, гарантирующих право на жизнь, когда вовлечены государственные служащие или органы, а также обеспечить контроль в случаях смерти.[13] Расследование должно быть «тщательным, беспристрастным и точным».[14] Оно также должно быть эффективным в том смысле, что должно привести к определению, было ли применение силы в данном случае оправдано или нет и к установлению и наказанию виновных. Обязательство проводить эффективное расследование означает не только получение результата, но и процесс его проведения[15].

Расследование имеет своей целью дать необходимую защиту в доступном и эффективном виде. При отсутствии эффективного расследования должны быть доступны правовые средства обжалования[16].

Обязанность проводить расследование на основе полученной информации о незаконном убийстве и заявлении об исчезновении лица, находившегося под стражей

Суд установил, что факт того, что власти проинформированы об убийстве, само по себе приводит к возникновению обязательств в соответствии со Статьей 2 – проводить расследование[17]. То же применимо в отношении покушения на убийство.[18] В случаях обвинения государственных служащих в незаконном лишении жизни расследование должно проводиться в условиях "прозрачности". Суд признал это необходимым для поддержания общественного доверия и удовлетворения законных интересов, которые могут возникнуть в результате применения силы, которое привело к летальному исходу[19].

Обязанность проводить расследование существует не только в случае, когда результатом использования силы явилась смерть. Суд утверждает, что в случаях, когда сила была применена для попытки совершения убийства, власти также обязаны провести эффективное расследование[20]. Жертва имеет право, чтобы расследование в этом случае было проведено на том же уровне, что и расследование в отношении тех, кто умер в результате полученных ранений.

Обязанность проводить расследование и бороться с терроризмом

Расследование должно быть проведено, даже если смерть причинена в результате борьбы против сепаратистов, террористов и т.д. Суд считает, что Государство не освобождается от своих обязанностей по расследованию в таких обстоятельствах, так как «иначе это еще более обострит обстановку безнаказанности в регионе и таким образом создаст порочный круг»[21].

Обязанность проводить своевременное расследование

Расследование должно проводиться должным образом и в разумные сроки. Расследование фактов использования силы, приведших к смерти, организованное должным образом, является важным моментом в поддержании общественного мнения, что власти привержены ценностям правового государства, и предотвращают сговор между государственными служащими, и выражают нетерпимость к незаконным действиям.[22] В случаях, когда начатое судебное разбирательство постоянно откладывается и переносится, оно не отвечает требованиям разумного срока. Суд считает, что в случае, когда слушание дела переносится в течение длительного срока и это признается оправданным в интересах соблюдения процессуальных гарантий в отношении семей больных, встает вопрос о том, отвечает ли такая система расследования требованиям быстроты и доступности[23].

Власти должны предпринимать все необходимые шаги, способствующие сбору доказательств, касающихся всех фактов незаконного лишения жизни. Суд отказался установить определенный перечень процедур, которые власти обязаны осуществить для обеспечения должного расследования обстоятельств незаконного лишения жизни. Тем не менее власти должны предпринять все необходимые действия для получения доказательств, касающихся происшедшего, включая:

· Соответствующие судебные доказательства, в том числе баллистические экспертизы в случаях использования огнестрельного оружия[24];

· Допросы офицеров, арестовывавших жертвы, в частности, о состоянии здоровья жертвы на момент ареста[25];

· Допросы и показания свидетелей, включая офицеров полиции, вооруженных сил и д.т., принимавших участие в операции, в результате которой был убит человек[26];

· Вскрытие, проведенное квалифицированными врачами[28], на основании которого дается полное и точное заключение о характере ранения и объективный анализ клинических данных, включая причину смерти[29], предположительное время нанесения ранений и смерти[30];

· Полный отчет об использовавшемся оружии и отстрелянных гильзах[31];

· Фотографии оружия на месте его расположения[32];

· Анализ металла пуль и их фрагментов для идентификации производителя и поставщика и типа использовавшегося оружия[33];

· Проверку состояния рук подозреваемых на наличие следов, которые могут установить их связь с оружием, и проверку оружия на наличие отпечатков пальцев[34];

· В случаях участия государственных служащих – отчеты об их использовании оружия и боевых припасов[35].

Обязанность обеспечить общественный надзор за расследованием

Расследования или их результаты должны быть открыты общественному контролю для обеспечения прозрачности как на практике, так и в теории[36]. Степень общественного надзора может варьироваться от случая к случаю. В отношении общественного контроля за расследованиями Суд постановил, что раскрытие или публикация полицейских отчетов и материалов расследования может отразиться на интересах отдельных людей или расследовании в целом, так как может предрешать дело. Соответственно это не может рассматриваться как непосредственное требование Статьи 2. Необходимый доступ общественности или родственников жертвы может быть обеспечен на других стадиях процедуры[37].

Обязанность обеспечить независимость и беспристрастность расследования

Расследование незаконного лишения жизни должно проводиться таким образом, чтобы обеспечить исследование всех аспектов. В случаях, когда государственные служащие замешаны в лишении жизни, следователи обязаны расследовать обвинения против них серьезно и в полном объеме. Недостаточно просто выяснить у обвиняемых, например, полицейских, их версию событий. Все свидетели, поддерживающие или опровергающие официальную версию событий, должны быть допрошены с целью установления истины.

Эффективное расследование незаконного лишения жизни представителями власти в целом требует, чтобы лица, проводящие расследование, были независимы от виновных и участвующих в этом деле лиц[38]. Это подразумевает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость.

Суд не обязывает государственные власти в категорической форме объяснять причины всех отказов в возбуждении уголовного дела в отношении незаконных убийств. Тем не менее Суд установил, что в случае, отказа от обвинения, когда расследование недостаточно независимо или по другой причине, отказ должен быть мотивирован. Более того, в практике Суда можно найти обязанность мотивировать причины, особенно в отношении широко известных дел для поддержания общественного доверия. В любом случае Суд считает, что причины должны быть объяснены, когда об этом просят члены семьи жертвы.

Рассмотрение фактов исчезновения в контексте статьи 2.

9 ноября Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал Россию ответственной за исчезновения и убийства людей в Чечне. Вынесено два постановления по двум случаям из сотен, если не тысяч им подобных.

17 декабря 2000 года в Чечне на блокпосту между селами Старые и Новые Атаги был задержан Саид-Хусейн Имакаев. Несколько свидетелей видели, как его заставили сесть в военный автомобиль, который сразу после этого уехал. С тех пор Саид-Хусейна не видели.

Российские власти никого не привлекли к ответственности за его исчезновение. Родители пропавшего — Марзет и Саид-Магомед — начали розыски сына. Они писали в прокуратуру, военным, в другие государственные инстанции; искали сына по следственным изоляторам и тюрьмам в Чечне и по всему Северному Кавказу. Год интенсивных поисков ни к чему не привел.

Отчаявшись найти правосудие в России, в начале 2002 года Саид-Магомед и Марзет Имакаевы подали жалобу в Европейский суд по правам человека. Жалобу приняли к рассмотрению, а четыре месяца спустя к их дому подъехали шесть бэтээров с двадцатью российскими военнослужащими. Они конфисковали документы и увезли с собой Саид-Магомеда, сказав его жене Марзет, что доставят его в районный центр. С тех пор Саид-Магомеда не видели*.

Марзет Имакаева самостоятельно продолжила поиски. Теперь уже и сына, и мужа. Сначала российские власти отрицали, что они были задержаны. Однако в 2004 году они признали, что ими был задержан отец, но утверждали, что в тот же день он был отпущен. А что дальше — неизвестно.

Другой случай, рассмотренный Европейским судом, не менее трагичен. 3 июня 2000 года группа военнослужащих приехала на рынок, где работала Нура Лулуева. Военные задержали несколько человек, в том числе Нуру и двух ее двоюродных сестер. Очевидцы говорят, что военнослужащие прибыли на бэтээрах.

В феврале 2001 года в поселке Дачный, менее чем в километре от главной российской военной базы в Ханкале, было обнаружено массовое захоронение — 51 труп. Некоторых людей, тела которых были обнаружены в этом захоронении, последний раз видели живыми во время задержания их российскими федеральными силами. Среди погибших нашли Нуру Лулуеву и двух ее сестер.

Дела «Имакаев против России» и «Лулуев и другие против России» были представлены в Страсбурге правозащитной организацией «Правовая инициатива по России». Европейский суд единогласно признал, что Россия несет ответственность за задержание, исчезновение и вероятную смерть Саид-Хусейна Имакаева и его отца Саид-Магомеда, за задержание и смерть Нуры Лулуевой. Суд указал, что задержания этих людей были незаконными, а обстоятельства их исчезновения должным образом не расследовались. Не было даже попыток установить, какие бэтээры и военные подразделения участвовали в задержаниях.

Отсутствие санкции и гарантий при проведении обыска у Имакаевых представляет собой нарушение права на уважение частной и семейной жизни. Ссылку властей на особые полномочия, предусмотренные законом о борьбе с терроризмом, Европейский суд счел неубедительной. Суд указал, что его поразила безответственность участвовавших в деле должностных лиц и их неспособность взять на себя ответственность за свои действия. Равнодушие российских властей к судьбе пропавших без вести суд расценил как «бесчеловечное обращение».

Суд также отметил, что расследование смерти других людей, чьи тела обнаружены в массовом захоронении в поселке Дачный, было неэффективным.

В постановлении по делу Имакаева Европейский суд установил, что Россия постоянно отказывала суду в предоставлении необходимых документов, ссылаясь на интересы государственной тайны.

Суд постановил, что потерпевшие по делу «Имакаев против России» должны получить компенсацию морального ущерба в размере 64 тысяч евро и компенсацию материального ущерба — 4850 евро. Потерпевшие по делу «Лулуев и другие против России» должны получить компенсацию морального ущерба в размере 70 тысяч евро и компенсацию материального ущерба — 20 тысяч евро. Еще Россия обязана погасить судебные издержки — примерно по 10 тысяч евро по каждому из этих дел.

9 ноября 2006 года Европейский суд по правам человека вынесет первое решение по поводу исчезновения и убийства женщины в Чечне. Тело было найдено вместе с другими пятьюдесятью телами в массовом захоронении, расположенном недалеко от главной военной базы в Ханкале, Чечня.

3 июня 2000 года группа военных появилась на рынке, где работала сорокалетняя мать четверых детей Нура Лулуева, и задержала ее вместе с несколькими другими людьми, включая двух ее кузин. Очевидцы задержания сообщили, что военные приехали на нескольких бронетранспортерах (БТР), которые находятся исключительно в распоряжении федеральных сил.

Тело Лулуевой и тела ее кузин были найдены в массовом захоронении в Чечне среди останков пятидесяти одного человека в феврале 2001 года. Массовое захоронение расположено в дачном поселке Здоровье, меньше чем в километре от главной базы федеральных войск в Ханкале, Чечня. Большинство тел были в гражданской одежде, некоторые были с повязками на голове, руки и ноги были связаны за спиной. Нескольких людей, чьи тела были обнаружены, в последний раз видели под контролем российских войск. Обнаружение и содержание массового захоронения были задокументированы организацией Хьюман Райтс Вотч.

Российские власти начали расследование смерти Лулуевой. Несмотря на наличие характерных доказательств, таких как номера БТР, используемых во время насильственного задержания Лулуевой, расследование не принесло никаких результатов. В своем решении о приемлемости, Суд заметил, что расследование «было приостановлено и возобновлено семь или восемь раз. Уголовное дело, возбужденное в прокуратуре г.Грозного не принесло ощутимых результатов. Не были установлены лица или подразделения войск, которые несут ответственность за насильственное задержание и убийство, и никто не был осужден за совершенное преступление».

Расследования в отношении смерти других людей, чьи тела были обнаружены в массовом захоронении, также не были эффективны. В своем докладе организация Хьюман Райтс Вотч настойчиво критикует несостоятельность российских властей провести идентификацию большинства тел, неспособность записать и сохранить важные доказательства, а также отсутствие соответствующих экспертиз. Никто не был признан ответственным за 51 совершенное убийство.

В связи с отсутствием эффективного расследования, родственники Лулуевой подали жалобу в Суд 24 ноября 2000 года. В своей жалобе в Суд, родственники Лулуевой заявили, что она была незаконно задержана, подвергнута пыткам и убита представителями российских властей, и не было проведено эффективного расследования по данному делу.

При высылке в другую страну может возникнуть вопрос, связанный со Статьей 2, в том случае, если лицо может подвергнуться смертельному риску в случае возвращения. Для Государств, ратифицировавших Протокол 6, высылка иностранцев в государство, где они могут быть подвергнуты смертному приговору, считается нарушением Статьи 2. Любое лицо, подвергнутое преследованиям со стороны государственных органов и даже не государственных органов, должно быть защищено Статьей 2. Поскольку этот вопрос более актуален для момента в будущем, нежели в прошлом, стандартом доказательства должен быть «действительный риск» или «солидные основания для доверия».

[1] Cakici – v – Turkey

[2] See McCann and Others – v – United Kingdom

[3] See Article 14 of the European Convention on Human Rights

[4] See e.g. Orhan – v - Turkey

[5] Tanrikulu – v – Turkey, para 97

[6] See Salman – v – Turkey; Cakici – v – Turkey; and Timurtas – v - Turkey

[7] Salman – v – Turkey

[8] Anguelova – v - Bulgaria

[9] Edwards – v – United Kingdom

[10] Tas – v - Turkey

[11] Cyprus – v - Turkey

[12] Yasa – v - Turkey

[13] Kelly – v - UK

[14] Velikova – v - Bulgaria

[15] Shanagan – v – united Kingdom

[16] См. тренинг Interights на тему права на эффективные средства в соответствии с Европейской Конвенции по правам человека

[17] Yasa – v - Turkey

[18] Yasa – v - Turkey

[19] Shanaghan – v – UK, Jordan – v – UK, McKerr – v – UK и Kelly – v - UK

[20] Yasa – v - Turkey

[21] Yasa –v – Turkey, para. 104

[22] Jordan – v – United Kingdom

[23] Kelly – v – United Kingdom

[24] Jordan – v – United Kingdom

[25] Velikova – v- Bulgaria

[26] Shanaghan – v – United Kingdom

[27] Tanrikulu – v - Turkey

[28] Tanrikulu – v - Turkey

[29] McKerr – v – United Kingdom

[30] Velikova – v- Bulgaria

[31] Gul – v – Turkey

[32] Gul – v – Turkey

[33] Gulec – v – Turkey

[34] Gul – v – Turkey

[35] Gul – v – Turkey

[36] McKerr – v – United Kingdom

[37] McShane – v – United Kingdom

[38] McShane – v – United Kingdom