Статья 2 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод

Статья 2 Европейской Конвенции о защите прав человека

1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе, как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа.

Статья 2 включена в список статей, от исполнения обязательств по которым государство в мирное время отказаться не может (ч. 2 ст. 15 Конвенции). Соответственно, справедлива точка зрения британского правительства, высказанная им в деле Ireland v. the United Kingdom[1], согласно которой в отношении Северной Ирландии меры по отказу от исполнения обязательств по ст. 2, принятые правительством Ирдандии, не являются оправданием нарушения статьи 2 Конвенции.

Статья 2 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод не только закрепляет право каждого на жизнь, но и налагает на государство обязанность защищать право на жизнь, обеспечивать его защиту путем запрета намеренного лишения жизни. Для национальных властей запрет произвольного, намеренного лишения жизни подразумевает обязанность воздерживаться от действий, которые с неизбежностью угрожают жизни. Общий анализ текста статьи 2 показывает, что обязанность защищать жизнь возлагается в первую очередь на законодателя: «право на жизнь охраняется законом». Что подразумевается под этой обязанностью? Обязано ли государство, например, в силу этого обязательства нести ответственность, если не установило на уровне закона ограничения скорости для мотоциклистов, хотя эта мера могла бы уменьшить количество человеческих жертв на дорогах? Однако, как справедливо замечает Fawcett, автор книги «Обращение в Европейский Суд по правам человека», «законом охраняется право на жизнь, а не сама жизнь»: право на жизнь позволяет гарантировать защиту не от всех угроз жизни, а именно от умышленного произвольного лишения жизни, которое должно быть запрещено и наказуемо по закону, за исключением случаев, указанных в части 2 статьи 2.

Реальная защита права, закрепленного в законе, может иметь место только тогда, когда закон выполняется. Европейская Комиссия по правам человека указала, что первое предложение статьи необходимо толковать расширительно, оно относится не только к законодателю, а в целом к властным органам, обязанным принимать необходимые меры для защиты жизни[2]. Этот вопрос тесно связан с вопросом, до какой степени государство несет ответственность за лишение жизни индивида со стороны частных лиц, ведь «государство вряд ли может поставить телохранителя каждому гражданину»[3]. Задача государства включает, однако, обязанность соблюдать определенную бдительность в отношении охраны жизни граждан.

Интересно, что, несмотря на важность права на жизнь, первое дело, в котором заявлялось о нарушении Статьи 2, было рассмотрено Судом лишь в 1995 г. Соответственно, юриспруденция самого Суда относительно этого права сравнительно невелика, и множество вопросов, связанных с правом на жизнь, пока открыты для судебного толкования. Однако имеет большое значение опыт рассмотрения дел данной категории существовавшей ранее Комиссией.

В первом деле по статье 2 Европейский Суд по правам человека сделал заявление относительно общего принципа: «статья 2 предусматривает одно из фундаментальных положений Конвенции. Вместе со статьей 3 она гарантирует основные ценности демократического общества. Поэтому ее положения должны неукоснительно выполняться»[4].

Суд указал также, что при толковании статьи 2 необходимо руководствоваться тем положением, что целью и задачей Конвенции как инструмента защиты прав индивида является требование, чтобы ее положения толковались и применялись так, чтобы сделать эту защиту практической и эффективной.

1. Перечень вопросов, рассматриваемых в контексте права на жизнь

За последние несколько лет в Европейском суде по правам человека возросло количество рассмотренных жалоб на нарушение обязательств, вытекающих из права на жизнь. Более 60 дел, в которых заявлено о нарушении права на жизнь, было рассмотрено Судом за этот период. Многие жалобы затрагивали вопросы причинения смерти государственными служащими, другие касались следующих вопросов:

· Право на защиту от загрязнения окружающей среды

· Право на особый уровень медицинского обслуживания

· Исчезновения лиц или необъяснимые факты смерти

Супруги, дети и другие близкие родственники страдающего каким-либо заболеванием могут обратиться на основании Конвенции в Европейский Суд по правам человека; в этом случае родственник должен показать что он/она сам/сама лично пострадал/а от инцидента[5], а не то, что он является представителем своего родственника. Суд согласен с тем, что нарушение права на жизнь может быть заявлено не только в отношении тех, кто уже умер, но также и в отношении тех, кто испытал смертельную угрозу, и тех, кто стал жертвой попытки убийства.

Большинство рассмотренных Судом дел по статье 2 затрагивали случаи убийства, совершенные сотрудниками полиции или вооруженных сил. В таких делах возникают три основных момента. Во-первых, существуют случаи, в которых возникает вопрос, несет ли Государство ответственность за подобные случаи лишения жизни. Эти случаи затрагивают оценку фактов и доказательств с точки зрения того, превышают ли представленные факты и доказательства "разумные сомнения" в том, что Государство несет ответственность за лишение жизни. Во-вторых, есть случаи, затрагивающие вопрос о том, была ли сила, примененная полицией или вооруженными формированиями в сложившихся обстоятельствах, абсолютно необходима. Это подразумевает анализ не только самого факта использования оружия с летальным исходом, но также анализ планирования и контроля над операцией, которые привели к использованию оружия. В-третьих, в ряде жалоб заявлялось, что Государство не провело надлежащего расследования смерти незаконно убитого лица. Во многих случаях заявители утверждают, что были нарушены все три аспекта подобных дел. Суд уполномочен установить нарушения статьи 2 в отношении любого из перечисленных аспектов, одного или в совокупности.

Так как объектом и целью соглашений о правах человека является защита человека, статью 2 следует интерпретировать и применять так, чтобы на практике эффективно защищать права человека. Соответственно четыре исключения, коротко приведенных в тексте статьи 2 со всеми ограничениями прав, предусмотренных Конвенций, должны рассматриваться в узком понимании. Узкое толкование исключений приводит к повышению уровня защиты права на жизнь.

Первое исключение, зафиксированное в первом параграфе, допускает сохранение смертной казни в государствах-членах Совета Европы. Это исключение имеет больше историческую значимость, так как почти все члены Совета Европы ратифицировали Протокол 6 к Конвенции, отменяющий смертный приговор в мирное время. К 2 августа 2002 лишь три государства (Турция, Армения и Россия) не ратифицировали этот Протокол. Статья 1 Протокола 6 говорит о том, что смертный приговор более не является допустимым исключением относительно права на жизнь в мирное время. Законы, настоящие или будущие, в любой стране на основании Протокола 6 могут разрешать смертный приговор «в отношении действий, совершенных во время войны или надвигающейся угрозы войны» (Статья 2 Протокола 6).

Вступление в силу Протокола 6 и его ратификация почти всеми государствами-участниками Европейской Конвенции о защите прав человека говорят о том, что значимость такого наказания, как смертная казнь, минимальна. Смысл статьи 1 Протокола 6 заключается в том, чтобы отменить смертный приговор и его исполнение в мирное время. Однако смертный приговор не отменяется в случаях действий, совершенных во время «войны или надвигающейся угрозы войны». Эта формулировка уже формулировки статьи 15 Конвенции, которая допускает умаление значимости во «время войны или чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации», предполагая, что ее применение строже. Соответственно смертный приговор не может быть применен в случае «чрезвычайного положения», которое расценивается как меньшее "зло", нежели война.

В случаях, когда смертный приговор допустим, человек может быть приговорен к смерти только за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание. Положение «предусмотрено законом» следует интерпретировать так же, как и в случаях других статей Конвенции, где используется эта или схожая фраза (см., например, Статью 5). Для соответствия норме «предусмотрено законом» закон должен быть предсказуемым в том смысле, что он должен быть точным и доступным. Соответственно секретные докладные записки, циркулирующие внутри государственных органов, не отвечают требованиям предсказуемости[6].

Новый Протокол 13 к Конвенции, полностью отменяющий смертную казнь, был открыт для подписания и ратификации 3 мая 2002. К 2 августа 2002 государствами, его ратифицировавшими, были Ирландия, Мальта и Швейцария. Как только Протокол вступит в силу для ратифицировавших его государств, эти государства не смогут ссылаться на исключения относительно смертного приговора, предусмотренных Статьей 2.

Сохраняющимися исключениями являются только, предусмотренные Статьей 2(2)(a)-(c). Недопустимы какие бы то ни было иные исключения относительно права на жизнь. Таким образом, существование закона или практики, позволяющей открывать огонь против подозреваемых в терроризме или сепаратизме, будет противоречить Статье 2. Исключения относительно права на жизнь, закрепленные в параграфе 2 Статьи 2, допустимы лишь случаях использования силы, в которых это было «не более, чем абсолютно необходимо» в каждом конкретном случае.

Исключения полностью приведены в Статье 2(2):

(a) для защиты любого лица от незаконного насилия;

(b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях;

Статья 2(2)(a) предусматривает и самооборону, и защиту другого лица. Статья 2(2)(b) использует термины «законный арест» и «задержанный на законных основаниях». Эти положения должны интерпретироваться в соответствии со Статьей 5 Конвенции, которая предусматривает свободу и безопасность личности. Лишение жизни может быть оправдано только в том случае, если оно осуществлено в целях законного задержания (или предотвращения побега задержанного на законных основаниях). Но даже в этом случае средства осуществления задержания/предотвращения побега должны быть "абсолютно необходимы и пропорциональны" (см. ниже). Задержание, проведенное не в соответствии с требованиями Статьи 5, автоматически влечет нарушение Статьи 2, если не имеет места исключение (например, самооборона).

Суд пришел к выводу, что исключения, приведенные в Статье 2(2), могут толковаться как преднамеренное лишение жизни, но не составляют его в действительности. Статья 2(2) предварительно не определяет обстоятельства, при который допустимо умышленное убийство человека, но описывает ситуации, в которых допустимо использование силы, которая может привести к лишению жизни как непреднамеренному результату.[7] Большинство случаев, рассмотренных Судом, в которых заявлялось о нарушении Статьи 2, подразумевало использование силы в борьбе с терроризмом.

2. Обязательства государства по статье 2 Конвенции

Обязательства государства по статье 2 Конвенции могут быть условно разделены на три категории:

· Позитивное обязательство защищать право на жизнь законом

· Негативное обязательство не лишать индивида жизни за исключением случаев, указанных в статье 2.2 Конвенции

· Процедурное обязательство государства проводить расследование фактов насильственной смерти

2.1 Обязательство защищать право на жизнь законом

Обязательство защищать право на жизнь законом является позитивным обязательством, то есть предусматривает, что государство должно сделать для защиты прав лица. Во-первых, государство обязано принимать законы о защите право на жизнь, о защите от намеренного произвольного посягательства на нее. Как государство выполняет эту обязанность – находится в сфере его усмотрения, однако в конечном итоге в национальном законодательстве должны быть уголовные санкции за лишение жизни в нарушение статьи 2. В некоторых случаях Суд рассматривал само содержание нормы и соответствие ее требованиям ст. 2.

В деле МакКанн против Соединенного королевства[8] Европейский Суд рассматривал вопрос, является ли соответствующим Конвенции закон, который позволяет использовать силу «на поражение», когда она считается «разумно-оправданной», а не «абсолютно – необходимой». В свете возражений правительства о том, что национальные суды не видят значительной разницы между этими понятиями, а значит, требования Конвенции были соблюдены, Суд пришел к выводу, что проблемы по ст. 2 (1) здесь не возникает.

Обязанность предпринимать необходимые меры для защиты жизни достаточно общая, и она явно распространяется на уголовное-правовые аспекты законодательства и правоприменения. Вооруженное нападение, которое угрожает жизни, может поднимать вопросы по статье 2 Конвенции. С другой стороны, иные вопросы могут вызывать сомнения.

В деле Barret v. the United Kingdom[9] заявитель жаловалась на то, что на военно-морской базе, где служил ее супруг, отсутствовал надлежащий контроль за потреблением служащими алкоголя и не было надлежащего медицинского осмотра на предмет потребления алкоголя, в результате причиной смерти супруга стало тяжелое алкогольное опьянение. Комиссия не установила в данном деле нарушения статьи 2, хотя указала, что в местах, где расположены бары и другие заведения, в которых продают алкогольные напитки, и где в связи с определенным видом деятельности человека есть риск для жизни (работа с источниками опасности), могут возникнуть вопросы, связанные со ст. 2 Конвенции.

С процедурной точки зрения, обязательство государств защищать жизнь требует эффективной реализации закона.

2.1.1 Обязательства государства в отношении лиц, обращающихся за защитой

Позитивные обязательства государства принимать превентивные меры для защиты отдельных лиц и групп лиц могут возникнуть в случае, когда власти знали или должны были знать о существовании «реального и непосредственного риска для жизни определенного лица или группы лиц, вызванного преступными действиями со стороны третьих лиц». Если в подобных обстоятельствах власти не приняли меры в рамках своих полномочий, которые бы помогли избежать этого риска, существует нарушение права на жизнь. Суд установил, что заявитель должен лишь доказать, что власти не сделали того, чего было бы разумным ожидать в целях избежания реального и непосредственного риска для жизни, о котором они знали или должны были знать[10].

В деле Osman v. the United Kingdom заявители жаловались, что полиция не предприняла необходимых превентивных мер для защиты жизни двух лиц. Школьный учитель, одержимый преследованием своего ученика и его отца, убил одного и ранил второго заявителя. Заявители неоднократно жаловались в полицию на преследование их со стороны этого лица, однако полиция не предпринимала никаких действий по защите прав заявителей, что и привело к состоявшемуся покушению. Хотя в данном случае Европейский Суд не установил нарушения статьи 2, он сделал следующие важные выводы:

1. Обязательство государства по статье 2 связаны с установлением эффективных норм уголовного права для защиты жизни.

2. Это обязательство также предусматривает при определенных обстоятельствах позитивное обязательство государства принимать превентивные меры по защите жизни индивида, чья жизнь подвергается риску из-за преступных действий другого лица.

3. Принимая во внимание нестабильность сегодняшнего общества и непредсказуемость человеческого поведения, а также выбор между общественными интересами, перед которым находится государство, его обязательства по ст. 2 не должны толковаться как «предъявляющие нереальные и невозможные требования к властям».

4. Обязательства по ст. 2 также должны толковаться таким образом, чтобы включать в себя обязанности по расследованию преступлений и привлечении преступников к ответственности.

5. Должно быть отмечено поэтому, что власти, не сделавшие всего того, чего от них обоснованно ожидали в сфере защиты права на жизнь, должны нести ответственность, если знали или должны были знать о риске для жизни индивида.

В ряде предыдущих дел Комиссия рассмотрела рамки обязательства предпринимать меры для защиты жизни в контексте террористических актов в Северной Ирландии. Она указала, что полиция\силы безопасности могут быть необходимы в некоторых случаях, однако сделала акцент на том, что из статьи 2 не может вытекать обязательство государства исключить любую возможную агрессию. В частности, нельзя ожидать и требовать от государства постоянной или длительной защиты от полиции или службы безопасности. На этом основании Комиссия отклонила жалобу заявителя, в которой он жаловался на прекращение его защиты и охраны со стороны полиции, которое ранее продолжалось на протяжении нескольких лет в связи с ранее произошедшим покушением на него со стороны членов Ирландской республиканской армии. (IRA).[11]

2.1.2 Лица, находящиеся на грани самоубийства или убийства со стороны третьих лиц в заключении

Позитивные обязательства "защищать жизнь" относятся к людям, находящимся в заключении. Что касается риска самоубийства, Суд установил, что тюремные власти, исполняя свои полномочия, должны выполнять свои обязанности, основываясь на неотъемлемости прав и свобод лиц, склонных к самоубийству. Существуют общие меры предосторожности, позволяющие снизить риск причинения вреда самому себе без посягательства на свободу личности. Ответственность государства возникает при существовании реального и непосредственного риска самоубийства, о котором тюремные власти знали или должны были знать. Что касается опасности со стороны других заключенных, ответственность Государства возникает в случае убийства одного заключенного другим в условиях, когда тюремные власти знали или должны были знать о существовании реальной и непосредственной угрозы жизни одного заключенного со стороны другого или других[12].

Суд установил, что для определения того, виновно ли государство в лишении жизни человека, необходимо доказать его виновность в соответствии со стандартом доказывания «вне всякого сомнения»[13]. В деле Orhan v. Turkey заявитель жаловался на то, что турецкие силы безопасности сожгли его селение, арестовали его братьев и сына, после чего они были убиты. Правительство Турции оспаривало свою причастность к смертям родственников заявителя и оспаривало вообще сам факт проведения военной операции на данной территории. В своих письменных объяснениях по жалобе Правительство указывало, что «не было доказано вне всякого сомнения, что селение было уничтожено и что родственники заявителя были задержаны именно силами безопасности государства». Суд, исследовав все факты и представленные заявителем и правительством доказательства, пришел к выводу, что заявителем не было представлено доказательств, которые бы вне всякого сомнения устанавливали вину государства в лишении жизни родственников заявителя, однако, поскольку обстоятельства смерти были очень спорны, на государстве лежала обязанность провести тщательное и эффективное расследование причин смерти. Исследовав обстоятельства дела, Европейский Суд пришел к выводу, что такое расследование не было проведено, следовательно, государство нарушило свои позитивные обязательства по статье 2 Конвенции.

В деле Tanrikulu v. Turkey Европейский суд также установил, что: «Достижение необходимого уровня доказательств может определяться сосуществованием достаточно сильных, понятных и согласованных выводов или неопровержимых предположений» [14].

Однако доказательная ценность таких заключений или неопровержимых предположений должна быть рассмотрена в свете обстоятельств каждого конкретного дела, серьезности и природы обвинений, которые выдвигаются. Если события полностью или в большой степени известны исключительно властям, как, например, в случае содержания человека под стражей, существует четкая презумпция вины государства при получении травм или смерти в заключении. В этом случае бремя доказывания возлагается на власти, которые должны предоставить удовлетворяющие и убедительные объяснения произошедших фактов[15].

«Лица, содержащиеся под стражей, находятся в очень уязвимом положении, и на власти возложено обязательство обеспечить соблюдение их прав» [16]. В случае, когда человек, заключенный под стражу в хорошем состоянии здоровья, позднее умирает, на власти возлагается обязанность предоставить правдоподобные объяснения событий, приведших к его смерти. Непредставление подобных объяснений ведет к установлению ответственности властей за эту смерть[17]. В случае наступления смерти в заключении существует четкая презумпция вины государственных органов.

Аналогичные выводы можно сделать, если государство без веской на то причины не предоставляет материалы, запрошенные Судом[18]. Этот принцип должен распространяться и на национальные судебные процедуры, касающиеся Статьи 2.

2.3 Обязательство государства проводить расследование

Европейский Суд установил, что общий юридический запрет на произвольное лишение жизни государственными органами будет неэффективен, если на практике не существует процедуры контроля за законностью использования силы, которая потенциально может привести к летальному исходу. Обязательность расследования также касается случаев исчезновения жертв после заключения под стражу[19]. В деле Tas v. Turkey заявитель жаловался на нарушение ст. 2 в отношении его сына в ходе антитеррорестической операции, проводимой властями Турции. Его сын был ранен в ходе массовых задержаний и заключен под стражу. В ходе его нахождения под стражей и госпитале, куда он был направлен, он исчез. Правительство в своих письменных объяснениях указывало, что лицо исчезло в ходе ведения следствия, местонахождение его неизвестно и на правительстве не лежит обязанность доказывать, что он жив или что в его смерти вины государства нет. Однако суд указал в п. 63 решения следующее:

Суд уже ранее отмечал, что если лицо было взято под стражу в полном здравии, но к моменту освобождения из-под стражи получило физические повреждения, это обязанность государства привести убедительные доводы о том, как эти повреждения были получены. (см. дело Томази против Франции, Рибич против Австрии). Обязательство властей следить за обращением с лицами, находящимися под стражей является должно носить особый характер, когда лицо, находящееся под стражей, умирает. Там, где государство не может привести убедительных доводов в пользу того, что стало причиной смерти лица, находящегося под стражей, или если тело не найдено, возникают серьезные вопросы о нарушении государством ст. 2 Конвенции.

Расследование также обязательно, если заявление об исчезновении подтверждается доказательствами, что лицо, которое последний раз видели в заключении в государственном органе, после этого исчезло при обстоятельствах, угрожающих жизни[20]. Так, в решении Европейского суда по делу Cyprus v. Turkey Европейский Суд по правам человека рассматривал жалобу заявителя - государства Кипр на военные действия государства Турция, в ходе которых множество греческих и киприотских семей погибали или пропадали без вести. В п. 131 решения Суд, в частности, указал:

«Заявления Правительства Турции о непричастности к этим смертям, однако, должно рассматриваться в контексте процедурного обязательства Высоких договаривающихся сторон по статье 2, а именно - обязательства проводить эффективное официальное расследование - были ли жители Кипра лишены жизни из-за действий турецких военных или по другим причинам, особенно принимая во внимание масштаб военных действий и большое количество случаев смерти в результате военной операции».

«Суд напоминает, что вопрос нарушения статьи 2 Конвенции возникает и в ситуации, когда не проведено тщательного и эффективного расследования случаев смерти лиц, которых, как и по обстоятельствам данного дела, в последний раз видели находящимися под стражей, и которые впоследствии исчезли в обстановке, которая может рассматриваться как несущая реальную угрозу жизни»

Государство может быть признано виновным в нарушении Статьи 2 в связи с неисполнением обязательств по расследованию, даже если заявитель не смог представить доказательства того, что человек был преднамеренно лишен жизни государственными служащими[21]. Сам факт отсутствия адекватного расследования является достаточным основанием для нарушения Статьи 2.

Расследование должно быть «тщательным, беспристрастным и точным».[22] Оно также должно быть эффективным в том смысле, что должно привести к определению, было ли применение силы в данном случае оправдано или нет и к установлению и наказанию виновных. Обязательство проводить эффективное расследование означает не только получение результата, но и процесс его проведения[23].

2.3.2 Обязанность проводить расследование на основе полученной информации о незаконном убийстве и заявлении об исчезновении лица, находившегося под стражей

Суд установил, что факт того, что власти проинформированы об убийстве, сам по себе приводит к возникновению обязательств в соответствии со Статьей 2 – проводить расследование[24]. То же применимо в отношении покушения на убийство.[25] В случаях обвинения государственных служащих в незаконном лишении жизни расследование должно проводиться в условиях "прозрачности". Суд признал это необходимым для поддержания общественного доверия и удовлетворения законных интересов, которые могут возникнуть в результате применения силы, которое привело к летальному исходу[26].

2.3.3 Обязанность проводить расследование по факту использования силы, которая потенциально может привести к смерти

Обязанность проводить расследование существует не только в случае, когда результатом использования силы явилась смерть. Суд утверждает, что в случаях, когда сила была применена для попытки совершения убийства, власти также обязаны провести эффективное расследование[27]. Жертва имеет право, чтобы расследование в этом случае было проведено на том же уровне, что и расследование в отношении тех, кто умер в результате полученных ранений.

В деле Yasa v. Turkey заявитель жаловался на нарушение статьи 2 в отношении него самого и его дяди, он указывал, что военные формирования Турции покушались на его жизнь и расстреляли его дядю за то, что они продавали газеты курдской партии. Заявитель указывал, что ни в отношении факта смерти, ни в отношении факта покушения на его жизнь не было проведено надлежащего расследования. Правительство оспаривало это заявление. Европейский Суд по правам человека в п. 100 решения указывал следующее:

«Суд напоминает, что в свете общих обязательств статьи 1 Конвенции защищать права и свободы лиц, находящихся под его юрисдикцией, обязательства по статье 2 требуют проведения тщательного и эффективного расследования случаев смерти в результате применения силы. В данном деле, один только факт, что власти были проинформированы об убийстве дяди заявителя, поднимает вопрос об обязательстве по статье 2 Конвенции (см. решение по делу Ergi v. Turkey от 28 июля 1998 г.) То же относится и к попытке убийства заявителя, поскольку те 8 выстрелов, которые были сделаны в него, позволяют сделать вывод о намерении лишить его жизни».

Расследование должно проводиться должным образом и в разумные сроки. Расследование фактов использования силы, приведших к смерти, организованное должным образом, является важным моментом в поддержании общественного мнения, что власти привержены ценностям правового государства, и предотвращают сговор между государственными служащими, и выражают нетерпимость к незаконным действиям.[28] В случаях, когда начатое судебное разбирательство постоянно откладывается и переносится, оно не отвечает требованиям разумного срока. Суд считает, что в случае, когда слушание дела переносится в течение длительного срока и это признается оправданным в интересах соблюдения процессуальных гарантий в отношении семей больных, встает вопрос о том, отвечает ли такая система расследования требованиям быстроты и доступности[29].

2.3.5 Обязанность обеспечить доказательства

Власти должны предпринимать все необходимые шаги, способствующие сбору доказательств, касающихся всех фактов незаконного лишения жизни. Суд отказался установить определенный перечень процедур, которые власти обязаны осуществить для обеспечения должного расследования обстоятельств незаконного лишения жизни. Тем не менее власти должны предпринять все необходимые действия для получения доказательств, касающихся происшедшего, включая:

· Соответствующие судебные доказательства, в том числе баллистические экспертизы в случаях использования огнестрельного оружия[30];

· Допросы офицеров, арестовывавших жертвы, в частности, о состоянии здоровья жертвы на момент ареста[31];

· Допросы и показания свидетелей, включая офицеров полиции, вооруженных сил и д.т., принимавших участие в операции, в результате которой был убит человек[32];

· Вскрытие, проведенное квалифицированными врачами[34], на основании которого дается полное и точное заключение о характере ранения и объективный анализ клинических данных, включая причину смерти, предположительное время нанесения ранений и смерти[35];

· Полный отчет об использовавшемся оружии и отстрелянных гильзах[36];

· Фотографии оружия на месте его расположения[37];

· Анализ металла пуль и их фрагментов для идентификации производителя и поставщика и типа использовавшегося оружия[38];

· Проверку состояния рук подозреваемых на наличие следов, которые могут установить их связь с оружием, и проверку оружия на наличие отпечатков пальцев[39];

· В случаях участия государственных служащих – отчеты об их использовании оружия и боевых припасов[40].

2.3.6 Обязанность обеспечить общественный надзор за расследованием

Расследования или их результаты должны быть открыты общественному контролю для обеспечения прозрачности как на практике, так и в теории[41]. Степень общественного надзора может варьироваться от случая к случаю. В отношении общественного контроля за расследованиями Суд постановил, что раскрытие или публикация полицейских отчетов и материалов расследования может отразиться на интересах отдельных людей или расследовании в целом, так как может предрешать дело. Соответственно это не может рассматриваться как непосредственное требование Статьи 2.

Необходимый доступ общественности или родственников жертвы может быть обеспечен на других стадиях процедуры[42]. Так, в деле Mc Shane v. United Kingdom, заявительница жаловалась на нарушение статьи 2 в связи с убийством ее мужа в ходе беспорядков в Северной Ирландии. Силы безопасности, стремясь подавить мятежи, использовали пластиковые бомбы и взрывчатые вещества, бросая их в толпу, от чего супруг заявителя и погиб. В своей жалобе в Европейский Суд по правам человека заявитель жаловалась на то, что ее муж был убит военными в ходе подавления мятежей, и что не было проведено эффективного расследования по данному факту. Заявитель указывала, что смерть стала результатом необоснованного и непропорционального применения силы отрядом безопасности. Более того, проведенное служебное расследование не отвечало требованиям независимости и контроля со стороны общественности: структура, которая проводила расследование, была непосредственно связана с проведением операции в Северной Ирландии и ответственна за ее проведение. Контроль со стороны общественности был исключен, так как данная структура не предоставляла никакой информации о ходе следствия, и даже самой заявительнице был закрыт доступ к материалам следствия. Европейский Суд в п. 98 решения пришел к выводу, что “эффективность расследования также обеспечивается возможностью общественности контролировать следствие. Степень такого общественного контроля может варьироваться в зависимости от обстоятельств дела, однако в любом деле необходимо соблюдать законные интересы потерпевшего и информировать его о ходе следствия. Доступ к материалам дела может быть обеспечео и на поздней стадии следствия, так как предоставление такого доступа на ранней стадии может привести к нарушении тайны следствия – таким образом, непредоставление на начальном этапе доступа к документам не может рассматриваться как автоматическое нарушение статьи 2 Конвенции”

2.3.7 Независимость и беспристрастность расследования

Расследование незаконного лишения жизни должно проводиться таким образом, чтобы обеспечить исследование всех аспектов. Недостаточно просто выяснить у обвиняемых, например, полицейских, их версию событий. Все свидетели, поддерживающие или опровергающие официальную версию событий, должны быть допрошены с целью установления истины.

Это подразумевает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость. В ранее упомянутом деле McShane v. United Kingdom Европейский Суд пришел к следующему выводу:

Эффективное расследование незаконного лишения жизни представителями власти в целом требует, чтобы лица, проводящие расследование, были независимы от виновных и участвующих в этом деле лиц[43].

3. Применение силы и исключения, предусмотренные п. 2 ст. 2

3.1 Исключения, предусмотренные статьей 2.2. Конвенции

Статья 2.2 предусматривает, что причинение смерти не является нарушением ст. 2.1, если является результатом применение силы, которое было «абсолютно необходимо» и происходит в любой из перечисленных целей.

(a) для защиты любого лица от незаконного насилия;

(b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях;

Недопустимы какие бы то ни было иные исключения относительно права на жизнь. Таким образом, существование закона или практики, позволяющей открывать огонь против подозреваемых в терроризме или сепаратизме, будет противоречить Статье 2. Исключения относительно права на жизнь, закрепленные в параграфе 2 Статьи 2, допустимы лишь случаях использования силы, в которых это было «не более, чем абсолютно необходимо» в каждом конкретном случае.

Необходимо отметить, что там, где применение силы на поражение противоречит национальному праву, например, не дано требуемой санкции на ее применение, статья 2 автоматически будет нарушена.

Статья 2.2 относится как к неосторожному, так и намеренному лишению жизни: она определяет ситуации, при которых дозволено применение силы, результатом которого может явиться смерть. [44]

Обстоятельства, при которых сила на поражение может быть использована для целей п. (b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях, достаточно ограничены. В деле Kelly v. United Kingdom [45] заявители жаловались на нарушение ст. 2 в связи с неоправданным применением силы к их родственникам, приведшей к смертям, в связи с антитеррористической операцией в Северной Ирландии.

Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что использование силы на поражение солдатами Северной Ирландии, чтобы остановить машину, не остановившуюся при проезде через контрольно-пропускной пункт, было оправданным, потому что солдаты думали, что в машине находятся террористы, а других способов остановить машину не было.

“… риск ущерба от применения силы во время задержания был высок, но он был несоизмеримо ниже той опасности, которую пограничники предотвратили, остановив машину”. [46]

Это решение впоследствии критиковалось на том основании, что сила на поражение не может считаться “абсолютно необходимой” для предотвращения будущих, неопределенных действий. В конце концов, трудно понять, как может быть оправданно применение силы в данном случае в ином, не связанном с защитой от терроризма аспекте. В деле Aytekin v. Turkey, где солдат застрелил водителя машины, миновавшей контрольный пункт без остановки, Комиссия пришла уже к иному выводу о нарушении ст. 2 на том основании, что водитель не вызывал своим поведением никаких подозрений, а лица, находящиеся на контрольном пункте, получили неверную информацию, следовательно, применение силы не было абсолютно необходимым и не отвечало требованиям статьи 2.

3.2 Требование «абсолютной необходимости» применения силы

Использование термина «абсолютная необходимость» в ст. 2.2 требует более серьезной проверки, нежели похожий термин в статье 8-11 Конвенции «необходимый в демократическом обществе».

Там, где сила на поражение применяется служащими и официальными лицами государства, необходимо ответить на два основных вопроса.

1. Было ли применение силы «строго пропорциональным» достижению одной из целей, указанных в ст. 2.2., принимая во внимание саму преследуемую цель и степень риска угрозы жизни

2. Была ли операция тщательно спланирована, подготовлена и контролировалась ли властями с целью минимизировать как можно сильнее действие силы на поражение и риска жертв. [47]

В отношении первого момента, Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что применение силы на поражение официальными лицами государства соответствует требованиям ст. 2.2., когда базируется на добросовестном осознании, что использование такой силы абсолютно необходимо, если даже такое убеждение было ошибочно. Придерживаться иной точки зрения - это значит налагать на государство и его правоохранительные органы нереальное и излишнее бремя.

В отношении второго вопроса, очень тщательная оценка должна быть дана всем фактам перед тем, как принято решение о применении силы. В свете дела МакКанн против Соединенного королевства Европейский суд указал, что власти были обязаны уважать право подозреваемых на жизнь и оценивать всю имеющуюся у них информацию перед тем, как давать приказ на открытие огня, что, как известно, с неизбежностью повлечет убийства.

Обязанность доказать тот факт, что каждая операция, в которой применялась сила на поражение, тщательно планировалась и контролировалась, лежит на государстве. В деле МакКанн против Соединенного королевства Суд указал, что «действия агентов безопасности не несли в себе степени должной предусмотрительности в использовании огнестрельного оружия, которой можно было бы ожидать от правоохранительных органов в демократическом обществе, даже если они имеют дело с угрозой терроризма».

Тем самым суд продемонстрировал отсутствие должной предусмотрительности властей в контроле за операцией и потому пришел к выводу о нарушении ст. 2.

В противоположность этому примеру, в деле Andronicou and Constantinou v. Cypris [48] Суд не установил нарушения статьи 2. В данном деле речь шла о специальном отряде вооруженных офицеров, специально обученных стрелять на поражение. Они были вызваны, чтобы спасти женщину, удерживаемую на прицеле своим бывшим сожителем в жилом доме. Правоохранительные органы получили специальные инструкции использовать силы только пропорционально опасности и стрелять только тогда, когда жизнь женщины или их собственная будет под угрозой. Суд тщательно проверил обоснованность применения огнестрельного оружия и пришел к выводу, что обстоятельства дела соответствовали ситуации, когда это оружие может быть применено, защищалось право на жизнь другого лица, а потому нарушения статьи 2 не было.

4. Отдельные вопросы применения статьи 2 Конвенции в практике Комиссии и Суда

Вопросы, связанные с абортами, относятся как к ст. 2, так и ст. 8 (частная и семейная жизнь). Хотя суд окончательно не определился в этом вопросе, Комиссия приняла точку зрения, что ст. 2 не требует от государств введения запрета на аборты, потому что зародыш не имеет «абсолютного права» на жизнь. В деле Paton v. United Kingdom Комиссия обосновала свою точку зрения следующим образом:

“Жизнь эмбриона неразрывно связана с жизнью беременной женщины и не может рассматриваться в отрыве от нее. Если бы статья 2 относилась к праву эмбриона и его защите, статья бы рассматривалась как абсолютное право зародыша на жизнь, и аборт был бы запрещен, даже если бы он был необходим по медицинским показаниям для защиты здоровья и жизни беременной женщины. Это бы означало, что еще не родившаяся жизнь эмбриона имела бы высшую ценность, нежели жизнь беременной женщины. Право на жизнь человека уже рожденного подвергалось бы ограничениям, не предусмотренным статьей 2 Конвенции”. Такое толкование, с точки зрения Комиссии, противоречило бы целям и задачам Конвенции. Отклонив предположение, что зародыш имеет абсолютное право на жизнь, Комиссия в данном деле признала, что возможно два толкования статьи 2 в этом аспекте – что зародыш не имеет права на жизнь, и что он имеет право на жизнь, но по статье 2 оно подлежит ограничению. Поскольку аборт, который являлся предметом жалобы, был произведен на 10 неделе, в соответствии с требованиями законодательства о сроках беременности, на которых может производиться аборт, и имел цель предотвратить вред здоровью беременной женщины, Комиссия заключила, что даже если принять вторую, более строгую интерпретацию, нарушения статьи 2 в данном деле нет. На этом основании Комиссия отказалась определять, какой из двух указанных подходов является правильным.

Позиция Комиссии была прояснена в деле H v. Norway[49], в которой заявитель жаловался на нарушение его права по статье 2 и 8 как отца нерожденного ребенка. Женщина, с которой он ранее жил в незарегистрированном браке, а затем их отношения прекратились, направила запрос в комиссию врачей, о возможности проведения аборта. Она мотивировала свое решение социальными обстоятельствами (невысокий уровень дохода, отсутствие постоянного места жительства и т.д.), и аборт был ей разрешен согласно законодательству Норвегии. Европейская Комиссияв данном деле установила, что законный аборт, произведенный на 14 неделе по установленным в законе основаниям “что беременность, рождение или забота о ребенке могут поставить женину в тяжелую жизненную ситуацию”, не является нарушением ст. 2. Это дело имеет даже более широкую интерпретацию, чем предыдущее, так как здесь речь идет об аборте на более позднем сроке беременности и по социальным, а не по медицинским показаниям.

Интересный вопрос был поставлен в деле Berggemann and Scheuten v. Germany, в котором две женщины жаловались на нарушение их прав по статье 8 Конвенции, так как ограничение на аборты в национальном законодательстве вынуждает их отказываться от сексуальных связей или применять против их желания меры контрацепции. Комиссия установила, что вопрос входит в сферу ст. 8, так как затрагивает личные отношения, но нарушения ст. 8 не установила, так как ст. 8 не может толковаться таким образом, что вопрос абортов – это вопрос исключительно личной жизни матери. Правовые нормы, запрещающие аборты после определенного срока беременности, являются обоснованными и ст. 2 не противоречат.

Отец нерожденного ребенка может поднимать вопрос о нарушении ст. 2, 8 Конвенции, но обычный представитель общественности, чье право не нарушено даже косвенно, этого делать не может.[50] – это связано с тем, что по правилам приемлемости обращений суд не принимает заявлений от лиц, не являющихся жертвами нарушения права.

Аборт не признается нарушающим права отца по ст. 8, если даже аборт противоречит его интересам, но имел цель защитить жизнь и здоровье матери ребенка. Также статья 8 не может толковаться настолько широко, чтобы обязать мать советоваться с отцом и испрашивать согласия на аборт.

Традиционно различают две формы эвтаназии: пассивную (неоказанние медицинской помощи) и активную (предпринимаются активные действия, чтобы ускорить смерть). Комиссия рассматривала вопрос пассивной эвтаназии. В деле Widmer v. Switzerland Комиссия постановила, что обязанность защищать жизнь законом не требует от государств криминализации эвтаназии и признания ее уголовно-наказуемым деянием.

В деле Pretty v. United Kingdom, рассматривая вопрос о праве лица на эвтаназию и о привлечении к ответственности государства, в котором эвтаназия не разрешена, Суд пришел к выводу, что право на жизнь не подразумевает право на смерть[51], и право на эвтаназию статьей 2 Конвенции не защищается. Заявительница умирала от тяжелой болезни, которая была причиной паралича всего тела от шеи и ниже. Люди, страдающие этим заболеванием, которое не лечится, обычно умирают от удушья, когда их легкие перестают функционировать. Заявительница хотела, чтобы ее муж мог помочь ей совершить самоубийство в любое время по ее желанию. Но ее муж не мог ассистировать ей без риска быть привлеченным к уголовной ответственности, и поэтому заявительница обратилась с заявлением к прокурору о том, что лишение жизни является ее добровольным желанием, что она просит своего мужа помочь ей и просит предоставить ему иммунитет от уголовной ответственности по этому основанию. В удовлетворении этого ходатайства прокуратурой было отказано. Заявительница обратилась в Европейский суд с требованием признать данный отказ со стороны государственных органов нарушающим ее право по статье 2 Конвенции.

Суд в решении указал следующее:« Текст статьи 2 предусматривает обязанность государства не только воздерживаться от применения силы, могущей повлечь смерть, но и обязанность охранять право на жизнь от посягательств со стороны третьих лиц путем установления уголовно-правовых санкций. Суд не считает, что в статье 2 есть защита негативного аспекта права – права на смерть.»

Суд последовательно отмечает в делах, рассматриваемых по Статье 2, обязанность Государства защищать жизнь. Приведенные заявительницей аргументы основывались на том, что Суд допускает негативные аспекты права на свободу ассоциаций (Статья 11), включая право не вступать в ассоциацию. Соответственно Суд должен в том же ключе интерпретировать и Статью 2. Суд отметил, что слово «свобода» во фразе «свобода ассоциаций» предполагает некоторый выбор в ее осуществлении. Суд констатировал, что Статья 2, тем не менее, сформулирована иначе: она не имеет ничего общего с качеством жизни или тем, что человек намерен сделать со своей жизнью. Суд пришел к выводу о том, что Статья 2 не может быть интерпретирована как присваивающая диаметрально противоположное право, называемое «право на смерть».

Одним из предметов обсуждения было то, что Статья 2 требует от Государства предоставления соответствующего уровня медицинского обслуживания лицам, находящимся под его юрисдикцией. Суд еще не рассматривал дела на этом основании в соответствии со Статьей 2, но ранее существовавшая Комиссия приняла ряд решений, предполагающих, что могут существовать реальные вопросы для обсуждения в рамках Статьи 2. Комиссия безоговорочно признает, что Государство несет определенную ответственность в отношении медицинского обслуживания в соответствии со Статьей 2.

Суд, однако, изучил вопрос медицинского обслуживания в контексте жалоб, поданных лицами, страдающими серьезными заболеваниями, пытающимися избежать высылки из государства-участника Конвенции в другое государство, где он/она вряд ли получит соответствующее медицинское обслуживание. Тем не менее Суд склонен рассматривать такие дела в соответствии со Статьей 3, нежели Статьей 2.

Первое исключение, зафиксированное в первом параграфе, допускает сохранение смертной казни в государствах-членах Совета Европы. Это исключение имеет больше историческую значимость, так как почти все члены Совета Европы ратифицировали Протокол 6 к Конвенции, отменяющий смертный приговор в мирное время. К 2 августа 2002 лишь три государства (Турция, Армения и Россия) не ратифицировали этот Протокол, поэтому в мирное время он возможен лишь в этих государствах. Что касается остальных, то Статья 1 Протокола 6 говорит о том, что смертный приговор более не является допустимым исключением относительно права на жизнь в мирное время. Законы, настоящие или будущие, в любой стране на основании Протокола 6 могут разрешать смертный приговор «в отношении действий, совершенных во время войны или надвигающейся угрозы войны» (Статья 2 Протокола 6).

Вступление в силу Протокола 6 и его ратификация почти всеми государствами-участниками Европейской Конвенции о защите прав человека говорят о том, что значимость такого наказания, как смертная казнь, минимальна. Смысл Статьи 1 Протокола 6 заключается в том, чтобы отменить смертный приговор и его исполнение в мирное время. Однако смертный приговор не отменяется в случаях действий, совершенных во время «войны или надвигающейся угрозы войны». Эта формулировка более узкая, чем формулировка статьи 15 Конвенции, которая допускает умаление значимости во «время войны или чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации», предполагая, что ее применение строже. Соответственно смертный приговор не может быть применен в случае «чрезвычайного положения», которое расценивается как меньшее "зло", нежели война.

В случаях, когда смертный приговор допустим, человек может быть приговорен к смерти только за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание. Положение «предусмотрено законом» следует интерпретировать так же, как и в случаях других статей Конвенции, где используется эта или аналогичная фраза (см., например, Статью 5). Для соответствия норме «предусмотрено законом» закон должен быть предсказуемым в том смысле, что он должен быть точным и доступным. Соответственно, секретные докладные записки, циркулирующие внутри государственных органов, не отвечают требованиям предсказуемости[52].

Статья 2, взятая вместе со Статьей 1 Конвенции, гарантирует защиту права на жизнь каждому в равной степени, включая незаконных и незарегистрированных иммигрантов, тех, кто требует политического убежища, беженцев, задержанных иммигрантов, тех, кто задержан с последующей высылкой из страны, и тех, кто ожидает высылки в заключении.

При высылке в другую страну может возникнуть вопрос, связанный со Статьей 2, в том случае, если лицо может подвергнуться смертельному риску в случае возвращения. Для Государств, ратифицировавших Протокол 6, высылка иностранцев в государство, где они могут быть подвергнуты смертному приговору, считается нарушением Статьи 2. Любое лицо, подвергнутое преследованиям со стороны государственных органов и даже не государственных органов, должно быть защищено Статьей 2. Поскольку этот вопрос более актуален для момента в будущем, нежели в прошлом, стандартом доказательства должен быть «действительный риск» или «солидные основания для доверия».

[1] см. решение Европейского Суда по правам человека по делу Ireland v. the United Kingdom (1972 г.)

[2] См. решение Комиссии по делу X. v. Ireland (1977). Комиссия до сих пор оставляла открытым вопрос, несет ли государство обязанность по принятию превентивных мер для защиты жизни лица, и этот вопрос был решен в деле Association X. v. the United Kingdom (1979)

[3] В деле W. v. the United Kingdom 93448\98 Комиссия указала, что из статьи 2 нельзя сделать заключение о наличии позитивного обязательства государства исключить любое возможное насилие.

[4] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу McCann v. the United Kingdom от 27 сентября 1995 года.

[5] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Yasa v. Turkey от 2 сентября 1998 г.

[6] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Amuur v. France – дело, касающееся предугадываемости законов, допускающих депортацию, в контексте права на свободу и безопасность. Неопубликованный циркуляр, состоящий из инструкций министерств, касающихся иностранцев, которым отказано в разрешении пересечь приграничную зону, был признан Судом, чтобы не устанавливать «закон достаточного качества», т.к. он был недоступен.

[7] См. решение Европейского суда по делам McCann v. United Kingdom и McShane v. United Kingdom

[8] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу McCann v. the United Kingdom от 27 сентября 1995 года.

[9] См. решение Комисиии по делу Barret v. the United Kingdom (1997) 23 EHRR CD 185.

[10] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Osman v. the United Kingdom от 28 октября 1998 года.

[11] См. решение Комиссии по делу X. Ireland 1973 Yearbook 388.

[12] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Edwards v. United Kingdom от 25 ноября 1992 года.

[13] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Orhan v. Turkey от 18 июня 2002 года.

[14] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Tanrikulu v. Turkey, от 28.07.1999 года

[15] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Salman v. Turkey 27 июня 2000; Cakici v. Turkey 8 июля 1999 г; Timurtas v. Turkey 13 июня 2000 г.

[16]См. решение Европейского суда по правам человека по делу Salman – v – Turkey 27 июня 2000 г.

[17] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Anguelova v. Bulgaria 13 июня 2002 г.

[18]См. решение Европейского суда по правам человека по делу Orhan v. Turkey 18 июня 2002 г.

[19] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Tas v. Turkey 14 ноября 2000 г.

[20] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Cyprus v. Turkey 10 мая 2001 г.

[21] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Yasa v. Turkey 2 сентября 1998 г.

[22] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Velikova v. Bulgaria 18 мая 2000 г.

[23] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Shanagan v. United Kingdom 4 мая 2001

[24] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Yasa v. Turkey 2 сентября 1998 г.

[25] Там же.

[26] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Shanagan v. United Kingdom 4 мая 2001

[27] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Yasa v. Turkey 2 сентября 1998 г.

[28] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Jordan v. United Kingdom 14 марта 2000 г.

[29] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Kelly v. United Kingdom 4 мая 2001 г.

[30] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Jordan v. United Kingdom 14 марта 2000 г.

[31] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Velikova v. Bulgaria 18 мая 2000 г.

[32] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Shanagan v. United Kingdom 4 мая 2001

[33] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Tanrikulu v. Turkey, от 28.07.1999 года

[34]Там же.

[35] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Velikova v. Bulgaria 18 мая 2000 г.

[36] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Gul v. Turkey 14 декабря 2000 г.

[37] Там же.

[38] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Gulec v. Turkey 27 1998 г.

[39] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Gul v. Turkey 14 декабря 2000 г.

[40] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Gul v. Turkey 14 декабря 2000 г.

[41] См. решение Европейского суда по правам человека по делу McKerr v. United Kingdom 4 мая 2001 года.

[42] См. решение Европейского суда по правам человека по делу McShane v. United Kingdom 28 мая 2002 г.

[43] там же.

[44] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу McCann v. the United Kingdom от 27 сентября 1995 года.

[45] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Kelly v. United Kingdom от 4 мая 2001 года.

[46] См. там же.

[47] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу McCann v. the United Kingdom от 27 сентября 1995 года

[48] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Andronicou and Constantinou v. Cypris от 9 октября 1997 года

[49] см. решение Комиссии о признании неприемлемой жалобы H. v Norway от 19.05.1992 г.

[50] см. решения Комиссии по делам X. v. Austria (1976) 7 DR 87; Knudsen v. Norway (1985) 42 DR 247.

[51] См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Pretty v. United Kingdom от 29.04.2002 года

[52] См. решение Европейского суда по правам человека по делу Amuur v . France –Неопубликованный циркуляр, состоящий из инструкций министерств, касающихся иностранцев, которым отказано в разрешении пересечь приграничную зону, был признан Судом, чтобы не устанавливать «закон достаточного качества», т.к. он был недоступен.